«Собака – это космос, посмотрите!»: канистерапия от «а» до «у»

Светлана, как вам пришла идея применять методы канистерапии* на ваших занятиях?

Дети у нас в клубе занимаются самой разной дрессировкой, и когда у тебя что-то получается, тебе этим хочется с кем-то поделиться. Когда мы впервые услышали про канистерапию, нас это заинтересовало, решили попробовать. И нам, конечно, было страшно вначале браться за эту тему: с одной стороны – дети, дети-кинологи и с другой – дети, дети с РАС. Большая ответственность. У нас было много вопросов к самим себе, получится ли, сможем ли мы друг с другом найти общий язык, но все-таки решились. Мы пришли в школу № 4 с этой идеей, и нам доверились. Первые шаги у нас, конечно, были неуверенные, пытались освоиться в этом особом мире. Нашим ребятам было непросто, потому что они не сталкивались в обычной жизни с такими детьми, это ведь не всегда воспитанные и сдержанные дети. Нужно было овладеть навыком взаимодействия и даже больше – радушия. Кроме того, у наших детей была задача объяснить, что вообще такое собака и как с этой собакой работать.

* Лечение и реабилитация людей с использованием специальным образом отобранных собак.

Какого возраста у вас дети занимаются?

В клуб мы принимаем с восьми лет, со своими собаками. Но мы не всех берем в канистерапию. Если ребенок пришел в клуб, это не значит, что он будет работать по этой программе. Это нужно заслужить. И, конечно, есть отбор собак, потому что не каждая из них может адекватно взаимодействовать с человеком.

По каким критериям происходит отбор собак?

Собака должна быть спокойной, с устойчивой психикой, можно сказать, с железными нервами. Обязательно должен быть полный контакт с хозяином: собака должна слышать его, понимать, что он от нее хочет в данный момент. Собака должна спокойно реагировать на движения, шум, звуки, прикосновениям, быть готовой к тому, что неожиданно упадет стул или рядом проедет велосипедист. Собака должна быть готова, что ребенок с РАС может ее схватить неожиданно, это временами бывает больно. И хозяин, наш ученик, должен внимательно следить за тем, чтобы собака правильно реагировала на подобные вещи.

Наши занятия – это не лечение, это выведение ребенка с РАС во внешний мир. Мы даем ему возможность равного проживания с нами. Мы показываем ему мир равных возможностей. Юный кинолог говорит: смотри, у меня есть собака, и я могу объяснить тебе через эту собаку, что такое любовь, что такое смех, что такое радость, что вообще такое жизнь. Ребенок с РАС сначала знакомится с собакой, потом выходит на общение с одним ребенком, они выстраивают с ним отношения, а потом этот опыт позволяет ему общаться и с другими детьми и взрослыми. Он получает знания о взаимодействии с собакой, об уходе за ней, он учит команды, новые слова, учится разговаривать с незнакомыми, просто учится допускать новых людей в свой мир. А юный кинолог учится располагать к себе, выстраиванию доверительных отношений.

Альбина Андреевна, мы как раз заговорили о другой стороне, о тех, на кого направлена терапия. Сколько лет вы уже в программе?

Около трех лет.

Как повлияло на ваших воспитанников участие в программе? Что изменилось в их жизни?

Для нас это все большая радость и поддержка. Я бы сразу хотела говорить о конкретных детях. Вот есть, например, Артем, и он раньше очень боялся собак. Мы не могли его даже просто привести на занятие, он кричал, пугался, убегал. Сейчас он может погладить собаку, берет ее за ошейник, за поводок, гуляет с ней. Раньше он что делал? Подойдет к дому и начинает дразнить собаку через забор, ну, то есть когда знает, что собака находится на привязи и ничем не сможет ему ответить помимо лая. Наши дети после этих занятий вообще, в целом, конечно, становятся более дружелюбными, и не только с животными. У нас дети очень сложные – некоторые вообще не говорят. Для нас ведь когда ребенок даже просто звуками начинает приветствовать собаку – это уже в некоторых случаях большой прогресс. На занятиях они учатся произносить команды, например дай лапу, и так далее, и через какое-то время это дает эффект.

Наши дети в плане социализации, конечно, оторваны, их часто вообще не хотят воспринимать, я это вижу даже по реакции прохожих, когда мы идем куда-то с детьми, в глазах людей часто и страх, и ненависть бывает. И мы очень ценим возможность прийти туда, где детей принимают такими, какие они есть. И не просто принимают, но и любят со всеми их особенностями, криками, неадекватным поведением. Дети действительно очень радуются этим занятиям.

Расскажите, какие дети занимаются у вас в центре?

У нас все дети с РАС – расстройством аутистического спектра. Это сильное, как правило, расстройство, которое сопровождается другими отклонениями, умственной отсталостью, например. У нас Вариант 8.4, мы учимся без оценок. У каждого ребенка есть своя программа развития.

Вариант 8.4?

Вариант 8.4 – это программа обучения ребенка, еще она называется СИПР, специальная индивидуальная программа развития. Как я уже сказала, оценок у нас нет, математики нет, есть только математические представления, русского языка как такового нет, только начальный этап, как в садике – изучаем звуки, буквы, учимся читать глобально, то есть целыми словами. У детей c РАС в основном работает визуальная память. Пишешь слово сразу целиком, и ребенок сразу целиком его запоминает.
Есть дети, которые говорят, а есть и не говорящие. Есть дети, которые только повторяют звуки, слова за взрослыми. РАС ведет за собой множество нарушений памяти, речи, внимания.

Были ли случаи, когда неговорящие дети начинали после канистерапии говорить?

Есть два таких ребенка. Тут канистерапия и занятия в школе, думаю, сработали вместе.
Это вот Артем, о котором я уже упомянула, и Миша – они у нас заговорили. А до этого просто молчали.

О чем теперь говорят, что рассказывают?

Да что спросите, то и расскажут (смеется). Артем, конечно, отвечает на более простые вопросы: как тебя зовут, кто твоя мама, расскажи немного о себе, что ел, о погоде. А Мишка, он может рассказать и более интересные вещи, можно спросить что-то позамысловатей. Единственное, что у него своеобразное звукоизвлечение, и человеку, который впервые с ним общается, будет сложновато его понять, такой птичий язык у него.

Все ли ваши дети  до канистерапии относились к собакам настороженно?

Нет-нет, вот Каринка, например, готова их всех обнимать и целовать, она никогда их не боялась. У нас в классе пять мальчиков и одна девочка, Карина. Она наша звездочка, она у нас и говорящая, и вообще заводила. Она радуется собакам, охотно с ним контактирует, и ребята за ней начинают повторять. Протягивают руки – хоть и видно, что боязно.

Этот страх уходит полностью?

Я бы так не сказала, вот Артем, опять же, больших собак все еще побаивается. Большую собаку он никогда не выберет, всегда берет маленькую, пушистенькую.

Но вы все равно детей с боязнью собак отправляете на канистерапию. Почему, потому что этот стресс на первоначальном этапе им необходим?

Думаю, да, необходим. Но мы, конечно, не действуем какими-то жесткими методами. С тем же Артемом мы сначала в сторонке стояли, просто наблюдали и потом потихоньку, по шажочку все ближе и ближе подбирались к собакам. Все очень маленьким шажочками делали. Каких-то больших результатов от этих детей ждать не нужно, мы стараемся даже и не думать о таком. Сегодня что-то получилось, какое-то маленькое дело – уже хорошо. Мы полгода с одним ребенком добивались знаете чего? Чтобы он произнес звук «у»! Да, просто звук «у». И мы так радовались, когда это, наконец, получилось.

Правильно я понимаю, что у ваших воспитанников самые тяжелые варианты РАС? Они не могут жить самостоятельно?

У нас у каждого ребенка есть тьютор, который помогает ему и в учебе, и в каких-то бытовых вопросах. Думаю, что кто-то из детей сможет даже себя обеспечивать в дальнейшем, и это, конечно, условная самостоятельность. Но мне, конечно, хочется верить, что у нас и у них получится.

Светлана, а как эта работа повлияла на ваших воспитанников, детей-кинологов?

Они, несомненно, стали более дружелюбными, более спокойными, миролюбивыми. Им нужно было научиться хорошим манерам, научиться контролировать свое настроение и вообще владеть собой, что для ребенка часто непростая задача. Им нужно было научиться помогать другому ребенку советом и делом – вот это было тоже сложно для них. Здесь много очень тесного общения детей с детьми: они касаются друг друга, берут друг друга за руки – все это непросто поначалу. И да, по прошествии времени они стали другими, они гораздо лучше теперь взаимодействуют не только с детьми с РАС, но и между собой. Это же групповая, командная работа. Грубо говоря, тут нужно всем следить за всеми. Ну хотя бы потому, что собака, например, может как-то неправильно отреагировать. Животные ведь тоже устают, попадают под влияние этой энергетики. Нужно увидеть и понять, когда собака устала, какую нагрузку ей можно дать и можно ли вообще сегодня привлекать ее к занятию.

Есть ли отбор в терапию собак по породам?

Есть отбор по уровню выдержки собаки. У породной или служебной собаки есть свое назначение, не всегда мы можем ее привлечь. Для детей с РАС больше подходят некрупные собачки, среднего и небольшого размера, просто потому что они им более понятны, соразмерны. Их можно взять на руки, можно потрогать. Крупных собак дети, как правило, боятся.

Хотя мы как-то привели к ним двух тибетских мастифов, которые тут же стали всеобщими любимцами. Вот эти две огромные горы как-то очень быстро всех расположили к себе, дети поняли, что их можно потрогать, в них можно зарыться буквально. И родители в этом во всем тоже участвовали. Им тоже очень нужна возможность переключиться, это ведь огромная работа – воспитывать такого ребенка. Иногда смотришь на них и думаешь: как у вас хватает терпения? Как-то одна из мам попросила: а можно я с собаками полежу? Это такой терапевтический прием. Мы положили двух мастифов, она легла между ними и закрыла глаза. И через какое-то время резко встала, и ее накрыли слезы. То есть ее, что называется, отпустило. Тяжело, конечно, таким родителям. Им требуется очень много сил.

Какие именно приемы вы применяете в канистерапии для социализации детей?

Тут все индивидуально. Один ребенок сразу готов к контакту с собакой. А другому понадобится год, чтобы преодолеть тревожность. Для многих из них это чуждо и непонятно, они же часто очень неохотно пускают новое в свой мир. То, что ребенок прекращает кричать, перестает закрываться, пусть еще и не вступая в непосредственный контакт с кинологом и собакой, это тоже для нас успех. Значит, мы чего-то добились. Ребенок улыбнулся, дал руку – это лучше всяких наград. А до этого год мог нас не замечать, не хотел общаться с нами.

Меняются ли собаки, участвующие в канистерапии?

Собакам тяжело, конечно, но они понимают, для чего их сюда привели, что от них требуют работы, и не всегда им эта работа нравится. Они, может быть, занялись бы чем-то другим, более веселым и интересным. А тут приходится спокойно стоять, когда тебя дергают за ошейник, за хвост, за уши, трогают нос, ребенок может наступить на лапу – да, для собак это большая работа. Многие собаки пытаются поделиться своей радостью, например лизнув ребенка в щечку, но не всем из детей это приятно. Для детей с РАС морда собаки с открытой пастью около лица может быть воспринята как угроза. И нужно вовремя собачку остановить, дать ей понять, что тут, с этим ребенком, нужно вести себя поспокойней, потише. Мы работаем над сдержанностью собаки, чтобы она не занимала слишком много пространства и не вторглась в чужое, это очень важно для наших занятий.

Собака понимает, что перед ней не совсем обычный ребенок?

Не думаю, но она точно знает, что пришла работать, и она хорошо чувствует тревожность в ребенке и пытается ее в нем погасить. Она может начать отворачиваться, поворачиваться спиной, уходить по дуге, то есть давать сигналы примирения. У многих собак ведь уже есть опыт, ну, и немало зависит от юного кинолога, который ею руководит.

Есть собаки-звезды, которые всегда с энтузиазмом участвуют в сеансах?

О, да! У нас есть несколько папийонов (разновидность континентальных той-спаниелей. – Прим. редактора). Это красивые, элегантные собаки, при этом очень активные и всегда готовые к работе. Они очень любят людей, знают много трюков. Как это обычно происходит? Юный кинолог дает задание собаке, показывает, как это сделать, и другой ребенок пробует повторить.

Как зовут папийонов?

Раиса Захаровна, Рэди, Пенни, Фифи. Целая команда во главе с Раисой Захаровной (смеется).

Они, так понимаю, лидеры всего этого движения?

Да, наверное, так можно сказать, они очень любят работать, а это очень важно в нашем деле. Важно, чтобы собаку не нужно было заставлять – все как у людей.

Еще у нас есть джек-расселы, есть шикарные дворняжки, у которых замечательно получается контактировать с людьми. Собаки сильно устают после программы, даже после дрессировки так не устают. Они же очень отзывчивые и понимающие, стараются угодить. Это всегда видно, когда собака переводит на себя плохую энергию.

Почему человек тянется к собаке? Потому что она реально помогает. Когда приходишь к детям с собакой и говоришь: собака – это космос, посмотрите, для них это становится открытием. Многим из них говорили: не подходи к собаке, обойди стороной. А тут дают поводок и говорят: иди, прикоснись к ней, расчеши ее, покомандуй ею.

Вот есть Саша, один из бывших воспитанников центра, у него тоже РАС, он уже взрослый, ему 19 лет, но он до сих пор ходит к нам и целенаправленно выбирает самых больших собак. А последнее время работает с дворняжкой Умкой, и ему уже недостаточно просто одних занятий, он хочет выйти за территорию, просто чтобы и прохожим показать: смотрите, какая у меня собака, как я с ней управляюсь.

Есть собаки-поводыри, компаньоны незрячих людей. Может ли, на ваш взгляд, подобная программа существовать для людей с РАС?

Канистерапией занимаются многие, но вот такой программы, о которой вы говорите, нет, хотя такое вполне возможно, я считаю. У нас ведь не лечение – мы про ответственное собаководство. И это подходит не только детям с РАС или чем-то подобным. В это можно вовлекать бабушек, дедушек, у которых есть недостаток общения, людей с какой-то сложной судьбой. Это воспитание ответственного человека через собаку и поиск равновесия в жизни через собаку.

Текст: Владимир Трепитов
Фото: Никита Таранков, архив героя