Ирина Пиотровская

Ирина Пиотровская – бизнесвумен с манерами светской леди и внешностью французской актрисы. Ее можно назвать законодательницей вкусов обеих столиц. Она всегда знает – что, как и куда следует надевать.

– Вам по статусу положено бывать на приемах международного уровня. Вы уже привыкли к светским условностям, они для вас естественны?

– Не всегда, конечно. Каждый раз нужно специально готовиться к поездке, полностью соответствовать протоколу. И не дай бог не попасть в протокольный уровень.

– Как-то раз вы говорили о собственной сдержанности в одежде.

– Да, разумеется, поскольку обычно мои поездки – деловые. Если требуется вечернее платье, это заранее оговаривается. Но даже тогда я не позволяю себе особой свободы: под легкий пиджак надеваю открытый топ, и это соответствует общему стилю. В этом мне, конечно, помогает Татьяна Парфенова.

– Иногда официальные лица жалуются на несвободу: мол, не хочется, а надо. У вас не возникает порой желания сказать себе: сегодня вечером я никуда не пойду, буду отдыхать?

– Нет, так я сделать не могу. И напряжение, безусловно, присутствует. Дома я изучаю программу: какие визиты, куда; где обязательно быть с мужем, где не обязательно. Но понимаете в чем дело: я же всю жизнь вращаюсь в этих кругах. Я окончила факультет международных экономических отношений и работала в сфере, где люди с институтской скамьи знают, что такое протокол. Единственная проблема – всегда думаешь, что надеть. Нельзя неоднократно повторяться и в пятый раз надевать одно и то же платье, даже если оно шикарное.

– У вас, наверное, отдельная гардеробная?

– Ну конечно. Но все равно постоянно нужно все менять: стиль, цветовую гамму. Если раньше в моде было все черное, то минувшим летом – салатовое. И я с удовольствием ходила в салатовом. Хотя не помню, чтобы, например, два года назад я захотела надеть этот цвет.

– То есть вы – жертва моды?

– Нет. Разве я похожа на жертву?

– Но моды вы тем не менее придерживаетесь.

– Приходится придерживаться, если хочешь выглядеть прилично. Я прислушиваюсь к тенденциям, и если чувствую, что могу что-то принять, то я это надеваю.

– Можете припомнить приемы, где вы отличались от остальных по формату?

– Чтобы я абсолютно не попала в протокол, этого не случалось. Хотя однажды в Париже была такая ситуация. Рядом с мужем сидели Пьер Берже, партнер Ива Сен-Лорана, и Катрин Денев. Я находилась за соседним столом и заметила, что дамы по-французски оголены. А я была более закрыта и почувствовала, что немножко не вписываюсь. И весь вечер я думала об этом, хотя никто ничего не заметил. Или мне хотелось думать, что не заметил.

– Существует мнение, что у русских появились деньги, но одеваться они пока не научились: нет культуры. Вы с этим согласны?

– Самое неприятное, что за границей – особенно в странах Скандинавии, в Париже, в Лондоне – русских женщин видно сразу. Эти норковые шубы – тут прямо, здесь поперек, огромные волнообразные воротники; масса не дневной косметики; зима, а на лице у женщины темно-коричневый или красный тональный крем; еще и на каблуках по льду… Тут вопросов не возникает: идет русская.

– Разве за границей каблуки не носят?

– Носят по делу. В офисе – «деловой» каблук с брючным костюмом. Но по льду на каблуках западная женщина не пойдет: наденет сапоги, соответствующие погоде.

– А как вы думаете, почему русские женщины ходят на каблуках по льду?

– У меня такое впечатление, что в России это модно. Вы посмотрите, сколько женщин зимой днем ходят на каблуках! За рубежом этого нет.

– А как же сериал «Секс в большом городе»? В «зимних» сериях главные героини ходят на каблуках и в норковых шубах.

– Я, честно говоря, не смотрела этот сериал. Может быть, это только в фильме? Но вообще в Нью-Йорке так не ходят. Неделю назад я как раз  была там. На улице плюс тридцать пять – я была в светлой одежде и туфлях на пробковой танкетке, единственная на Пятой авеню в обуви не на плоской подошве. Никто, конечно, на меня не оглядывался, но я все равно поскорее купила другие туфли.

– Вы из семьи военного, вас строго воспитывали?

– Меня не надо было строго воспитывать. Может быть, что-то передалось от родителей, это были очень ответственные люди. Вот вспоминаю себя – я была такая хорошая! Сама себя искала, мне не надо было ничего навязывать. Хотя поначалу мне навязывали музыку: в семь лет у меня вдруг обнаружили какие-то способности к ней и усадили заниматься. Ну, надо – так надо.