«Спасибо магу, волхву и художнику Дэвиду Линчу за нашу внутреннюю империю». Редакция Собака.ru — о том, как (и за что!) мы полюбили режиссера

Яна Милорадовская, главный редактор журнала

Дэвид Линч — автор великой метавселенной, и мы все в ней живем. Можем ли мы отсюда выбраться? Да. Хотим? Сомнительно. Потому что: здесь на ментальный спиннинг ловят большую рыбу, совы не то, чем кажутся, а еще в местных краях никогда не заканчивается древнегреческий эпос сериал, который всегда продлевают на следующий сезон, и хитроумный Одиссей агент Купер в окружении пантеона юнгианских архетипов разыгрывает божественную трагикомедию. 

И потом, в этой вселенной очень-очень красиво: таинственные леса, Иероним Босх приходит на свидание с Рене Магриттом, а флюоресцентные сны превращаются в звуковые инсталляции. 

Как-то мэджик Линча раздали в Петербурге: на открытие главного клуба нулевых «Пар» в Александровском парке привезли Джули Круз, чей потусторонний ангельский голос мы слышим в обрамлении Анджело Бадаламенти, когда отправляемся в квест по Твин Пиксу. Джули выплыла в чем-то розовом и мерцающем на сцену в сопровождении художника и королевича Влада Мамышева-Монро. Раздались первые аккорды Into the Night. Драм-н-басс на соседнем танцполе резко стих — кто-то просто выдернул из розетки колонку. Рейверы замерли. И так и стояли, не дыша, пока Джули совершала свою хрустальную мессу — и слова The Nightingale о благовещении соловья вылетали из внезапно открывшегося у метро «Горьковская» Черного вигвама, долетали до шпиля Петропавловского собора и лупом возвращались обратно. 

«Тот, кто видел это, никогда не станет прежним. С тем, кто не видел этого, не о чем говорить». Так анонсировали в начале 2000-х «Твин Пикс» на российском телевидении — действительно, те, кого Линч провел в свою метавселенную сквозь огонь, теперь всегда ходят в обнимку с воображаемым поленом, разговаривают с внутренней Дайаной на диктофон, и в любом непонятном случае заказывают в кофейне вишневый пирог. И спасибо магу, волхву и художнику Дэвиду Линчу за эту внутреннюю империю – единственную из всех невозможных.

Елена Анисимова, шеф-редактор отдела культуры

Все мы вышли из линчевского тренча — идеального двубортного бежевого плаща агента Купера, записывающего на диктофон заметки с неизменным обращением «Дайан» в начале. (Господи, а он вообще когда-нибудь переслушал эти пленки?!). Тронное «мы» с бесстыдным обобщением здесь о нас, первом подлинно постсоветском поколении 90-х, которое росло на «Твин Пиксе» вперемешку с диснеевскими принцессами, «Альфом», «Квантовым скачком», «Ежиком в тумане» и рязановскими комедиями. Линч был с нами с самого начала и всегда. В детстве — разжигал вместе с фрактальными узорами ковров на стенах воображение, в юности — стал маркером своих, помогающим их найти (чтобы успокоиться), в зрелости — тем сакральным, что, по-прустовски, возвращает в памяти себя тогдашнего, как будто навсегда забытого, превращая утраченное время в обретенное. Мемы с Дэвидом и его шутки всегда казались самыми смешными, фильмы с подмигиванием ему — самыми точными (потому что про тебя, как, например, недавний инди-шедевр «Я видел свечение телевизора»).

Последний год новости о болезни Линча пугали, но казалось, что все вернется, время еще есть, вот в 2026-м вообще отметим 80-летие. Так всегда кажется. Все случилось иначе — и 79-летие 20 января 2025-го мы встретим уже сами. Надеясь, что смерти — нет, а есть разве что Черный вигвам посмертия, где все однажды увидимся. За чашкой кофе с вишневым пирогом, конечно.

Борис Конаков, и.о. шеф-редактора журнала

О том, кто же убил Лору Палмер, я впервые узнал в 2013-м, но после «Малхолланд Драйва». Канонический эпизод в кафе Winkie’s настолько напугал (а кого нет?!), что я довольно долго опасался  встретить где-нибудь за углом подобного персонажа (впрочем в третьем сезоне «Твин Пикса» они уже были, как родные). А ведь я, выросший на «Секретных материалах», к моменту знакомства с Линчем думал, что довольно искушен в триллерах, хоррорах и прочих мистических сюжетах.

Я никогда не копался в фанатских теориях и исследованиях киноведов, кроме эссе Жижека о «Шоссе в никуда», но быстро бросил, потому что почувствовал — не то, не надо мне этого. Решил, что исследование собственной внутренней империи не нуждается в версиях, подсказках и объяснениях со стороны — они как раз и уводят в то самое никуда.

Какое-то время Линч объяснял примерно все происходящее со мной и вокруг (спойлер — получалось очень логично!). Особенно это работало, когда казалось что вот-вот схлопнешься в синюю коробку. И вот подруга на пороге бара Union в мой сомнительный день рождения дарит эпистолярный роман Майкла Фроста «Твин Пикс: последнее досье». Или другая подруга из Америки вдруг врывается в палату Александровской и дарит шерифскую шапку-мерч буквально из Норд Бенда (бесследно исчезла в каком-то из моих переездов).

Сейчас, когда Боб смотрится милее новостной ленты и когда тебе почти 40, Линч вдруг стал простым и понятным (а может, он таким и был?) — про потребность в любви и одиночество, уводящие в Черный вигвам к бесконечным доппельгангерам, душеспасительной базой навеки веков, как «Сто лет одиночества» Маркеса или музыка Florence and the Machine. Осталось научиться делать вишневый пирог.

Даша Гладких, шеф-редактор соцсетей, музыкальный обозреватель

Он опередил время, а оно, возможно, до сих пор его даже не нагнало (да где-то близко оказался Дени Вильнев, но вопрос, чья «Дюна» лучше, до сих вызывает споры). И если вам кажется, что фильмы Дэвида Линча — не для вас, возможно, просто нужно подождать. Я говорю это, потому что осознаю и признаю, что мне самой нужно время, чтобы заглянуть в его непостижимый мир дальше, чем позволили «Твин Пикс» и «Малхолланд Драйв». 

Да, теперь мы не узнаем погоду на завтра и чья музыка станет для нее идеальным саундтреком — или о какой песне хотя бы стоит подумать, просто потому что о ней весь день думал он (привет, Video Games Ланы Дель Рей!). Но давайте «следить за пончиком, а не за дыркой». Не останемся в тишине, выберем что-то* на свое усмотрение. И будем помнить, что однажды дико крутой дед в солнцезащитных очках сказал: «Everyone have a great day». 

*например, Cellophane Memories — теперь уже последний прижизненный альбом Дэвида Линча и певицы Кристы Белл, который пришел режиссеру в видении и был написан, чтобы вы «удивлялись, блуждали и трансформировались». Исполним же его желание.

Александр Павлов, редактор раздела «Кино»

Возможно, в моей жизни что-то не так (или наоборот), но я и каждый из моих близких друзей и знакомых имеет что-то общее с Дэвидом Линчем. Меня укладывали спать, когда начинали показывать «Твин Пикс» в 1994-м, но я подглядывал и слушал. Одному моему приятелю помладше стригли ногти на ногах под расследование агента Купера (за что он тогда ненавидел примерно всех, включая Лору Палмер). Подруга на костюмированной вечеринке косплеила даму с поленом. 20-летний друг из Беларуси взахлеб обсуждал со мной третий сезон все того же «Твин Пикса». Я в университетском киноклубе собрал все диски напрокат — «Шоссе в никуда», «Малхолланд Драйв», «Синий бархат», вплоть до самого раннего, что тогда находилось.

И вот теперь совсем все. Дэвид, вы там лучше всех разбираетесь в этих комнатах и вигвамах, прогноз погоды хоть вещайте оттуда иногда — для нас, маленьких зрителей. Ну и курите, как не в себя — теперь можно.

Соня Парфенова, редактор новостей культуры и искусства

Моя осознанная жизнь началась с Дэвида Линча. Именно он стал тем режиссером, который впервые открыл для меня настоящее кино. «Малхолланд Драйв» и «Синий бархат» не просто впечатлили, а привели на киноведческий факультет КИТа в мастерскую Олега Ковалова. Во время вступительных экзаменов приходилось отчаянно (иногда до слез, особенно с «Головой-ластик» и «Простой историей»!) пытаться проникнуть в смысл его работ и проанализировать их. Но за закрытыми дверями размышления оборачивались в робкие, неуверенные шаги.

Хотя я не связала свою жизнь с кино, творчество Линча осталось постоянным спутником. Непреднамеренно снова и снова возвращаюсь к его работам, нахожу новые смыслы, визуальные коды, актуальные до сих пор: отсылки к «Твин Пиксу» продолжают преследовать. Его фильмы стали частью моей жизни и сформировали взгляд на искусство, стали своеобразным маяком, вокруг которого выстроилась картина мира.

Новость об уходе режиссера вызывает те же чувства, что и день, когда не стало Дэвида Боуи. Такой же внезапный удар и ощущение утраты близкого — того, чьи работы помогли сформировать личность. Теперь, наверное, пора самой искать ответы — идти глубже и ловить свою крупную рыбу.

Вова Седых, дизайнер журнала

Однажды в детстве мама позвала меня из комнаты: «Иди скорей, по телевизору будут показывать новый сериал, мистический!». Это слово «мистический» было достаточным основанием для интриги: эра сериалов в нашей стране только начиналась, «Рабыня Изаура» быстро ввела нас всех в курс того, что происходило на западном ТВ, но сама по себе интереса не вызывала, так что для просмотра пришлось довериться высшим силам (ведь и сравнивать было решительно не с чем — да так и не нашлось, что уж там).

«Твин Пикс» стал отличным предисловием к творчеству маэстро — учитывая, насколько непостижима для меня в 1993 году была его критическая сторона, он вполне справлялся чисто на вайбе. Потом была «Дюна» на видаке, поздно ночью по телеку «Шоссе в никуда» (сразу пачкой открылась музыка Боуи, NIN и Rammstein) и «Синий бархат». После просмотра «Диких сердцем» я несколько лет искал книгу Гиффорда (нашел), первый DVD-диск — конечно «Малхолланд Драйв» (он перестал читаться после одного просмотра — тоже мистика!). Любовь к творчеству Линча в доинтернетную эпоху оказалась отличным способом найти друзей на всю жизнь, а в последние неспокойные годы он стал всеми любимым интернет-дедом, который нас заземлял, зачитывая прогноз погоды, так что его смерть — это наша семейная утрата, друзья.

«One day, the sadness will end. But I don’t think today is the day».

Фото обложки : Vittorio Zunino Celotto/Getty Images

18+