Валерий Попов

"Писатель должен упасть в грязь. Если он сидит в чистеньком помещении за компьютером и ни разу не упал в грязь, то он пропадет", – считает Валерий Попов – председатель Петербургского союза писателей, вице-президент Российского пен-клуба. Упав в грязь в 80-е, переехав из центра в Купчино, он состоялся как писатель.

– Какие были методы выживания в 80-х?
– Книги выходили раз в пять лет. В промежутке живи как можешь. Тут любой писатель будет переживать, испытывать одиночество, неприкаянность. Помню, бродил одинокий по улицам, зашел в монастырь. Деревья шумят, я думаю: "Все, полный конец". Вдруг вижу вывеску "Обком комсомола". Зашел. Там девушка: "Вы, наверное, писатель? Они здесь все время бродят". Они меня стали посылать в командировки. На идеологию не давили: "Изучайте жизнь". Приезжаешь в Тихвин, отмечаешь командировку с двух концов и назад – жизнь изучать на эти деньги. Однажды так наизучался, что денег не осталось. Пришел к ним в то время, когда командировка еще не закончилась. Получил две командировки. Но я скромный, больше чем в трех местах одновременно не бывал.

– То есть какая-то свобода все-таки существовала?
– Свободы было больше, потому что было больше свободного времени, а это и есть свобода. Помню, один писатель не выдержал свободы и пошел служить в Комиссию по общению с национальными литературами. Я вхожу в Дом писателей, где сидит этот референт с узбекским баем. Референт отжимает меня в угол: "Что делать? Я ему Кировский театр, Русский музей, а он все время бабу требует. Как будто ему там гарема мало. У тебя есть?" "Ну, надо подумать". Я присел, выпил, закусил, бай мрачнеет, видя, что еще какой-то тип появился. Я тогда на "Ленфильме" халтурил, говорю: "У меня нет, но у Петьки-режиссера точно есть". Приезжает Петька, выпивает, закусывает, говорит: "У меня нет, а у администратора точно есть". В итоге появляется длинный стол, за которым сидят одни мужики, пьют, кричат. Я как честный человек хожу и напоминаю всем, зачем мы здесь. И вот в дальнем конце появляется крохотная женщина. Бай слегка оживает, вызывает такси, мы мчимся за ним в гостиницу "Советская". Он уходит с женщиной в спальню, раздается пощечина, она выскакивает и убегает. Обессиленный бай засыпает, а мы продолжаем пить за дружбу народов.

– В чем функции Санкт-Петербургского союза писателей и его председателя?
– Сегодня все утро звонил, занимался похоронами. Умер Миша Панин, который заведовал в "Звезде" отделом прозы. Неплохой прозаик и славный мужик. Похоронить его нужно на Комаровском кладбище. Звоню в Смольный, кого-то нет, кто-то в отпуске. Наконец дозваниваюсь – Мишу хороним рядом с Куприным и Блоком. Без Союза писателей он попал бы на безликое Южное кладбище, а так среди "своих". Такими вот делами приходится заниматься.

– Не сместились ли сейчас акценты от СП к издательствам, ведь сейчас конкурируют именно они?
– Сейчас да. На Франкфуртской ярмарке я буду вести круглый стол "Книжный рынок и творческие стратегии". Олег Павлов, лауреат Букера, написал: "Что мы будем рассуждать о крокодиле, если мы им уже проглочены".

– Проглочены литературными проектами.
– Вопрос в том, не слишком ли проекты урезают личность писателя? В каждом проекте предполагается частый выход книг. Совместимо ли это с серьезной творческой работой? Не потому ли все нынешние проекты носят искусственный характер? Это – тупик литературы. Сейчас выращивают "литературные шампиньоны". Не как раньше: гриб вырастал, его находили, ликовали. Сейчас – засадили площадь, все под одним искусственным солнцем, все немножко похожи.

– С чем у вас ассоциируются 80-е?
– Глухое время, друзья-гении: Довлатов, Бродский, Битов. Кто в Москву, кто в Нью-Йорк. Я оказался на болоте в Купчине. Но это – большая удача, так я впервые увидел наш народ. Несчастный, бестолковый, злой, местами бессмысленный, трогательный. Писатель должен упасть в грязь. Если он сидит в чистеньком помещении за компьютером и ни разу не упал в грязь, то он пропадет. Я писал, что Купчино – это место, где не хочется шнурки завязывать. Одинаковые магазины, дома, никакой "картинки". Считаю, что это было плодотворное болото. Там я написал ключевые рассказы, как, например, "Боря Боец" – первый рассказ, который поднял меня повыше в литературном мире. Он был напечатан в "Новом мире", тогда это было решающим фактором.

– Ваша оценка современной отечественной прозы?
– Я недавно ездил в Приозерск. Там в библиотеках одни советские писатели. Понятно, что у библиотек нет денег, но главная проблема не в этом. Борис Полевой – самый читаемый автор. Он зацепляет простых людей. Имеет "крючки". Следующая после него литература потеряла эти "крючки", занялась самовнушением, самолюбованием. Литература сегодня процветает в основном в литературном же мире. Я не думаю, что глупы читатели – надо поумнеть нам.