Писательница Татьяна Толстая рассказала, почему стоит читать личные письма и дневники Чехова, Толстого, Пушкина, Нагибина и Чуковского и что они говорят об известных литераторах.
Когда читаешь записные книжки литераторов, кто-то совершенно ужасен в них, другой кажется ничтожным, третий – напыщенным. У многих сразу возникает желание ничего не знать о личной жизни великих писателей. Если тебе неприятно, началось погружение во что-то более важное, чем твое сиюминутное возвышенное удовольствие. Всякая речь требует пристального внимания и принятия.
Самый большой урок и самое большое удовольствие – это когда ты видишь, как один и тот же человек может быть серым незаметным или просто скотиной, но в тоже время он способен невероятно высоко взлетать в литературе.
Всех призываю не чураться, не отталкиваться, а наоборот принять каждого во всех его страданиях, несправедливостях, горестях, болях. По возможности поддержите каждого, ведь они вам пишут.
Антон Чехов
«Ехать с женой в Париж, все равно, что ехать в Тулу со своим самоваром». (Здесь и далее жирным курсивом выделены выдержки из дневников писателей – Прим.ред.)
Чехов делает коротенькие заметки. Скорее всего, это намётки к его рассказам. «В народе страдают от свекровей, а у нас в интеллигенции от невесток».
Со временем начинаешь слышать тембр голоса, степень пристальности его взгляда. Так работает слово, когда ты много трудишься над текстом, образ складывается. Кажется, что Чехов был прохладным, деликатным, любил пошутить, не давался женщинам. Уединение по собственному выбору ему было дорого. У него также было много фривольных записей, но все это с насмешкой. «Это не женщина, а петарда».
В глубину Чехова через его записные книжки ты не попадешь. То же самое с рассказами – ты читаешь, но не понимаешь, каким образом он тебя зачаровывает, как это работает. Он не откровенничал, кишки наружу не выворачивал, но вместе с этим присутствует ощущение страшного одиночества. «Чем культурнее, тем несчастнее».
Интересно, если бы Антон Павлович жил сейчас и высказывался в Facebook, к какой группе его бы причислили, так хорошо знающие как жить, люди. «На одного умного полагается тысяча глупых, и на одно умное слово приходится тысяча глупых, и эта тысяча заглушает, и потому так туго подвигаются города и деревни».
Каждому советую подписаться на Telegram-канал «Чехов пишет», там публикуют письма, привязанные к сегодняшней дате. Приятно, когда раз в неделю тебе приходит сообщение от Антона Павловича.
Лев Толстой
«Важнее всего для меня в жизни исправление от лени, раздражительности, бесхарактерности. Любовь ко всем и призрение к себе»
Он, как и многие, рассматривает себя, недоволен собой, невротик со страшной силой. И хочется сказать: «Лев Николаевич, ну спокойно, все будет хорошо!» «Только перед вечером написал очень мало. Почему? Лень, нерешительность и страсть смотреть свои усы и фистулы. За что и делаю себе два упрека».
Он намеренно отмечает все свои слабости: отсутствие дисциплины, срывы, злость от недовольства собой. «Я дурен собой, неловок, нечистоплотен и светски необразован. Я раздражителен, скучен для других, нескромен, нетерпим и стыдлив, как ребенок. Я почти невежда».
Лев Толстой человек исключительно моральный и также исключительно грешный. Он все время ставит перед собой высокие цели. Если их не выполняет, начинает себя корить, начинает записывать, ковыряться в себе. И так проводит годы. Хочет быть честным. У него есть представление, что честь сама по себе есть достоинство, поиск правды, говорение правды и желание поделиться ею с другими. Кто еще не читал, ознакомьтесь с его дневниками. Лев Толстой – это океан.
Александр Пушкин
«Я люблю вас гораздо больше, чем вам кажется»
Друзья Пушкина недоумевали, как при таком таланте можно заниматься ерундой, вести светские разговоры. Но сегодня нам интересно, что это за суп, где он варится. Прелесть этой болтовни в том, что это – Пушкин. И тогда блестки становятся драгоценными. «Я приехал в девять. Танцевали мазурку, коей оканчивался утренний бал. Дамы съезжались, а те, которые были с утра во дворце, переменяли свой наряд».
Пушкин пишет Гончаровой пока она его невеста: «Чем более я думаю, тем сильнее убеждаюсь, что моё существование не может быть отделено от вашего: я создан для того, чтобы любить вас и следовать за вами; все другие мои заботы – одно заблуждение и безумие».
А когда женился, писал так. «Что, женка? Каково ты едешь? Что Сашка и Машка? Христос с вами! Будьте живы и здоровы, и доезжайте скорее до Москвы».
Мы видим два совершенно разных стилистических подхода. И поскольку мы его любим, у нас претензий не возникает. Нам он кажется совершенно безупречным. Легкие записи, блеск и шампанский текст. Глубины – это поэзия, на мой взгляд, чистота и изящество без невроза, даже в тех стихах, где чувствуется тоска.
Юрий Нагибин
«Меня уже ничто не может глубоко растрогать, даже собаки».
Он был очень известный литератор, но его дневник – это лучшее, что он написал. Его задавила непростая жизнь и дикие неврозы, он мучается и хорошо знает свои раны. Юрий Нагибин – мастер сочетания стилистических оксюморонов, когда он одновременно поднимается поэтически высоко и тут же гасит эту красоту слога описанием гнусности. «Я написал три хороших рассказа, но лишь один напечатал, да и тот, как все у меня, прошел незамеченным».
Белла Ахмадулина – его главная любовь. У него есть текст удивительный по силе описания. Эта степень откровенности. «Но тонкая, детская шея, деликатная линия подбородка и бедное маленькое ухо с родинкой – как быть со всем этим?»
Он без конца ездил заграницу, но когда его не пускали, случались срывы. «Накрылась Мексика а тут еще жара, чтение ужасного романа Викторова, да, видать, спазм назревал. Все вновь почернело для меня. Какая тоска – всякий раз все начинать сначала!»
Мне нравится этот прием нарциссизм одновременно с самобичеванием. Настоящий Facebook. «Я получил новую машинку, но разбил ее. Я купил в Египте куртку, о которой мечтал, но облевал ее и погубил».
Корней Чуковский
«Как бы нам устроить так, чтобы то, от чего мы так бежим, не споймало нас и там?»
Все дневники редактировала и готовила к печати его внучка Елена Цезаревна. В основном она не хотела говорить о тяжелых непростых взаимоотношениях между Корнеем Чуковским и его женой Марией. «Не быть вместе. Т. е. занять большую часть дня отдельной работой. Вместе больше работать, чем беседовать. Жить отдельно Обедов не устраивать. Домашний обед — фи!»
Когда наступают голодные годы, тогда все эти пустяки и глупости отходят на задний план. Он должен был кормить гигантскую семью. Для этого он тщательно готовился к лекциям. Корней Чуковский хотел блистать, получить признание от товарищей по цеху, быть просветителем. Он яркая лампочка. Сам он страдал от постоянного преследования, необещания, был период, когда боролись с его сказками. При этом он знает всех, общается со всеми. «В Гублите мне сказали, что муха есть переодетая принцесса, а комар — переодетый принц! Надеюсь, это было сказано в шутку, так как никаких оснований для подобного подозрения нет».
Основным несчастьем жизни Чуковский считал свою незаконнорожденность. Это была вполне серьезная проблема для того времени, а не воображаемые ужасы. Постепенно он преодолевает трудности – за волосы вытащил себя из безызвестности, из этой «одесскости» (он всегда стеснялся своего акцента). «Во всем этом деле меня поразило одно. Оказывается, люди так страшно любят вино, женщин и вообще развлечения, что вот из-за этого скучного вздора — идут на самые жестокие судебные пытки».
Возможна ли искренность в дневнике?
Юрий Нагибин писал и строил литературу. Он знал, что его прочитают, поскольку сам отдал дневник в печать. Некоторые пишут, думая, что это не прочтут. Ты находишься в сложных взаимоотношениях с текстом: одновременно и субъект, и объект. Ты искренний и в то же время ломаешься, хочешь выглядеть лучше или хуже. Где здесь кончается личное, и начинается литература? Многие запирают свои архивы на 50 лет, когда не хотят чтобы тайны утекали из семьи. Но я за то, чтобы архивы были открыты. Если сейчас не посмеются, то потом — ты не остановишь человеческие глупости. Современники хоть тебя и загадят с ног до головы, но будут любить.
Сама не пишу в этих жанрах. Меня немедленно уносит в придуманный текст. К тому же я не способна заниматься самобичеванием или самокопанием.
Лекция Татьяны Толстой прошла в рамках проекта «Слушай сюда» в музее Эрарта.
Текст: Арина Романова
Комментарии (0)