Уникальная комическая актриса покинула Александринский театр, написала пьесу про старушек и бандитов и в возрасте 80 лет дебютировала как телеведущая в программе «Прожиточный минимум» на канале «100 ТВ».
Почему вы, ленинградка, учились в Школе-студии МХАТ?
Я родилась в Ленинграде, прожила всю блокаду, чем горжусь. А после войны шла по Садовой и увидела объявление: МХАТ набирает студентов. Отправилась туда. Смотрю, огромное количество молодежи, девочек — нарядных, шикарных. А мы тяжело жили, я была в жалком платьице. Вхожу, говорю: «Ворона и лисица». Слышу: «Ой, такая простая басня». Я обиделась, выбрала кого-то из комиссии, стала читать в лицо. И тут такой хохот начался. Я приободрилась: у других не хохотали, не плакали.
У вас было много славных однокурсников: Петр Фоменко, Ирина Скобцева, Галина Волчек…
Еще Игорь Кваша, Людмила Иванова, Анатолий Кузнецов. Фоменко был моим партнером по этюдам. Мы хулиганили, хрюкали. Его за это выгнали со второго курса. Мастер Александр Карев был жесткий человек, кричал на всех. Хотя кнут в России нужен, нельзя людей, особенно в театре, распускать. Я Сталина обожала, считала, что без него жизнь кончена. А потом узнала о репрессиях, была огорчена и власти больше не верю: там только карьеристы, хотят сделать хорошо себе, а не народу.
После учебы вас оставляли в Москве?
Звали, но я не люблю столицу. Долго искала работу в Ленинграде, сидела на шее у мамы, зато в итоге нашла мужа. У меня был замечательный муж, Яков Крейлис, ни на каких Эфросов его бы не променяла. Мы прожили сорок пять лет, десять лет назад он умер. Учился у Бориса Зона на одном курсе с Алисой Фрейндлих. Мы одновременно отправились работать на Сахалин, ехали шесть дней в поезде, полюбили друг друга. По дороге целовались. Яша сказал в гостинице, что мы муж и жена. Нас заселили в комнату с одной кроватью, и мы спали валетом. Он был из семьи латышских миллионеров, а я пролетарка, но воспитаны были одинаково: ничего себе не позволяли до брака. На Сахалине проработали в театре год.
Почему вернулись в Ленинград?
Было много бытовых трудностей. В итоге Яшу взяли на Ленинградское телевидение, а я поняла, что забеременела. Родила дочку, а потом семнадцать лет оттрубила в ТЮЗе. Играла кошек, собак, всякую нечисть: пень, дерево. Жила в театре в дружбе, а для меня важна атмосфера. Правда, Зиновий Корогодский (знаменитый руководитель ТЮЗа. — Прим. ред.) старался унизить. Он так себя погубил: унижал, и его начинали ненавидеть. Потом случайно забежала в Пушкинский театр, и тут идет Игорь Горбачев (актер, впоследствии худрук Театра имени Пушкина (ныне Александринский). — Прим. ред.): «Хочешь к нам?» Это был 1980 год, у них умерла артистка, мне дали ее роль.
«Семнадцать лет оттрубила в ТЮЗе,
играла кошек, собак,
всякую нечисть: пень, дерево»
И до сих пор служите в Александринке?
Я ушла, проработав тридцать два года. Да и многие ушли: Фокин (Валерий Фокин — худрук Александринского театра с 2003 года. — Прим. ред.) не давал свободы. Так сложилось, что я и денег не зарабатывала — не могла с антрепризой ездить, и хороших ролей не играла. Написала заявление, и мы расстались, как в море корабли. Фокин — умный, красивый, элегантный, но холодный, и спектакли его рассудочные. Еще в начале, когда «Женитьбу» репетировали, была доверчивая, как дурочка. Сцена гадания на картах, меня понесло — все смеются, а он говорит: «Кира, это не то, что надо», — и построил роль скучновато. А живет он в квартире надо мной. И вот в день Пасхи выходит — шикарный, разодетый. Хотя я его избегала, а тут нос к носу столкнулись. И он мне говорит: «Хотите вернуться?» Я обалдела, испугалась, трудно было, но отказалась. Вообще, сейчас я не очень стремлюсь в театр. Никто уже не знает, как надо работать. Я люблю декорации, чтобы жить как в комнате, абстракции не понимаю.
В антрепризе вам больше нравится?
Там нужен сплошной хохот. Вот спектакль «Любовь не картошка» — он же бессмысленный, только актеры спасают. Зато я написала пьесу «Надоело бояться!», посвятила мужу. Однажды Ирина Соколова пришла в гости, мы выпили водочки, и она предложила: «Напиши, и вместе сыграем». По пьесе мы — пожилые люди, которых хотят выгнать из дома, а Панкратов-Черный — бандит. Он потом понимает, что мы хорошие бабки, и переходит на нашу сторону. На спектакле люди рыдают: наконец-то пьеса про нашу жизнь. Но продюсеры не берут: финал печальный, а они смеха хотят.
Вы теперь стали еще и телеведущей.
Даже не мечтала о такой работе. Я нашла общий язык с камерой, общаюсь с ней, как будто там живые люди. К народу я близка: сама такая, как они. И мне приятно, когда люди при встрече улыбаются, говорят: «Вы наша», «Дай вам Бог здоровья». Да, не солнечная у меня карьера, и звание народной артистки не дают, но любовью зрителей я не обделена.
На что вас еще хватает, кроме театра, ТВ, дочери и двух внуков?
Мое хобби — дом. Я полжизни прожила в ужасных условиях и помешана на уюте. Чтобы закрыть дверь и быть в своей крепости, где никто не может меня обидеть.
Среди работ Киры Крейлис-Петровой роли в фильмах «Влюблен по собственному желанию», «Подсудимый», «Окно в Париж», «Полумгла». Она принимала участие в озвучивании мультипликационного цикла «Гора самоцветов». Актриса известна стихами и эпиграммами собственного сочинения, которые читает на театральных капустниках. В утренней программе на «100 ТВ» Крейлис-Петрова обсуждает бытовые и психологические проблемы людей старшего возраста.
Текст: Анна Шульгат
Фото: Полина Твердая
Комментарии (0)