Антон Марцев: «Я вожу туристов повсюду, кроме кремля»

Почему именно краеведение? Можно понять нижегородцев, которые здесь родились и выросли, поэтому интересуются родным городом, но ведь вы родом из Кулебак.

Как правило, в родном городе людям скучно – все давно знакомо, примелькалось. А для меня Нижний – изначально удивительное место. Я приезжал сюда с мамой еще в детстве, и это был один из первых городов, где я вообще почувствовал историю, увидел настоящее Средневековье. В школьных учебниках упоминались Великий Новгород, Владимир, Москва, а про Нижний, и тем более про Кулебаки, почти ничего не говорилось. Но оказавшись ребенком в Нижегородском кремле, поднявшись на 500-летнюю стену, я ощутил, что прошлое действительно было. Я храню с тех пор купленную мне мамой тонкую книжечку с описанием всех башен.

Город все-таки стал для вас родным?

Я живу здесь с 2006 года и уже чувствую себя сроднившимся. Но я сохраняю и позицию стороннего наблюдателя. Нижегородское наследие не так велико, как московское или петербургское. И мне удалось, потратив сравнительно немного времени, пару-тройку лет, определить, в каких областях нашей местной истории есть недоизученные пустоты. И направить туда свои усилия. Поэтому город, в котором я так давно живу, остается для меня до сих пор интересным. И у меня нет желания его покидать. Я вижу, с чем могу здесь работать. И главное – у меня есть благодарная аудитория, с которой я имею возможность делиться своими находками.

Туристов в Нижнем с каждым годом все больше. Что их в первую очередь у нас интересует?

Ко мне в основном приходят люди с уже имеющимся запросом на особенный подход. Поэтому обычно даже на первой ознакомительной экскурсии я вожу туристов повсюду, кроме кремля.

Как же без кремля! Все равно что приехать в Париж и не сходить в Лувр.

В кремль все и так пойдут, по факту гид там не нужен – все подписано, есть литература, тексты в интернете. А со мной гостям лучше идти туда, где они сами вряд ли побывают. Или побывают, но не заметят главного. Мы заходим в неприбранные дворы, с неприкрытыми старыми стенами, где на кирпичах можно разглядеть и потрогать заводские клейма, счетные метки или следы животных, – и это обогащает рассказ на другом уровне, визуальном и тактильном. И все это подлинное. Довольно часто безвестная руина дает большее ощущение истории, чем излишне обласканный штукатурами памятник.

Раз уж заговорили о ремонте – что вы думаете о реновации в историческом центре?

У меня к этому сложное отношение. Но я помню, как лет десять назад прошлые власти не стеснялись демонстрировать, что они считают ценными только кремль и Большую Покровку. И даже их они ценили будто по принуждению. Сейчас же я вижу какой-никакой интерес и стремление искать компромиссы, что дает мне некоторую надежду. Хотя по старой привычке я стараюсь к домам привязываться меньше – чтобы испытывать меньше боли, сталкиваясь с полными или частичными утратами.

Ваше мнение о нижегородском стрит-арте? Все-таки нас называют одной столиц российского уличного искусства.

Нередко к нам специально приезжают на него посмотреть, я сам на заказ вожу такие экскурсии. Но не секрет, что по разным причинам пик актуальности стрит-арта в нашем городе пройден.

Да, произведения уличных художников сейчас чаще увидишь не на улицах, а в галереях современного искусства. Чисто эстетически они вам нравятся? 

Я открыт разному искусству, не только старому. И современное искусство нельзя оценивать лишь эстетически. Да и профессионально я стараюсь смотреть на него не только с позиции личных симпатий. Есть другое: я порой испытываю внутренний конфликт, когда чье-то произведение появляется на не тронутой до этого даже коммунальной краской исторической стене, кирпичной или деревянной. Ведь я люблю подлинность, я люблю фактуру материалов. А появление надписи или рисунка рождает риск того, что позднее стена будет закрашена целиком. В остальном я считаю стрит-арт очень важной частью городской жизни. Новые произведения на знакомых улицах вырывают нас из рутинного перемещения по городу, вызывают эмоции. Чем больше вокруг нас таких призывов к личному диалогу со средой, тем лучше.

Скоро двадцать лет, как вы живете в Нижнем. Что интересного вы в нем открыли?

Справедливости ради, половину этого времени я учился. Учился в том числе просто жить эту жизнь. Но когда я наконец перестал быть студентом, то в первую очередь занялся исследованием городского пейзажа: в живописи и графике. Я давно интересовался тем, кто и как рисовал Нижний Новгород, какие известные художники к нам приезжали, где они были и что делали. Например, у нас несколько лет жил Александр Куприн – «бубнововалетовец», друг Аристарха Лентулова. Он здесь преподавал в авангардных художественных мастерских. Знакомясь с его творчеством, я увидел рисунок нашей Строгановской церкви на Рождественской улице. Однако повсюду, даже в каталоге Третьяковской галереи, утверждалось, что это изображение Покровской церкви в Филях. Я везде с тех пор про это стараюсь говорить. А потом у меня появилось много других тем, в которых тоже удавалось обнаружить новое. Например, я «открыл» в нашем городе местечко под названием Piazzetta Cosimo del Mina.

Простите, как? По-моему, на нижегородской карте такой нет.

Это название я придумал сам для небольшой площадки вокруг мраморного бюста Минина в самом начале улицы его имени. Исторически здесь сложился архитектурно-скульптурный ансамбль в итальянском духе. Справа – здание бывшей семинарии, с колонным портиком, 1820-е годы, памятник классицизма. Позади стоит жилой дом 1930-х годов, внешне заигрывающий с образами палаццо эпохи Возрождения. Слева – жилой дом 1950-х, имеющий черты барокко. И по центру – мраморный бюст работы Андрея Кикина, созданный не без подражания Моисею великого Микеланджело. Если посмотреть шире, то и с других сторон все говорит об Италии. Напротив – буквально итальянцем построенная кремлевская стена XVI века c «ласточкиными хвостами». А пространство за памятником Чкалову обрывается в небо схоже с тем, как это происходит на Пьяцетте Сан-Марко в Венеции.

Неужели вы думаете, градостроители изначально закладывали эту идею?

Изначально – точно нет, да и место это еще сто лет назад не было пустым. Но я не сомневаюсь, что позднее все, кто привносил новое, учитывали сложившийся контекст. Так и рождаются ансамбли!

А если ближе к нижегородской истории?

Я много рассказываю о старейших нижегородских геодезических знаках, металлических нивелирных марках, которые в конце XIX века инженер Дмитрий Вернер замуровывал в стены, когда проводил измерения для строительства первой нижегородской канализации. Знаков именно такой конструкции больше нет нигде в России. Когда-то их у нас было не меньше семи сотен, сейчас мне известно десятка три, но часто уже сильно поврежденных. И они могут совсем исчезнуть, если на них не обращать внимания или терять вместе со сносом домов.

Вы затронули больной вопрос – в этих полуразвалившихся домах живут люди, которые хотели бы переехать в более комфортные условия.

При разговоре о старом фонде очень вредны обобщения, ведь каждая ситуация тут особенная, у каждого дома есть своя «история болезни». Своя степень «разваленности». И по-хорошему это должны быть две разные дискуссии: социальная и культурная. Мы нередко видели, что ценность культурной памяти пытались противопоставить ценности условий проживания. Однако эта необходимость обязательно жертвовать одним ради другого обострена искусственно. Не в интересах семьи, которая переедет, а в интересах того, кто потом освободившееся место займет. Миллион нижегородцев при это навсегда потеряют часть своей идентичности (даже если не знали о ней). Каждый дореволюционный дом, который сохранился в нашем городе до сего дня, важен уже только из-за этого. Критерии культурной ценности изменяются вместе с общим прогрессом общества. То, что считалось недостойным сохранения 50 лет назад, сейчас стало на 50 лет старше и ценнее.

В своем телеграм-канале «Мартиус Антониус» вы рассказываете истории из жизни нижегородцев столетней давности. Люди с того времени сильно изменились?

Нет, мы такие же. Одинаковые интересы, похожие устремления. И я это чувствую, читая газеты того времени, находя старые фотографии обычных людей. В этих лишенных пафоса мелочах мне важно разглядеть доказательства прошлой жизни. Сейчас вообще очень актуальная тема – это история повседневности: здесь торговали обувью, тут работал забытый конкурент фотографа Дмитриева, а вон там жил человек, который когда-то подал объявление в газету. Столетиями история была в основном ориентирована на судьбы правителей и государств. Но чтобы осознавать свою личную причастность к памяти места, нужно заниматься обычными людьми – что они ели, о чем говорили, куда ходили.

В нижегородском краеведении уже были прецеденты таких исследований. Например, книги Дмитрия Смирнова, в которых он собирал анекдоты из жизни горожан – в первоначальном значении слова «анекдот».   

Да, его «Картинки нижегородского быта». У меня есть издание 1948 года. Очень жаль, что автору пришлось испытать столько трудностей на своем пути к читателю. Его книги критиковались как не соответствующие идеологии. Уверен, без этого он смог бы рассказать нам больше.

А потом появилась Татьяна Виноградова с ее «Нижегородской открыткой»...

Да! Ее телепрограмма, я предполагаю, очень свежо воспринималась в свое время – именно благодаря акцентам на «микроисториях». Я долго искал ее посвященную открыткам книгу «Царственно поставленный город». У меня есть и собственная коллекция старых открыток, которая очень помогает мне в рассказах о Нижнем. Надеюсь, я тоже когда-нибудь что-то не хуже по результатам своих поисков напишу.

Текст: Сергей Костенко
Фото: Дмитрий Шишулин
Стиль: Алена Сударикова
Арт-директор, макияж и волосы: Юлия Анисимова
Ретушь: Юлия Волынова