Саундчек: Антон Беляев

Сверхпопулярное телешоу «Голос» принесло успешному московскому саунд-продюсеру и его группе Therr Maitz всенародную любовь. За эффектным денди бегают поклонницы, билеты на концерты раскупаются вчистую, несмотря на англоязычный репертуар группы, а альбом Unicorn, который TM собирается представить 15 мая, явно не останется незамеченным.

На Антоне: смокинг Saint Laurent (Podium Concept Store)

Я слушала песни Therr Maitz, они такие навороченные. В какой-то момент мне показалось, что их написал какой-то компьютерный разум.

Я как раз на днях об этом размышлял. Образование убивает музыку. Музыка, хотя и требует математического обоснования, все равно по природе связана с хаосом. Я сейчас хочу снова оказаться в ситуации подростка, который пока еще ни в какой музыкальной подноготной не разбирается, а играет так, как требует его душа. Четкий расчет иногда мешает. Немного завидую людям, которые стали заниматься музыкой в двадцать лет, купили себе гитару, дилэй, начали что-то подбирать, и совокупность их опусов стала в итоге называться построком. Они знают всего несколько аккордов — и как-то их комбинируют. Наверное, по-своему от этого страдают. А у меня, наоборот, выбор слишком большой. Надо же все время что-то выбирать — и все это рискует превратиться в кашу. Лежит перед тобой двадцать разных вариантов одного и того же трека, и ты не знаешь, что забраковать, на чем остановиться. Горе от ума. Исключение — только на концерте, это момент абсолютной свободы, как будто камень катится и его не остановить. А когда работаешь в студии, математики намного больше.

Но теперь у вас нет недостатка в концертах, правда?

Да, после «Голоса» начался бум. Раньше Therr Maitz была клубной группой, а теперь залы растут. Конечно, такой переходный момент — он нервный, волнующий. Сначала боишься: а вдруг никто не придет? А звонишь в кассу — за пару дней восемьсот билетов уже продано. Но мы готовы в принципе, у нас были случаи выступлений на фестивалях от пяти до пятидесяти тысяч человек. Хотя есть и свои минусы. Если раньше мы любили играть акустику, то теперь просто не можем себе этого позволить: нужно камерное пространство, а людей туда набивается очень много. В прошлом августе мы попробовали сделать камерный сет в клубе «Белка», так началась такая адская давка, что мне просто было страшно за людей. В связи с этим зимой попробовали поставить концерт в филармонии и очень удивились — настолько приятен оказался этот формат. Приятное общение с элементами стендап-шоу.

Какой самый странный концерт вам приходилось играть?

Самый странный был не так давно. Нас пригласили играть дома, на квартире, прилично заплатили, мы решили не отказываться, все-таки опыт. Но опыт был специфический: ты поёшь, а перед тобой сидят за столом семь человек, на столе курочка, закуски всякие. Довольно смешная атмосфера.

А на нормальных концертах у вас всегда атмосфера хорошая?

С Питером у нас пока не очень складывается, от концертов здесь всегда странные ощущения. Очень сдержанная публика. Я выхожу за кулисы буквально в шоке: «Они нас ненавидят?» Мне отвечают: «Да ты что? Вы всех порвали, там просто экстаз». Возможно, просто другой психотип, возможно, я привык к более бурной реакции.

Можете сказать, что участие в «Голосе» разделило вашу жизнь на два разных этапа?

Нет, я не делю происходящее со мной на «до телика» и «после». Для меня не сильно все поменялось. Я как работал, так и работаю. Только раньше я тормошил окружающий мир, а теперь уже окружающий мир больше стал тормошить меня.

Вы сами смотрите шоу, подобные «Голосу»?

Нет, я телевизор вообще не смотрю уже лет десять. Но родители жены мне подарили телевизор незадолго перед первым эфиром «Голоса» с моим участием. Я даже немного разозлился. Бывает, злишься на подарки родителей: «Вот тебе, дорогой, тепленькие варежки». — «Да я, блин, не ношу вообще варежки, на фиг они мне?» Вот так и с этим ящиком: ну не смотрю я телевизор, ненавижу его. Но в итоге было забавно. Мы с Юлей сели и посмотрели себя по телику. Спасибо за телик.

Как вы решили пойти на «Голос»?

Меня подталкивали мои многочисленные друзья из шоу-бизнеса. Еще во время первого сезона шоу, словно сговорившись, звонили: «Чувак, ты должен там быть». Должен так должен. Я прошел кастинг, но у меня наклевывался контракт с одним приличным лейблом, а участие в «Голосе» шло вразрез с его политикой. Контракт мы так и не подписали, но я не жалею, что тогда соскочил с этой истории. По моим ощущениям, второй сезон «Голоса», в котором я участвовал, вышел поинтересней.

Это была трудная работа?

Ну, я бы не сказал так, скорее все же fun, а не работа. Шоу же не снимается каждый день, ты там не живешь, просто приходишь несколько раз, и все. Нет, конечно, есть сложности. Непрост момент выбора материала для номера, потом надо убедить наставников и продюсеров, что ты должен петь именно это, а не что-то другое. Когда они дают добро, к выступлению начинает готовиться оркестр. Потом — репетиция, прогон и съемка: три дня.

Вы не чувствовали себя униженным? Опытный музыкант, саунд-продюсер — и вдруг в числе учеников.

Я не умаляю достоинств наставников, поучиться у них есть чему, но в моем случае как-то обошлось без уроков. С другими участниками было немножко иначе, так что, возможно, я оказался на особом положении. Хотя и музыканты оркестра со мной знакомы, и дирижер, но были моменты, когда они напрягались из-за того, что я ими командую, нарушая субординацию этого шоу.

Если вам давали карт-бланш, почему вы не стали петь свои песни?

Не факт, что аудитория бы это приняла, да и по отношению к другим участникам это точно было бы нечестно. Был момент, когда Пелагея подзуживала меня спеть что-то свое, но я не поддался, наоборот, понял, что нужно сливаться, так как возникла некоторая опасность выиграть. Вообще, у меня были неплохие цифры зрительского голосования. Но побеждать я не хотел и стал просить Пелагею меня слить. Ну, вот так и ушел.

На Антоне: куртка Louis Vuitton

Как не хотели побеждать? Почему?

А зачем мне эти проблемы? Нет, в Universal, конечно, работают профессионалы, они понимают формат, могут устроить песню на радио, но им нужны нивелированные, одинаковые артисты. Им это выгодно, потому что они продают не артистов, а свой бренд, артистам же быть одинаковыми выгодно не очень. Я сам долго проработал в продакшен и могу сказать, что это ужасно, когда приходят люди молодые, талантливые, красивые, самобытные, но им надо, чтобы их обязательно взяли на лейбл, в эфир или на концерты. И они готовы на что угодно, сделать какую угодно песню, даже такую, которая бы им в страшном сне не приснилась.

Но вы же не будете отрицать, что без «Голоса» не раскрутились бы так быстро и так мощно?

Не буду. Многие люди полюбили меня за то, что я делал в «Голосе». Прекрасно! Это очень хороший проект, однако там все же принято петь чужие песни, песни других композиторов, других артистов. Такое можно спеть раз-два, но петь всю жизнь это нельзя. У меня в «Голосе» была своя, несколько обособленная, угловатая такая позиция, я старался донести ее до публики, показать, что я не такой, как все, а если они ее приняли (а они приняли), значит, они автоматически готовы принять и полюбить Therr Maitz. Большинство писем, которые я получаю, они в таком духе: спасибо, что вы пошли на телешоу, голову на эту плаху положили, зато мы узнали, что на свете есть Therr Maitz.

Много появилось поклонников? Вас узнают на улицах, рвут на сувениры?

Ну, это забавно. Перестал гулять. Не могу в магазин сходить, не могу по Москве нормально передвигаться: на меня все кидаются. Первое время это приятно, здорово, когда на тебя пялятся, фотографируют, подходят, автографы берут. Но потом приходит момент, когда уже невмоготу. Я не жалуюсь, конечно, но нормальное течение жизни оказывается безвозвратно нарушено. Раньше я мог в халате и с сигаретой выйти на Ленинский проспект, чтобы заплатить за телефон, — теперь уже никак не могу, сижу в квартире, как узник. Свободы больше нет. Нет, если я в Западном Бирюлеве пройдусь по улице, конечно, процент узнавания меньше: там меня не так знают и любят, не их формат. Но я просто из-за работы не могу в это Бирюлево перебраться. Тут вот я провел эксперимент с метро. Я опаздывал на концерт, Якиманка стоит в пробке, как мертвая, деваться некуда, я спустился под землю. Еду в поезде, ко мне лезет чувак, говорит: «Можно с вами сфотографироваться?» Я отвечаю: «А можно не сейчас?» А он: «Нет, надо сейчас, мне выходить на следующей». Ну и дальше я вынужденно фоткался со всем вагоном и, конечно, проехал свою остановку. Хочу как-то научиться переходить в невидимый режим. Не знаете, как это делается?

Судя по вашему сценическому образу, вы хотите занять в нашей музыке нишу благополучного, состоявшегося, хорошо одетого, но романтичного парня? Она в общем пустует: не Филиппа Киркорова же считать таковым.

Therr Maitz и я, как солист, можем быть и такими, и другими, это проект вообще без стилевого вектора, он готов к любой трансформации. Сейчас вот такой образ, завтра будет другой. Наша задача — чтобы нам было нескучно, мы все уже наигрались форматной музыки настолько, что сыты ею по горло и не дадим себя загонять ни в какую нишу.

А почему все же вы поете на английском языке?

Дело в музыке, на которой я воспитывался. Я, конечно, слушал в детстве, скажем, «ДДТ», но очень недолго. Depeche Mode, Kraftwerk и Nirvana в моей биографии занимали куда большее место. Английская фонетика лучше подходит к той музыке, которая живет у меня в голове. Это не вопрос патриотизма, любви к языку, это сугубо про музло. Нет, возможно, мы и попробуем петь по-русски. Если вам слушать это порусски будет так же приятно, а нам будет так же приятно исполнять, то почему нет? Пусть будет родной язык. Или можно пойти дальше: чешский, польский тоже красивые языки. Потом попробуем японский рэп. (Смеется.)

А визуальной составляющей концертов вы уделяете какое-то внимание или целиком сконцентрированы на звуке?

Мы сейчас много думаем как раз о визуализации. 15 мая на концерте в Arena Moscow будет первый серьезный опыт видеоинсталляции на концерте Therr Maitz. Ресурсы сейчас есть. Думаю, в течение полугода-года мы сделаем красивое шоу. Правильнее будет пройти этот путь пошагово, все опробовать, примерить, а не пытаться сразу напихать в концерт тысячу технических примочек. Собираетесь петь до старости? Нет, я не зациклен на том, чтобы быть певцом. Мне нравится постоять у микрофона, но лет через десяток я, быть может, устану и буду исключительно писать скрипичную музыку для кино.

Текст: Ксения Гощицкая
Фото: Саша Самсонова