Наталья Туровникова, блогер: «Вещи прошлого сезона надо прятать и больше не надевать? Удивительная глупость!"

Наталья Туровникова

Дизайнер, диджей и создательница блога The Muse сама стала музой. А среди прочих рекордсменок «Инстаграма» и королев стрит-луков ее выделяет одно редкое, но необходимое для музы качество. Интеллект.

Расскажите, как вы решили стать блогером?

По доброму совету. Я писала в Vogue как журналист, и мой бойфренд сказал: «Тебе нужно делать что-то свое». Я прислушалась. И стала искренне, без купюр писать в собственном дневнике обо всем, что меня радует и вдохновляет. От запонок и резиновых сапог до кино и погоды. Все, что интересно, все, на чем останавливается взгляд. В этом я придерживаюсь девиза Дианы Вриланд, легендарного редактора моды, и изложенной ею в книге The Eye Has to Travel позиции. Сегодня мой фетиш — картинки с Роджером Муром, для меня он единственный в мире Бонд! Уверена, изображением можно передать гораздо больше, чем абзацем. А я люблю делиться вспышками, ощущениями маленького счастья. Блогерство — это щедрость. И она вознаграждается. Моей наградой стал отклик единомышленников. Чувство, что ты в лодке не один, гораздо важнее денег. Но меня заметил Vogue — и позвал обратно под крыло, уже с колонкой. Круг замкнулся.

Блогерство стало профессией?

Получить звание «блогер» как незаслуженную регалию может любой. Сейчас это в основном платформа однодневных псевдознатоков моды, которые изучают ее по маминому гардеробу. И счастье, если там есть что-то пораритетнее Dolce & Gabbana 1999 года. Но блог дает возможность транслировать свои интересы и большим фигурам. Обожаю таких находить. Настоящая личность «свистит», даже если ее не видишь.

И на какой «свист» вы оборачиваетесь?

Автор блога Jjjjound.com — вот мой нынешний герой. Мечтаю с ним познакомиться! У него приятное, давно забытое в мире моды отношение к женщине. Хочется, чтобы этот мужчина смотрел на тебя. В его блоге — просто бездонный мир с французским акцентом. Ну, а первым был, конечно, Скотт Шуман. Я, само собой, читала его на Style.com, а потом вычислила на какой-то неделе моды, подлетела знакомиться. Потом он снимал меня в Москве. Шуман уникален: породив целые стаи этих безумных птиц моды, которые стали одеваться только для камеры, он все равно продолжает находить на улицах абсолютно расслабленных, удивительных людей всех возрастов, одетых для собственного удовольствия.

Вы довольны своим блогом?

Наверное, я могла бы больше снимать. Но не буду лукавить, я немного стесняюсь выставлять себя напоказ. Люблю находиться за кулисами.

Ваша страница называется The Muse. Но уже полгода вы не делаете отдельные посты о дивах. Музы закончились?

Я пересмотрела концепцию. В моем любимом деле появилось так много трепачей, что я решила взять паузу и помалкивать. Из каждого угла слышны рассуждения о моде. Блогеры, сайты, порталы с умным видом рассуждают о трендах, бьют себя в грудь, как они уважают «японского дизайнера Хуссейна Чалаяши». В общем, я пока смотрю со стороны. Но с музами не расстаюсь. Готовлю проект «Двадцать муз XX века». От безусловных никуда не деться — Марлен Дитрих и Жаклин Кеннеди в список попадают сразу. Но я добавлю и Грейс Джонс, и Джозефину Бейкер, и Джоан Коллинз, и Джерри Холл с ее техасским блондом.

Музы со стажем от тридцати лет?

Да, я люблю ностальгировать. Я слишком эмоциональный человек. Обожаю детское ощущение красоты — когда все видишь в первый раз. Но в последнее время мне попадаются молодые музы — потрясающие и очень живые. Молодой московский художник Ирина Петракова, например. Девочка с отличным вкусом и головой в облаках. Петербургские девушки. Екатеринбургские хозяйки медных гор. Грузинские красавицы. Музы не переведутся никогда. Я всю жизнь больше общалась с мужчинами, а сейчас посмотрите-ка, как завелась. (Смеется.)

Теоретический вопрос: мешает ли желание быть музой тому, чтобы ею стать?

Пожалуй, нет. Но нельзя себя навязывать. Можно хотеть превратить себя в музу и вести большую работу над собой. Но нельзя красиво сесть с сигаретой, выдать несколько заученных фраз — и стать фэшн-иконой. Это ведь аллюр, излучение, исходящее от человека. Ему нельзя научиться, но реально в себе воспитать. Для меня наличие аллюра — признак высокой внутренней культуры человека. В общем, формула такая: двигатель внутри плюс желание превратиться в заметную личность. Ну а кто-то, конечно, такой с рождения.

А вы хотели стать музой?

Никогда. Но помню, что, глядя на работу Аманды Харлеч музой у Джона Гальяно и Карла Лагерфельда, я думала: ну надо же, какая почетная должность. Весомая. Это как быть тыловиком фэшн-мира, служить дизайнеру дополнительной парой глаз. И меня потрясло, что профессия оплачиваема. Позже у Эвелины Хромченко в журнале я так и значилась. Муза равно «человек с широко открытыми глазами».

Как вы обозначаете свое место в мире моды?

Разнорабочий. Писала про моду. Стилизовала съемки. Сама снималась. Была продюсером недели моды Cycles & Seasons. Сидела в жюри. Читала лекции. Поработала в кино, на телевидении. Даже оператором была, снимая ролики для фонда «Обнаженные сердца». Делала коллекции, недавно вышла капсула верхней одежды с Xassa — довольно удачная. Я видела моду со всех возможных сторон: сверху, снизу, сбоку и насквозь. Короче, я такая изнанка-изнанка. Жалею только, что с телевидением пока не продолжаю. Там самый быстрый отклик и самый плотный доступ к творцам. Ну где еще я смогла бы поговорить с Ивом Сен-Лораном?

Вы работали на NBC в Чикаго, вели в России передачи про моду. Есть шанс этот опыт применить сейчас, когда фэшн на ТВ прикладной: как нарядиться, чтобы муж был доволен?

Моя передача «Магия моды» закрылась из-за недостаточно высокого рейтинга. Это категоричная вещь для телевидения, с ней не поспоришь. Но я все-таки за точечное попадание вместо массового поражения. Для масс же сейчас мода превратилась в гламур. Слово-то какое прекрасное, из старого Голливуда. А в нынешнем его значении — страшное. Порой я стесняюсь новым знакомым говорить, что занимаюсь модой. Потому что боюсь: подумают — гламуром. Из нашего настоящего дела «Шопоголики», «Модный приговор», российский «Подиум» трансформируют моду в нечто дикое: чтоб блестело, чтоб побольше голого тела. Это все не про глубину, а про ширину. Недавно пришла на одну позицию в журнал. Пришла с концепцией: делать издание про свою современницу. Девушку, которая днем может ездить на метро, а вечером на лимузине. Которая гуляет в валенках в лесу и умеет находить общий язык с официантами. Снять такую девушку на обложку. Но такие героини не делают кассу. И с журналом у нас не срослось.

А что за героини сейчас востребованы?

Пугает, что выросло такое поколение, которое считает, что бал дебютанток — это серьезно, красиво и к этому нужно стремиться. Дамочки ведут туда дочек, предполагая, что там свет. Да какой свет? Насмешка просто. Вывести в свет ребенка — это сходить с ним в Большой театр на премьеру. Погулять по Версалю.

В Москве есть свет?

Темнота есть. А свет — сплошная игра, конечно. Я говорю студентам: «Что вы зацикливаетесь на Russian Fashion Week? Перед вами целый мир. Отправляйте портфолио в Balenciaga, не бойтесь, учите языки, мыслите шире».

Как же подъем русской моды? Тоже игра?

Конечно. Правила уже заданы. Так что либо ты играешь по ним, либо живешь Я играю. Нельзя в это верить.

И кто задает игру?

Деньги. Быстрые деньги. На которые соответственно летят люди, любящие чужие деньги. И вот они месят и тусят друг перед другом нон-стоп.

Вы часто цитируете Мерил Стрип: «Дорогие платья — деньги на ветер».

Потому что для меня это большой парадокс — ну как так?! Я понимаю, какой великий труд стоит за кутюрными платьями. Но нынешнего ценообразования все равно не могу постичь. Просто дурная шутка какая-то. И кто сказал, что вещи прошлого сезона надо прятать и больше не надевать? Удивительная глупость. Имея голову на плечах и чуточку воображения, так легко выглядеть шикарно за небольшие деньги. Обожаю J. Crew, всегда нахожу что-то интересное в Topshop.

Часто вы восхищаетесь образами, которые называете easy. А надуманные, сложносочиненные луки могут вас покорить?

Если за сложносочиненностью стоит простота во взгляде, в отношении к человеку, то все — я покорена. Можете сочинять что угодно в одежде. А когда поза демонстративная, неуверенность в себе заметная, то буксуют и диалог, и музыка, и выпивка. И тут-то ты можешь заметить поцарапанный каблук. А когда с человеком легко — даже крупных огрехов не видно. Но это такая редкость сегодня. Люди пытаются казаться модниками и очень напряженно стараются в этом преуспеть.

На половину мероприятий вас приглашают не как блогера, а как диджея.

Я не диджей, я селектор: выбираю песню и худо-бедно ее свожу. Просто делюсь своим миром. Такая трансляция себя в пространство. Музыка для меня не менее важна, чем мода. Все мои отношения строились вокруг песен. Я физически не переношу дурную музыку, из такси иногда хочется вылететь как пробка.

Как вы начинали?

Да как обычно, танцевали дома у Виталика Козака под диско. Сами же его и ставили. Так весело получалось, что нам предложили выступить в «Симачеве». С тех пор делаем вечеринки Love Boat. Только Виталик предпочитает 1990-е, а я — большие оркестры 1970-х, под которые можно танцевать парами.

О чем мечтаете?

Мечтаю в старости работать в музее костюма. Чтобы вокруг меня были кружева и подружки-пуговицы. И посетителей поменьше, чтобы мы наедине оставались.

Вы склонны к коллекционированию?

Да, я собираю вещи, созданные Ивом Сен-Лораном, Prada и Nina Donis. Такие антисекс-марки. В том плане, что они не мешают видеть человека. Я это называю «В комнату входят глаза». В общем, у меня дома музей. И, честно говоря, для него и для гардероба вместе помещения уже не хватает. Надо менять квартиру!

МАСТ-ХЭВ ОТ НАТАЛЬИ ТУРОВНИКОВОЙ