«Из-за ИГИЛа ко всем мусульманам теперь относятся настороженно»

Шахла Гусейнова, студентка 2 курса магистратуры филологического факультета СПбГУ, корреспондентка журнала «Мусульманка» и иранского новостного агентства «Шабестан»

В России ислам с элементом определенной национальной идентичности сегодня практически не вызывает нареканий – как у самих мусульман, так и у иноверцев. Раз мусульмане приезжают в Петербург, значит, здесь есть все возможности себя реализовать. Русские люди толерантны: например, моя соседка по общежитию даже выходила из комнаты, выключала музыку и фильмы, чтобы мне не мешать, когда я совершала намаз, хотя я уговаривала ее остаться. Только единицы могут недовольно бросать в след: «Понаехали!», тогда как большая часть мусульман — такие же петербуржцы, как и они сами.

Россия давно является в том числе и исламской страной. По переписи 1897 года, единственной царской переписи, 10% населения России объявили себя мусульманами. Тогда, конечно, империя включала в себя и Среднюю Азию, и Закавказье, и татарский Крым. Но, тем не менее, исламский фактор был всегда велик. Мусульмане принимали участие и в государственной жизни: командовали большими войсковыми соединениями, как Хан Нахичеванский, который командовал гвардейской кавалерией. Так что в этом нет ничего удивительного, что в России ислам и сами мусульмане приживаются хорошо. Да, мы учитываем тот факт, что мы живем в России, а не в арабских странах, не демонстрируем ничего и не одеваемся в черные хиджабы с чадрой.

В бытовой жизни случаются недопонимания, но они все решаемы. Например, на уроках физкультуры меня могли спросить, что за балахон я на себя надела, или некоторые упражнения я стеснялась делать, так как преподаватель по физкультуре был мужчиной. Вот введение школьной формы создает для некоторых девушек такие проблемы, что им приходится менять школу. Стрижемся мы часто дома, а не в парикмахерских салонах, а если в салонах, то просим закрывать нас перегородкой, стричь в отдельной комнате или одиночном отделе салона. Даже если меня обслуживает парикмахер-женщина, то нет же гарантии, что через пять минут не войдет мужчина-посетитель — а я сижу с непокрытой головой.

В Петербурге совершенно не сложно быть мусульманкой и жить «по халялю», для этого есть и халяльные продукты, и магазины мусульманских товаров, одежды, и курсы изучения арабского языка и Корана, и мечети. Только вот директорам крупных компаний хватает ума управлять целой фирмой, но не хватает ума для того, чтобы понять, что важно то, что в голове, а не на голове – девушке в платке не так легко устроиться на высокооплачиваемую должность в немусульманской среде.

Конечно, сегодня жители большинства европейских стран и России – но в меньшем количестве – считают, что ислам является религией нетерпимости и насилия, и всё это из-за террористической организации, назвавшейся Исламским Государством. Проникая на новую территорию, своей первой задачей боевики ИГ видят проповедническую деятельность, раздавая памфлеты, устраивая религиозные церемонии и конкурсы чтецов Корана, основывая Институты шариата и ценры дауа. Люди смотрят на всё происходящее с экранов телевизоров, и думают, что это – ислам, и ужасаются.

ИГИЛ грамотно ищет эмоциональную брешь в людях – слабую веру, а затем умело вербуют тем, что умеют ловко вырывать суры из контекста Корана и пропагандировать их. Люди просто верят тому, что пишут СМИ, не удосуживаясь хоть раз открыть самим Коран и понять, что ИГИЛ – это то, каким ислам не может быть».

 Амина Юсупова, студентка Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова, участница женского благотворительного обществом «Ас-Салам»

Работу в хиджабе или платке в Петербурге найти действительно трудно, но можно. Смотрят не на качество работы, не на твой профессионализм, а на твой внешний вид. Понятно, что хиджаб – внешний атрибут, чрезвычайно ярко сообщающий о религиозном предпочтении работницы, а большинство работодателей не хотят, чтобы работник как-то сообщал о своём вероисповедании. Поэтому работаем мы чаще всего среди мусульман, а если нет – то тогда в сферах здравоохранения, общественного питания, в ателье, продавщицами в магазинах, бухгалтерами, дизайнерами, швеями. Многие девушки вовсе предпочитают не работать – семья превыше всего.

Чего я не понимаю, так это разговоров про внешний вид мусульманки. Если женщина закрывает себя одеждой, чтобы быть незамеченной, в Петербурге все наоборот обращают на неё внимание, особенно в школе. Также не совсем доверительное отношение к мусульманам у горожан возникает из-за сегодняшней ситуации с ИГИЛ. Люди не понимают, что убийства происходят не из-за хиджабов или платков. Человек в коротких шортах тоже может убивать, а хиджаб и платок – это не атрибуты сторонниц ИГИЛ.

Ситуация с ИГИЛ и СМИ влияют на восприятие горожан Петербурга на мусульман – очень много внимания, косые взгляды. Хотя, например, девушке-мусульманке сложно пойти по такому пути и быть завербованной в ИГИЛ, потому что долгое время мы находимся под контролем взрослых. С юношами сложнее, они раньше начинают самостоятельную жизнь. Такая радикализация происходит от отсутствия знаний: зомбируют молодежь, которая не знает элементарных вещей об исламской религии. Человек, уверенный в своей религии, обладающий знаниями о ней, никогда не пойдет по такому пути. Потому что самый страшный грех в исламе – самоубийство. Для ИГИЛа религия – это просто прикрытие тех ужасных действий, которые они совершают. И в том, что люди верят всему, что смотрят или читают, виновата российская политика в области образования: очень мало часов уделяется в школе и университете религиозному и культурному просвещению. Люди вербуются, в основном, из-за незнания основ религии, а немусульмане из-за этого незнания верят, что ИГИЛ – это ислам».

Искандер Пахтусов, принял ислам в 2008 году, сейчас работает в мечети на улице Беринга, занимается хиджамой (лечение через кровопускание – прим. Ред.).

Следовать нормам традиционного ислама в немусульманском городе, как Петербург, при желании несложно. В кафе существует простое правило: потребитель всегда прав. Если человек не хочет нарушать запреты, он всегда спросит из чего это блюдо сделано. В магазине можно всегда перевернуть пачку и прочитать ей состав, увидеть, что там есть, например, краситель, который называется кармин (Carmines), отложить этот продукт на место. Такой краситель нельзя употреблять, так как он производится из насекомых, которых в исламе запрещено употреблять в пищу. Есть халяльное мясо вв «Окей», «Метро» и других супермаркетах, но чаще в небольшие магазины, там есть знакомые. Например, на Конном переулке, есть рядом с мечетью магазин «Халял», на Василеостровской – за Макдоналдсом. Таких маленьких магазинчиков очень много, и каждый имеет своих постоянных покупателей. Конечно, никто не застрахован о того, что мясо может быть зарезано не по правилам, но тут уже виноват будет не покупатель, а тот, кто наклеил этикетку «халяль».

Мы не празднуем Новый Год, но празднуем Рождество Христово. И Рамадан в белые ночи держать вовсе не сложно, если иман (вера – прим. Ред.) крепкий. Конечно, 10-11 часов поста – это сложно, но именно в такие долгие дни сила веры и проверяется. Но если человек страдает болезнями кишечно-желудочного тракта, то ему не нужно держать пост. Как и детям, беременным женщинам, и пожилым людям.

Образ угнетенной мужем-тираном и лояльным к нему обществом прочно прижился в представлениях современного человека о жизни мусульманки, хотя это совершенно не так. В Коране отмечается, что многоженство в Исламе следует рассматривать, прежде всего, как решение проблем общества в отношении сирот и вдов. Во времена пророка количество женщин превышало количество мужчин, так как мужчины умирали на войнах и в результате тяжких преступлений, да и женщины живут дольше мужчин. Родители не могли содержать девушку, отдавали её замуж, и её полностью содержал муж.

Не надо считать, что женщина в браке обделена правами. Вторую жену можно взять при особых обстоятельствах, например, если первая жена бесплодна, а мужчина хочет наследника, и только при одобрении первой жены. Всех жён мужчина должен в равной степени обеспечивать, предоставлять им отдельное жильё, проводить с ними минимум одну ночь в четыре дня. И если жена недовольна им, она имеет право купить у мужа право на развод. И к слову, многоженство могло бы решить многие социальные проблемы, бытующие на Западе, в том числе проблему проституции и внебрачных связей».

Надежда Щербакова, помощник Представителя Республики Дагестан в Санкт-Петербурге:

Если бы в вопросе интеграции мусульман в такой немусульманский город, как Петербург, были большие сложности, то юноши и девушки не уезжали бы в большие города. В современном информационном пространстве то или иное событие сразу становится достоянием широкой общественности. Поэтому при наличии таких фактов, тем более учитывая строгие правила воспитания мусульманок, их не отпускали бы из родительского дома. А так мы видим на улицах Санкт-Петербурга женщин в мусульманских одеждах. Значит, не всё так плохо: девушки получают высшее образование и реализуют себя там, где им интересно.

Мусульмане активно участвуют в общественно-политической жизни города. Например, между Дагестаном и Санкт-Петербургом проводятся постоянные обмены, научное и культурное сотрудничество и деловые встречи. Молодые инициаторы участвуют в дискуссиях, которые устраиваются Правительством Санкт-Петербурга и Республикой Дагестан. С другими республиками тоже тесные контакты. Поэтому если люди из Дагестана и других республик Северного Кавказа приезжают в Петербург, то никакой серьёзной адаптации к немусульманскому обществу нет и быть не может, так как мы все родились и выросли в одной стране. И вообще зря вы такой вопрос задаёте, легко ли нам общаться с немусульманами. В Европе и русские – диаспора, и курды – диаспора, и мусульмане- арабы – диаспора, они там обособляются и живут в своём узком кругу. А у нас – единый народ, так же исторически было. Чеченец – это он в Чечне чеченец, а за границей – он такой же русский.

Для соблюдения мусульманских религиозных праздников и намаза в Санкт-Петербурге, где мусульманское население в меньшинстве, государственные органы создают все условия, чтобы они могли блюсти свои традиции. В периоды праздников перекрываются улицы около мечети, ведутся телетрансляции, правоохранительные органы следят за правопорядком – так делают, например, и в Дагестане – всё, как у всех, только в Дагестане эти дни признаются нерабочими.

Отсутствие взаимопонимания возникает в том случае, если у рядовых представителей различных культур народов и религий, а особенно у молодежи, нет адекватного представления друг о друге. Этот вакуум естественным образом заполняется взаимным недоверием и мифами, которые порождаются иногда СМИ – вот вам и приравнивание всех мусульман к ИГИЛ. Возникшая из культурного вакуума, эта позиция не нуждается в аргументации, а поэтому с ней практически невозможно бороться с помощью аргументов, а значит, и пропаганды. И здесь есть только один путь борьбы: предотвращать возникновение подобного культурного вакуума, а, следовательно, и заполняющих его мифов. Поскольку для современного человека, а особенно молодого человека, собственный опыт намного убедительнее чужого мнения, то самый действенным способом является личное общение активных представителей различных культур, народов и религий между собой. В первую очередь это касается молодежи. Причем это общение должно быть не «общей беседой», а конкретным обсуждением реальных проблем и выработки их решения».