Артист, который не нуждается в представлении, приехал в Петербург с тремя концертами своего нового шоу «Я». Главный редактор нашего сайта Михаил Стацюк взялся составить Филиппу Бедросовичу компанию в посещении Эрмитажа и музея Фаберже, а в итоге стал свидетелем сцены народного паломничества к артисту у Спаса-на-Крови.
В послеобеденное время в Музее Фаберже традиционные очереди: пенсионеры кучкуются группами, школьники оттягивают руки родителям, у сувенирного зевают несколько иностранцев. «У касс сейчас очередь, придется немного подождать», — объявляет охранник куда-то в «хвост» выстроившимся в ломанную шеренгу.
Я сам начинаю зевать, но тут привычный уклад нарушают ворвавшиеся в музей операторы с видеокамерой и группа людей, не выпускающая из рук мобильные телефоны: все наготове. А затем появляется он. Филиппа вообще сложно не узнать, и дело тут не только в росте — на нем длинный вязаный кардиган, искусственно потертые джинсы, ботинки в духе Rick Owens и шарф с леопардовым принтом.
— Раздеваться не буду, давайте так и пойдем.
Мы поднимаемся по парадной лестнице сразу в Синюю Гостиную — экскурсия начинается с коллекции яиц Фаберже
— А покажите мне сразу что-нибудь побогаче, — говорит Филипп. — Не надо скромничать!
Восторг у него вызывает яйцо «Ландыши» — подарок императора Николая II супруге на Пасху в 1898 году. Оно украшено любимыми цветами молодой императрицы Александры Федоровны и столь нравившимися ей жемчугом и бриллиантами. Скорлупа яйца покрыта прозрачной розовой эмалью, украшена полосками алмазов и оплетена внизу ландышами на золотых стеблях с зелеными эмалевыми листьями и жемчужными цветками. На лепестках ландышей, символизируя утреннюю росу, сияют алмазы.
— Вот это роскошь, — протягивает Филипп, осматривая Золотую гостиную. — Так, а Фрида у вас где? Пойдем ее скорее смотреть!
Появление Киркорова вызывает бурную реакцию: «Смотрите-смотрите, это же Филипп!» раздается по сторонам. Впереди артиста бегут операторы, которых уже со всех сторон обступили посетители. «Что, правда Киркоров?», «Да где-где?». В какой-то момент Филипп становится, что называется, главным экспонатом выставки. Он надолго задерживается у автопортрета Фриды «Сломанная колонна», на котором позвоночник художницы усыпан трещинами.
— Мужики все такие козлы, — задумчиво произносит он, а затем осекается. — А я? Я — артист!
Следующим объектом, у которого мы останавливаемся, оказываются национальные костюмы мексиканской художницы.
— А мог бы и я в таком отплясывать. У меня же даже альбом вышел на испанском языке для Латинской Америки, а потом, к несчастью, не стало моего продюсера, и все закончилось.
Я замечаю, как тень сожаления проносится по его лицу, Киркоров прощается и выходит из музея, идет было к машине, однако резко сворачивает и подходит к набережной Фонтанки.
— Фокас! Иди, полюбуемся на Петербург! — обращается Филипп к своему другу, режиссеру-постановщику и хореографу Фокасу Евангелиносу, который в этом году ставит номер для Сергея Лазарева на конкурсе «Евровидение». Филипп долго всматривается в Шереметевский дворец, улыбается и делает фото на телефон.
— Любите это место?
— У меня традиция такая: перед концертом в Петербурге погулять по городу, проникнуться его духом. Я за это Невский проспект очень люблю, он такой живой и настоящий.
— Люди в Петербурге как-то отличаются от москвичей, например?
— Я не делю людей по месту проживания. Для меня они все равны — зрители, которым я покажу свое новое шоу от режиссера Франко Драгоне. Знаете, он ставил Цирк дю Солей и тур для Селин Дион.
— Читал. Франко, кстати, говорит, что увидел в вас ребенка. Это что значит?
— Представьте, сколько я за 30 лет накопил мишуры? Сколько ярлыков к себе приклеил, а настоящим меня никто не видел.
***
«Поп-король на выставке арт-короля и британского скульптора Тони Крэгга, которая сейчас проходит в Главном Штабе» — радовался я, предлагая помощникам Филиппа поход в Эрмитаж. Почему бы и нет? Поехали!
В Главном штабе, куда перевезли импрессионистов и экспонируют современное искусство, Филипп еще не был. На входе нас встречаются две сотрудницы: одна убегает за службой охраны в качестве сопровождения, а другая ведет к парадной лестнице. Девушка так нервничает, что, краснея, заводит нас в тупик.
— А что это? — удивляется Филипп, глядя на дверь с надписью WC.
— Я тут! — за нашей спиной раздается голос Дмитрия Озеркова. Заведующий отделом современного искусства Государственного Эрмитажа выводит нас из лабиринта и начинает экскурсию по выставке британского скульптора Тони Крэгга.
— Что, прямо настоящие крюки? — удивляется Киркоров, глядя на работу «Собрание» — огромную окаменелость, всю истыканную железной фурнитурой.
— Вы подсчитали, сколько тут крючочков? — ставит своим вопросом в тупик Озеркова тетя Филиппа Киркорова Мари, которая приехала с ним в Петербург.
— Ну, я не знаю, — оценивает взглядом Дмитрий. — Тысяча или две, наверное.
— Да скорее все пять, — голосом знатока выдает Киркоров. — О, а тут что-то эротическое пошло! — оживляется Филипп, глядя на скульптуру «Ложные кумиры», напоминающую растаявший воск свечи.
— Прямо как в шоу-бизнесе, — смеется Озерков.
— В этом шоу-бизнесе... — Филипп задумывается на секунду. — Черт ногу там сломит. А это что за башни? — кивает он в сторону скульптуры «Монастырь» с гигантскими устремлёнными вверх конусами, собранными из каких-то отработавших своё промышленных механизмов.
— Это было очень модно в 70-ые и 80-ые . Такая вот жесткая...
— Я очень люблю это время! — перехватывает Киркоров. — У меня как раз детство пришлось на 70-ые, время хиппи и вся эта эстетика. Плюс цирк, я же цирковой (бабушка и дедушка Филиппа по матери были цирковыми артистами — Прим. ред.), — Филипп закатывает глаза. — Ну, пошли смотреть Матисса!
Импрессионисты, очевидно, производят на Киркорова большее впечатление, нежели британская скульптура: невзирая на все запреты Государственного Эрмитажа — редакция искренне надеется, что Михаил Борисович Пиотровский не читает сейчас эти строки — артист фотографируется с Дмитрием Озерковым на фоне «Музыки» и «Танца» Матисса. Мы начинаем спускаться к выходу, я показываю Киркорову наш майский номер.
— О, Данька! — улыбается Филипп на обложку с Данилой Козловским. — Люблю ваш журнал, надо нам, наконец, что-то сделать совместное.
— Да вы как-то по «Джей Кью» больше, — говорю я с откровенной ревностью.
— Да почему по «Джей Кью»? У меня в следующем году юбилей, вот давайте сделаем! Мы в апреле приедем с концертами к вам.
— А как турист приезжаете в Петербург?
— Да нет, только по работе, к сожалению. Ну а вообще с этим городом меня многое связывает: первое в моей жизни большое шоу, свадьба, красивая любовь, — Филипп молчит и вздыхает. — А поехали к Спасу-на-Крови?
***
Мы проезжаем по Конюшенной площади и останавливаемся аккурат напротив храма. Киркоров выходит из машины, просит пока не снимать и задумчиво смотрит на Спас. Туристы встают плотной стеной напротив и пристально смотрят на Филиппа. Сквозь плотную дымку облаков пробивается луч света, бьет в эмаль куполов и отражается бликами. Картина инфернальная. Явление поп-короля народу — не иначе, проносится у меня в голове.
— А где тут был такой рыночек небольшой со всяким барахлом, — одергивает мои богохульные мысли Филипп. — Точно же помню был.
— Не, его уже снесли, — говорю, понимая, как по-собянински звучит мой ответ. — А что хотели-то?
— Да сувенир какой-то и икону.
Я вспоминаю, что вся набережная канала Грибоедова у Спаса кишит палатками с матрешками и магнитиками, предлагаю совершить марш-бросок. Стоит ли говорить, что пятачок перед Спасом тут же превращается в зрительный зал. Киркоров ходит довольно быстро (рост-то позволяет) и моментально оказывается где-то впереди, придирчиво осматривая палатки с сувенирами. Я семеню за звездой, фотограф бежит за мной, помощники Филиппа вовсе в аутсайдерах нашего марафона. Я нервничаю, что не успеем сфотографировать и достаю айфон.
— Думаете, он настоящий? — рядом со мной в том же темпе бежит женщина с копной пергидролевых волос, обернутая пуховым платком, и внимательно смотрит то на мой телефон, то на Филиппа.
— Не знаю. — в замешательстве говорю я.
— Да вот и я думаю, что нет, — спутница резко останавливает, картинно опускает руки со старенькой Нокией и грустно смотрит в след «ненастоящему» Филиппу.
Киркоров тем временем остановился у лотка местного художника и выбирает для себя картины. Сложно сказать, кем именно ощутил себя в этот момент уличный артист, Матиссом или Пикассо, но он не раздумывая принялся вырисовывать на обратной стороне полотен «На долгую память Филиппу..».
Артисту пора ехать дальше — через несколько часов первый концерт. Мы делаем селфи, прощаемся, тем временем очередь из желающих взять автограф перерастает в несанкционированный митинг.
— Какие у вас планы на Петербург? — спрашиваю напоследок.
— Хочу снять тут клип. Даже два! И повторить на бис шоу «Я», когда мне уже будет 50 лет.
— Амбициозно.
— А то. Знаете, у меня есть план удивить этот город, который взволновал меня тридцать лет назад, подарив незабываемые эмоции первых сольных концертов.
— Я тогда еще даже не родился, Филипп Бедросович.
— А я тогда уже пел!
Текст: Михаил Стацюк
Фото: Илья Плюснин
Комментарии (1)