Вечером вдоль пузатых бастионов Петропавловской крепости подчеркнуто аккуратно шагал по летней тропинке человек в сером пиджаке. Он прошел мимо часовой будки, улыбнулся охранникам, и они тут же услужливо поспешили отворить запертые крепостные ворота. Дремавшие у будки туристы оживились:
- Кто это?
- Аракчеев, - степенно ответил стражник.
- Неужто сам граф?!
- Не-е, бери выше - директор.
Борис Серафимович Аракчеев о своей знаменитой фамилии и предках говорит следующее:
– Мой дед своей родословной не оставил. В свое время ему пришлось резко переходить из дореволюционной формации в советскую. Он был потомственным петербурцем, к тому же артистом, и чтобы выжить, свое происхождение ему афишировать было нельзя. Так что в документах, которые остались, в графе "Происхождение" значится: сын крестьянина. Хотя то, как он жил и кем были его братья, подвергает большому сомнению его крестьянские корни. Но поскольку дед умер рано, поговорить с ним о происхождении мне не удалось. Мой отец родился уже в советское время, был очень предан советской власти, его эти вопросы совершенно не интересовали. Так что происхождение у меня – крестьянское.
– Но фамилия как-то помогала в делах или мешала?
– Ни то и ни другое. Она всегда вызывала у людей интерес. Я привык все время отвечать на вопросы о графе. Если она в чем и помогла, так в том, что я стал директором. Для предыдущего директора имело значение то, что крепость возглавит Аракчеев.
– Как сейчас обстоят ваши дела?
– Отлично. Как в песне поется: "Все хорошо, прекрасная маркиза".
– Вы можете вспомнить свое самое яркое впечатление за последнее время?
– Да, несомненно, это рождение внука. Его зовут Даниил, я называю его Даник. Довольно часто провожу с ним время. А вообще в моем возрасте уже трудно говорить о каких-либо впечатлениях. Если они есть, то все связаны исключительно с работой.
– Кем вы мечтали стать в детстве?
– Трудно сказать, но то, что я хотел быть руководителем, это точно. И то, что я пошел работать по административной линии, – не случайность. Поначалу я очень интересовался науками, математикой, физикой, после – литературой и историей, но в этих направлениях ничего не получилось.
– Почему?
– У меня возникли трудности с поступлением в институт. Я был из диссидентствующих юношей. Я не вращался в комсомольской и партийной среде, общался со средним кругом диссидентов, занимался самиздатом, а иногда даже посещал тайные собрания, которые прослушивались известными органами. Все было очень романтично. Собственно, из-за этих самых "органов" я и не смог поступить.
– Вы можете дать себе оценку как начальнику?
– Я считаю себя не очень хорошим руководителем, но вполне способным содержать то учреждение, в котором работаю. Можно было бы, конечно, и лучше. Это ведь зависит от природных данных. Руководство и способность к организации – некий дар.
– Пришлось стать жестче?
– Конечно. Но я способен к жесткости. Она руководителю просто необходима.
– Как вы думаете, как к вам относятся подчиненные?
– По-разному. Но могу сказать, что умеющие работать меня понимают, и у нас есть команда. К тому же у меня есть полезное для руководителя качество – я терпим. С некоторыми из подчиненных даже поддерживаю приятельские отношения, но это самое тяжелое. С одной стороны такие отношения, казалось бы, должны помогать, но с другой – здорово мешают. Сложно требовать что-то, потому что подчиненный-приятель считает, что я должен идти навстречу, тогда как я требую с него наравне со всеми остальными. Не советую никому набирать команду из приятелей.
– Вы большую часть времени проводите на острове, каково быть островитянином?
– У меня есть опыт жизни в крепости. Во-первых, я жил 10 лет в Петропавловской, во-вторых, одно время жил на Соловках.
– Очевидно, последнее было следствием тайных собраний?
– Да. Я уехал туда на год в двадцать лет, и Соловки – это первый мой крепостной опыт. Жизнь на острове отличается от жизни в городе. Когда мы уходим отсюда, мы всегда говорим, что идем "в город". Крепость – это один город, а с той стороны – совсем другой. Это изоляция. Раньше, когда здесь был магазин, мы вообще не выходили за ворота и проводили на острове порой по нескольку дней. В принципе, мы хотим сделать и музей таким, чтобы, находясь здесь, человек ощущал себя, как в другом городе.
– Вечерами по крепости гуляете?
– Я провожу здесь столько времени, что прогулку можно назвать постоянной. Моя семья любит прогуливаться по острову.
– Если бы вам сказали: Борис Серафимович, остров ваш. Владейте. Что бы вы с ним сделали?
– Естественно, сделал бы точно такой же музей.
Комментарии (0)