Сергей Владимирович беспрестанно меняется. В феврале в музее Эрарта открылась выставка художника Шнурова «Ретроспектива брендреализма». Лидер «Ленинграда» совершает сеансы социального экзорцизма в клипах «Сиськи», «Очки Собчак» и «Кольщик», а в марте собрал СКК на концерте, открывшем юбилейный гастрольный тур группировки «20 лет на радость!», и был выдвинут на премию «ТОП 50» в специальной номинации инновационного бренда IQOS «Герой, который меняет город».
Дружбу лидера группировки «Ленинград» и заведующего отделом современного искусства Эрмитажа Дмитрия Озеркова стоило бы назвать коллаборацией года — во всяком случае, она дала масштабные художественные плоды. Шнуров выступил в поддержку Эрмитажа в конфликте, раскрутившемся вокруг выставки Яна Фабра, а Озерков написал сопроводительный текст к выставочному проекту Сергея в музее Эрарта, собравшему гигантские очереди. Мы призвали Сергея и Дмитрия к диалогу.
Наболевший вопрос: почему выставка «Ретроспектива брендреализма» Сергея Шнурова была показана не в Эрмитаже?
Сергей: В Эрмитаж мне рано еще, лет через пять можно будет. Нужно действовать поступательно. Даже у боксеров есть рейтинговые бои: чтобы дойти до главного соперника, нужно победить в предварительных схватках. Вот у меня пока идут такие бои, поэтому Эрарта оказалась подходящей для них площадкой. Персональную же выставку в Эрмитаже я рассматриваю как аналог звания чемпиона мира — до него нужно дорасти.
А с кем деретесь?
Сергей: С общественным вкусом. Со времен Маяковского ничего не изменилось.
Дмитрий: Сергей начал сразу с музея на букву «Э», поэтому процесс правильно запущен. В искусстве так: на какую букву начнешь, там и останешься.
Искусство Сергея неоднозначно оценивается профессиональным арт-сообществом. Дмитрий, вы не побоялись испортить свою репутацию, взяв его под свое искусствоведческое крыло?
Дмитрий: У нас узкая профессиональная тусовка. Этот междусобойчик должен быть разбит — Сергеем, музыкой, театром, кино. Разные сферы должны вторгаться друг в друга. Посмотрите немецкий павильон, одержавший победу на Венецианской биеннале в этом году (частью проекта стали ежедневные пятичасовые перформансы. — Прим. ред.). Он работает на соединении искусства и театра, вот такой компот сегодня и одерживает победу.
Сергей: Художественная среда существует, как депутаты ЗакСа, — никто не знает, как выглядят эти люди, как их зовут. Если они напишут манифест, то, может, его и напечатают в газете «Петербургский вестник», но их мнение не будет иметь никакого значения.
А чего не хватает выставке Сергея в Эрарте, чтобы ее можно было показать в Эрмитаже?
Сергей: Это вопрос биографии. Что я буду производить — неважно. Главное, чтобы линия судьбы шла красиво.
Дмитрий: Есть у нас такая формула в Эрмитаже: «Пусть умрет, потом приходит».
Сергей: Опираясь на философа Ролана Барта и его ключевое для постструктурализма эссе «Смерть автора», в котором тот утверждает, что текст и его создатель не имеют отношения друг к другу, могу сказать, что я уже практически умер в брендреализме. Как художник, я в нем не существую. Я заблаговременно похоронил себя.
Дмитрий: Подготовился.
Где искать художественные корни брендреализма?
Дмитрий: Есть книга Джонатана Сибрука Nobrow — о том, что существует искусство low brow и high brow. High brow — это Хворостовский, а low brow — это когда человек на гитаре играет в переходе, а есть no brow — ни туда, ни сюда, но оно несет свой кумулятивный заряд, который бьет в самый мозг или…
Сергей: В зависимости от того, что у кого осталось.
Ян Фабр сказал, что искусство должно бить не только в мозг, но и между ног.
Сергей: Если продолжать боксерские параллели, то бить между ног нельзя. Но в уличных драках эти правила не действуют, так что бей, куда попадешь. Вот мой принцип. Куда попал, то и хорошо. Главное, чтобы противник был повержен.
Дмитрий, вы на открытии выставки «Ретроспектива брендреализма» сказали, что Сергей играет в искусство, а не создает его.
Дмитрий: Из всех работ, что были представлены на выставке, Сергей ни одной не создал своими руками. Ничего не выпилил лобзиком, не покрасил краской. Он только придумал все это. В этом суть брендреализма, который оперирует более глобальными вещами, чем просто холст и концепция. В этом и есть игра, ерничество над художниками.
Сергей: Я из художественного процесса исключаю муки творчества.
Получается такой уорхоловский фабричный процесс?
Сергей: Уорхол — это библиотекарь современности, свидетель быта и бытия. У меня вопрос стоит по-другому. А есть ли это бытие? Чему я свидетель?
Получается, стоит воспринимать этот проект как высмеивание современного искусства в вашей фирменной художественной манере?
Сергей: Мне не нравится слово «высмеивание», потому что многим кажется, что кто-то что-то высмеивает, но высмеивать нечего: если вы включите телевизор, то можно смеяться бесконечно, а высмеивать смех невозможно. Это все равно как глупому человеку объяснять высшую математику. Бесполезно.
То есть вашу выставку нужно смотреть с серьезным лицом?
Сергей: Тут не нужна маска, нужен широкий взгляд и открытые глаза. Что есть выставка? Почему это художественное пространство? Что это за сакрализация? Почему образ художника у нас практически с нимбом? Почему он должен делать искусство своими руками? Поднимаются существенные, большие вопросы.
Дмитрий: Всегда считается, что художник должен быть привязан к обществу, он должен выражать дух времени, а общество реагировать на это. А общества, на самом деле, нет. Культура в ужасном состоянии. Есть арт-тусовка из тысячи человек, а остальных интересует, какой у них телефон, какая машина и где заработать денег. Общество существовало в XIX веке до Первой мировой войны, а потом оно закончилось. Эта связь художника с обществом уже никого не волнует. Серегу грузит какая-то тема, валятся на него бренды со всех сторон, он пытается все это снять с себя, забыть о них, наделав этих работ. Провел выставку, успокоился, снял проблему.
Дмитрий, как мы видели в вашем инстаграме, на биеннале вы «выгуливали» цветастую куртку Сергея. Это был ваш совместный художественный проект — «путешествие куртки Шнурова в Венецию»?
Сергей: Куртка оказалась на чужих плечах, не самых плохих. Вот она и ездит. В этом нет никакого художественного жеста, хотя, если вы увидели, наверное, все-таки есть.
Может, на следующей биеннале вы действительно выступите вместе и покажете выставку художника Сергея Шнурова под кураторством Дмитрия Озеркова?
Сергей: Может быть и так, но пока есть предложения провезти мою выставку по стране, потому что, например, в Нижний Новгород со времен передвижников вообще никто не заезжал. (Смеется.) Такого гастрольного искусства уже давненько не было в нашей стране, а я люблю подобные вещи, и, мне кажется, это именно то, чего действительно нам не хватает. Это то, что может не скрепить (от слова «скрепа»), а связать наш народ (от слова «связь»).
Дмитрий: Эта тема про связь все время присутствует у Сереги. Надо делать искусство, а не говорить про него. Сегодня мы много обсуждаем: какое искусство нужно, какое можно. Теряется главное — надо делать искусство. Надоело обсуждать слова.
Сергей: Это как с ЖКХ: можно бесконечно проводить собрания по поводу того, что пора бы отремонтировать двор, но его никто не ремонтирует. Все только спорят, коричневая краска или желтая. Ну, вашу мать, давайте уж какую-нибудь!
Дмитрий: Когда ничего не происходит — это плохо, тогда вода сразу начинает цвести.
Сергей: Как Финский залив.
Дмитрий: За дамбой.
Текст: Саша Карпова
Стиль: Полина Апреликова, Роман Кянджалиев
Визаж: Ольга Васильева
Прическа: Иван Иванов (PARK by OSIPCHuK)
Благодарим Fitness House за помощь в организации съемки
Комментарии (0)