Антон Плотников: «Реализоваться в России возможно! Но не все готовы к рискам»

ТЕХНОЛОГИИ, НЕ ИМЕЮЩИЕ АНАЛОГОВ

Как появилась компания НБС-Волга и каковы ее основные сферы деятельности?
В свое время, я закончил Нижегородскую государственную медицинскую академию (НижГМА), по специальности «провизор-фармацевт» со специализацией по технологиям лекарственных форм. Позднее, я стал работать в ЦНИЛ НижГМА у профессора Мухиной Ирины Васильевны по направлению доклинических исследований. В течении двух лет я научился работать с биоматериалом, получил необходимые сертификаты. Чуть позже вместе с коллегами, мы стали научными сотрудниками ЦНО НижГМА, занимались изучением фундаментальных и прикладных биотехнологий, а также различными доклиническими исследованиями – например, исследованиями о влиянии лекарственных средств на человеческий организм и их распределение в нем.

Несколько лет назад я выступал с докладом в технологическом парке Сколково, где познакомился со своими будущими коллегами по Национальному БиоСервису. Мы совместили наш опыт, и впоследствии появилось отдельное юридическое лицо – «НБС-Волга». Сейчас это самостоятельный кластер, который может работать с биоматериалом, требующим выделения клеток и создания клеточных культур. Национальный БиоСервис – это несколько исследовательских компаний, скрепленных единым брендом. Компании находятся в разных городах страны, и каждая из них занимается какой-то своей сферой научных исследований. К тому же, головная компания, базирующаяся в Петербурге, является резидентом Фонда «Сколково», там достаточно внятные и длительные плодотворные отношения.

Какие проекты реализует компания прямо сейчас?
Если посмотреть на саму структуру, то управляющая компания находится в Санкт-Петербурге, там же находится главный кластер. Туда стекаются все разработки, там они складываются, реализуются и сортируются. Также, в структуру Национального БиоСервиса входит компания Genext – первый инновационный лабораторный комплекс, который предоставляет сервис высокотехнологичной диагностики в области онкологических заболеваний на базе медико-генетических тестов, которые производятся в России.

Национальный БиоСервис реализует и собственные исследовательские проекты. Один из них– это Лукард (Lucard). Целью проекта является возможность отследить те или иные изменения в плазме человека, больного раком легкого, в течение двух лети выделить характерные биомаркеры. Задача этого проекта – создать тест по определению плазмы крови на наличие рака в легком. Современная диагностика позволяет выявить на КТ/МРТ только то, что есть наличие очагов. Для этого, для последующей точной постановки диагноза нужно сделать биопсию и в дальнейшем определить диагноз. Новый же подход позволит избежать дополнительных шагов и поставить стопроцентный результат. А хирург сможет выбрать тактику хирургического лечения. Еще одна компания, Pandex, которая размещается в Санкт-Петербурге, создала зонд для лечения острого панкреатита – у этого заболевания во многих случаях довольно большая летальность. Вот этот зонд позволит избежать ее вообще. Испытания этой разработки проходят достаточно позитивно, и это одно из разработанных ноу-хау, которое пока что не имеет никаких аналогов в мире. Это большое преимущество для международного рынка, и мы уже можем говорить об определенном интересе со стороны иностранных заказчиков.

Компания «Национальный БиоСервис-Волга» — это поволжский кластер, в который входит не только Нижний Новгород, но и Чебоксары, Самара, Саранск, а также Ростов и Киров.

Как начались отношения компании «Национальный БиоСервис-Волга» с Нижегородским инновационным бизнес-инкубатором?
Все было достаточно просто – мы нашли полное взаимопонимание с директором Т. В. Радаевым, рассказали о нашей деятельности, оформили необходимые документы, и после участия в конкурсной комиссии официально стали резидентами. Это случилось в январе 2018 года.

До сих пор наши отношения складываются очень позитивно, и мы были и остаемся единственной в инкубаторе компанией, которая занимается биотехнологиями. Как показывает практика, таких компаний даже в России-то не очень много. У нас очень хорошие отношения с бизнес-инкубатором, который оказывает комплексную поддержку нашему бизнесу.

Что представляет из себя непосредственно та инновационная технология, в которой занята ваша компания?
Технология биосервиса подразумевает, что мы умеем получать биоматериал, доводить его до стадии погружения и хранения, а также готовить из него определенные продукты или среды, которые впоследствии будут реализованы заказчиками в виде лекарства или диагностического теста. Эта технология используется в фундаментальных или прикладных медицинских исследованиях. Фундаментальные исследования – это тестирование определенных компонентов, на основе которого можно будет понять, являются ли они заслуживающими внимания с точки зрения практики. С прикладной точки зрения, эта технология наиболее востребована у тех компаний, которые занимаются разработкой диагностических тестов. Им это нужно для валидации, то есть организации системы контроля качества.

Биобанкинг - одна из составляющих биосервиса как единого целого. Эта технология подразумевает, что до какого-то определенного этапа последующей передачи исследователям материала, правильно хранить – отсюда само слово «биобанкинг». В целом биосервис как явление подразумевает то, что мы должны научиться правильно создавать продукт из биоматериала, выделять нужную фракцию, для последующей передачи заказчикам. В этом и заключается ключевая суть работы нашего подразделения компании. Насколько опытна компания, и насколько быстро и качественно может работать – настолько и будет конкурентоспособна на рынке.

Насколько данная технология развита в России и в мире?
Если мы говорим про текущее здравоохранение в РФ, в том числе про работу аффилированных предприятий – то, по состоянию на сегодняшний день, мы работаем с большинством российских фармацевтических и диагностических компаний. Один из самых известных наших заказчиков – это компания «Генериум», российский лидер в области биотехнологических разработок, находящийся в Подмосковье. Еще один крупный заказчик – фармацевтическая компания Нанолек, которая занимается, в том числе, исследованиями в области потенциальных коронавирусных вакцин.

Можно ли Российскую Федерацию назвать монополистом в этой технологии? Существуют ли зарубежные конкуренты?
Большинство наших конкурентов – из Европы, и до текущего кризиса мы занимали девятое место в мире с перспективой входа в пятерку. Конечно же, компаний на рынке всегда много, но мы имеем перед ними определенное преимущество по многим параметрам: в первую очередь, я говорю о высокой профессиональной подготовке штатных сотрудников, точно отлаженной системе работы, существенно превосходящей даже любую европейскую компанию. Еще один тезис – мы, как развивающаяся экономика, можем адаптироваться к различным вызовам гораздо быстрее. Прямой конкуренции в Российской Федерации у нас нет. То есть, на российском рынке мы – неоспоримый монополист. Сама технология не является запатентованной, но на каждый из наших продуктов у нас есть надлежащий патент.

Технология биосервиса и систематизация клеток – очень интересное явление. Касается ли она возможности работы с любыми клетками или, например, существуют какие-нибудь особые случаи? Т. е., фактически, аномалии?
Абсолютно все клетки можно использовать как мишень для последующей проверки жизнеспособности лекарственных веществ. Это и есть главный критерий, по которому мы их собираем. Впрочем, я бы сказал, что главное преимущество компании «Национальный БиоСервис-Волга» — это, все-таки, работа с тканями. Поскольку мы хорошо умеем работать с ними, это очень сильно ускоряет дальнейшие процессы, и большое количество заказов говорит о том, что потребность в этой технологии в нашей стране очень большая.

РАК БУДЕТ ПОБЕЖДЕН

Реально ли с помощью тех технологий и исследований, которыми вы занимаетесь, в обозримом будущем (или не очень обозримом) победить что-нибудь тяжелое. Например, рак?
Рак реально победить, когда его очень быстро диагностируют. Когда он в запущенной стадии – конечно, возникают довольно большие сложности. Поэтому некоторые компании, входящие в группу компаний Национальный БиоСервис, ищут подходы к быстрейшей диагностике онкологических заболеваний.

Если говорить о раке как о явлении в целом – реально ли его однажды победить, или мир обречен на высокую летальность?
Я бы не сказал, что самая высокая летальность при раке. Она гораздо выше при ишемической болезни сердца. На сегодняшний день технологий лечения, которые позволяют удлинить срок жизни человека даже при четвертой стадии, достаточно эффективны. Если говорить о том, будет ли он однажды побежден окончательно – я думаю, что да, но победить рак будет возможно только тогда, когда мы окончательно научимся его быстро диагностировать. Результативность лечения будет улучшаться тогда, когда рак начнет регулярно выявляться на ранних стадиях.

 

ВРЕД ВАКЦИНАЦИИ ОТ COVID – АБСУРД, ЛИШЕННЫЙ ОСНОВАНИЙ

Ваше мнение как дипломированного медика – действительно ли коронавирус, который оказал такое большое влияние на все сферы общественной жизни, превратится в сезонное заболевание, по типу, скажем, гриппа?
В первую очередь, мое мнение заключается в том, что регулярная вакцинация как средство профилактики этой болезни – тот спасательный круг, который может решить очень многие вопросы. И она действительно их решила: за счет того, что человек получает вакцину, у него вырабатывается иммунный ответ. Возможно, не всегда полноценный, и с этим тоже пока есть определенные проблемы, но это так или иначе заставит иммунную систему его видеть. Чем регулярнее мы будем вакцинироваться, тем больше мы будем решать свои проблемы с коронавирусом.

Тем не менее, очень часто многие люди не просто не хотят прививаться, но и реагируют на такую возможность резко негативно. Откуда это берется?
Проблемы с реальным представлением людей о том, что такое вирусы, появились давно. Была целая компания по дискредитации вакцинации детей, якобы это создаст неприемлемые условия для их здоровья, чуть ли не до ДЦП доведет. Я, как медик, могу сказать, что это – абсолютнейший абсурд, и на это накладывается то, что многие годы рассказывается о том, что это неэффективно. Это, конечно, абсолютно не так. Любая неточность в работе «Спутника V» или других подобных продуктов, будет всегда восприниматься остро, и любой неуспех в работе вакцины будет преумножен. Впрочем, если мы сейчас посмотрим на результат, который получился в результате вакцинации населения в течение нескольких лет, мы видим, что сегодня количество заболевших упало, точно так же, как и резко сократилось количество людей, попадающих в больницу в очень тяжелой форме. Все упирается в то, что необходимо формировать иммунитет, которые позволят перенести болезнь гораздо легче. То есть, самая главная задача – налаживание быстрой и грамотной работы по применению вакцины.

Что нужно делать, чтобы народ действительно пошел прививаться, и кто должен вести эту работу?
Нужно, чтобы прошло определенное время, чтобы люди сами осознали эффективность данной работы. Поэтому, мне кажется, в первую очередь, нужно вести большую информационную разъяснительную работу, в том числе, с участием медиков, по важности вакцинации, о том, какой в ней на самом деле есть смысл.

КРИЗИС ОТКРЫВАЕТ ВОЗМОЖНОСТИ

Повлиял ли каким-то образом сегодняшний кризис на организацию рабочих процессов вашей компании?
Мы сейчас интенсивно перестраиваемся, ряд проектов остановлен, сейчас ведутся обсуждения касаемо того, какие проекты будут заморожены, а какие наоборот, получат новое развитие. Как таковых, видимых проблем у нас нет, идет непосредственно перестройка технологических цепочек. Сам формат работы не поменялся, но и даже, возможно, усилился.

Насколько работа вашей компании зависит от импортозамещения? Это очень актуальный вопрос для существенно большого числа отечественных компаний, занятых в сфере высоких технологий.
Мы ведем переговоры с рядом отечественных компаний по спектру продуктов, которые позволят им отказаться от иностранных реактивов совсем скоро. Один небольшой кусочек в этой сложной ситуации мы готовы взять на себя, а все необходимые расходники уже выпускаются в России. Наши технологии позволят идти по этому направлению. Конечно, какие-то проекты, которые осуществлялись совместно с иностранными партнерами, будут заморожены, но в целом, наш опыт, который позволял работать с ведущими компаниями мира, он поможет отечественным предприятиям, заводам и командам разработчиков наверстать упущенное.

Во время одной из встреч с резидентами, которые прошли в технопарке «Анкудиновка», вы сказали, что сейчас перед представителями научного и бизнес-сообщества открываются очень широкие возможности и перспективы открываются. Что вы имели в виду?
Количество продуктов, которые будут выпускать отечественные компании и предприятия, в этом году должно увеличиться в разы, потому что будет импортозамещение. И мы на это способны. То же самое касается и лекарств – придется с течением времени самостоятельно выпускать субстанции и препараты, нарабатывать и улучшать их качество. Например, Советский Союз на базе Института фармакологии РАН разрабатывал в год от 20 до 22 препаратов. Была проведена серьезная работа, которая позволила создать условия для их успешного выпуска. Если мы в нынешних реалиях придем к таким же цифрам – то лет через 8 сможем совсем забыть о Европе. Это будет длительный и непростой процесс, но с постепенными позитивными результатами.

Многие боятся ухода европейской фармакологии и возможного отсутствия лекарств. Получается, мы со временем должны прийти к тому, что у нас будут свои, и не хуже?
Думаю, что европейская фармакология от нас не уйдет, потому что потерять рынок в России для многих фармацевтических компаний сродни выстрелу в ногу. Конечно, от европейской «фармы» мы пока что отстаем в разы, но у нас есть возможности наверстать упущенное. Есть целый ряд предприятий, получивших положительный опыт в этой работе. Мы уже умеем создавать некоторые препараты, которые могут быть не хуже иностранных, а по многим параметрам даже лучше. Один из главных примеров – это «Спутник V», который многие эксперты признают лучше любых иностранных аналогов.

Насколько комфортно молодой ученый чувствует себя в России настоящего?
В нашей стране большая проблема с молодыми учеными. Например, люди из фундаментальной науки, у которых получилось что-то разработать, должны перейти в прикладную науку – например, отправиться в бизнес-инкубатор, составить бизнес-план, чтобы понять, как реализовать свой продукт. Для всех это является самой большой проблемой: проблема не в разработках, а в их реализации. Здесь и кроется самая большая проблема, почему у нас не так много продуктов, которые можно было бы выпускать – сейчас и финансирование дают, и все необходимые атрибуты, но преодолеть проблемы вывода разработки на рынок зачастую очень сложно даже предприятию с большим опытом работы. Приходится вкладывать деньги в продвижение, платить определенные проценты и тем самым насыщать рынок. Откровенно скажу – между разработкой и запуском продукции лежит примерно полтора года. Но нужно это не через полтора года, а сейчас. То есть, самая главная проблема не изобрести, а продать.

При колоссальном потенциале молодых российских ученых, который признается во всем мире, мы все равно наблюдаем определенную «утечку мозгов» - достаточно солидный процент уезжает за рубеж. Что и кому нужно сделать, чтобы остановить отток талантов за границу?
Существует следующая проблема: молодые ученые уезжают за рубеж не потому, что там платят больше денег, а потому что у них есть хорошая технологическая база. У нас ее только сейчас начали улучшать. Пройдет определенное время, когда ее запустят, либо восстановят, и люди вернутся. Пока это непреодолимый барьер в той ситуации, которая у нас есть. И это придется пережить.

Как заинтересовать молодого человека в занятиях наукой и побудить его заниматься ею?
У каждого ученого есть планка – нужно дойти до определенного уровня знаний и сознания своих возможностей. Когда люди не доходят до этого уровня, они не задерживаются в науке. Сейчас, если мы возьмем Сколково, в области биоинформатики сегодня действительно много вакансий на разных предприятиях. Эти предприятия сейчас даже платят деньги за то, чтобы люди с образованием в области генной инженерии доучивались три-четыре месяца с последующим переходом на российские предприятия и заводы. И зарплаты там довольно неплохие. Это пока что только начало большого цикла набора людей. Рассчитывать на то, что ты всю жизнь будешь работать в фундаментальной науке – это иллюзорно. Фундаментальная наука дает только фундамент, основу. Люди, которые умеют мыслить слишком глобально, серьезно и высоко – их не так много, и большинство из нас не способны на этот склад мыслей. Задача предприятий в этом случае не только открыть глаза на очень многие вещи, но и быть заинтересованными в привлечении к работе молодых кадров.

У человека должна быть «Вилка взглядов». То есть, «Если я иду туда – что я с этого получу?», «Куда я ухожу, если у меня не получается?». До этого у нас был замкнутый круг, потому что люди не выбирали фундаментальные институты из-за плохой материальной базы, плохого финансирования и плохих зарплат. Люди просто уходили либо вообще не выбирали науку. Люди моего поколения, когда я заканчивал, считали, что это бред. Разница между ними и мной – в мире современной экономики такие люди практически не могут развиться с точки зрения карьерной лестницы. У людей, выбравших путь науки, всегда будет много сильных вызовов, по самым разным направлениям. Человек, который умеет и не боится защищать свои идеи, взгляды и интересы – и есть ученый современного расклада, который может для себя получить очень большую пользу, значимость, известность и результативность. Его задачей является проба себя в освоении мира, и далее с этими знаниями нужно переходить в прикладные технологии, что тоже очень важно. Каждый сам выбирает свой путь, и на пути науки сразу нужно понимать и быть уверенным, что именно по этой дороге ты и пойдешь.