В пандемию девелопер и управляющий партнер компании Fort Group открыл в бывшей коммуналке поэта Иосифа Бродского музей «Полторы комнаты» — проект, который до этого не удавалось создать четверть века — и теперь иногда сам водит по нему экскурсии. А в локдаун Максим обратился к властям от лица всех владельцев торговых центров с требованием снять ряд ограничений, чтобы спасти бизнес. И был услышан.
В самый разгар пандемийных ограничений вы очень эмоционально высказывались в своих соцсетях на тему абсурдности некоторых ограничений — и были услышаны властями.
Это был крик души. Я смотрел, как погибает мой бизнес, и почувствовал, что надо действовать публично. Не хамски, но жестко. Было ощущение, что про нас просто забыли. Кто-то должен был напомнить о себе. Ситуация бесила еще и отсутствием комментариев. Мы арендаторам в торговых центрах отменили арендную плату, а наши налоги никто не отменял. Все говорили о льготах и поддержке, но по факту в нашей отрасли их не было: не то что компенсации, а даже приостановки платежей на время локдауна. Я живу на два города и могу сравнивать Москву и Петербург. В Москве бизнесменам давали ориентиры, вели с ними диалог, постепенно снимали ограничения. У нас все было наглухо закрыто и ответы были вроде: «Мы не гадалки».
Есть ли у вас запал продолжать общественную деятельность?
Моим заявлениям была дана политическая окраска — что это подготовка к выборам. Власть всегда так реагирует. Я не собираюсь никуда баллотироваться, политика меня вообще не интересует. Если и делать в наше время карьеру на госслужбе, то только административную, политическую — невозможно. Я вполне себя реализую, работая в музее «Полторы комнаты». Это важное дело, которое приносит мне положительные эмоции, но при этом полезное городу.
Что вы чувствуете, воплотив мечту? Вы открыли музей Иосифа Бродского в комнате поэта, что казалось невозможным по целому ряду причин.
Я в самом начале пути: готово примерно процентов десять из того, что можно здесь реализовать. Пока что мы с командой сделали все, чтобы музей смог открыть двери. А теперь он должен развиваться. Из ближайших планов — решить бытовой, но очень важный вопрос с отдельным входом. Музей интегрирован в жилой дом, что создает определенные неудобства для соседей. Мы надеемся, что переговоры приведут нас к идеальному для всех решению. Мы же смогли договориться с соседкой по коммунальной квартире Ниной Васильевной: она теперь живет, по сути, в отдельной квартире на том же месте — ее мечту нам удалось исполнить (Нина Васильевна Федорова более семидесяти лет живет в коммунальной квартире, где с 1955 по 1972 год жил Иосиф Бродский. — Прим. ред.). Кстати, иногда она интересуется, как у нас дела и не разочаровался ли я в этом проекте. Я не разочаровался. Музей оказался востребованным — интерес к нам настолько большой, что мы пока даже не можем принять всех желающих. Из-за того, что пространство совсем небольшое, мы разработали план: водим экскурсии для групп только по предварительной записи, что исключает хаотичное шатание людей по жилой парадной. Запустили лекции и проводим камерные мероприятия, рассчитанные на человек 20–25.
«Полторы комнаты» — музей-квартира, но работа с памятью происходит непривычным образом: здесь не поклоняются прошлому. Как вам удалось заменить мемориальное актуальным?
Мы пытаемся сломать жанр. Обычно в музеи-квартиры приходят, чтобы увидеть прижизненные предметы: конкретный стол, стул, кровать. Как правило, все эти вещи «того времени» еще и огорожены, сидеть на них или трогать их нельзя. У нас можно сидеть везде, все трогать, брать книги с полок и чувствовать себя не в музее, а в гостях. Мы пошли по пути метафоры, по пути эмоциональности. Для нас важна не консервация, не реконструкция, а пустота, пыль, время, которое вгрызается в человека. Мы из комнаты сделали руину, нащупали нерв отсутствия — все как в текстах Бродского. К «время варварским взглядом обводит форум» и «мы, оглядываясь, видим лишь руины» мы пришли реставрационным путем: убрали все поздние напластования, укрепили старую краску, обои, паркет, которые были при Иосифе Александровиче. Мы не стали ничего достраивать, чтобы стало «как при Бродском». Именно в этом смысле мы сохранили руину, развалину. Посетители читают в пустом пространстве тексты с пюпитров и конструируют картинку в голове. Мне кажется, это действует очень сильно: человек получает впечатление, причем созданное собственным воображением.
Иногда мы рефлексируем: а музей ли мы? Даже выпустили мерч — футболку с надписью «Тут вам не музЭй». Нина Васильевна рассуждает так: «Какой же это музей? Где у вас вещи, где у вас экспонаты?» Ей кажется, что в жилой квартире в принципе не может быть музея. Но эмоции гостей говорят нам о том, что мы оказались правы. Тем не менее, мы находим друзей и родственников поэта, они нам передают предметы и архивные материалы — формируем музейный фонд. Нам уже передали архив литературоведа, специалиста по творчеству Бродского Валентины Полухиной, а скоро откроется выставка бруклинского кабинета Иосифа Александровича — подлинных экспонатов из государственных фондов. Для нас это важное испытание — продемонстрировать, что мы можем правильно хранить и инсталлировать вещи музейной ценности. С технической точки зрения, это непросто, потому что существует регламент, в котором прописаны все правила перевозки, установки, климата и так далее. Сейчас мы тестируем, как это все работает.
Как бизнесмен, вы рассчитываете, что проект когда-нибудь будет приносить прибыль?
Задача, которая стоит передо мной и командой, — выйти в ноль. От меня был дан стартовый капитал, чтобы выкупить площади, сделать реставрацию, построить лекторий и библиотеку. Все это уже реализовано. А дальше задача команды — работать так, чтобы самим обеспечивать текущую деятельность музея. Мы близки к тому, чтобы выйти на такой результат. Я всегда говорю, что успех измеряется прибылью. Люди голосуют рублем только тогда, когда у них действительно есть мотивация. Если в условиях жесткой конкуренции за время и деньги мы выигрываем, значит, сделали что-то успешное. Очень важно, что многие возвращаются. Мы работаем всего полгода и, надеюсь, не потеряем темп, все время придумывая новые истории.
Например, какие?
В мае открылись две фотовыставки — «Бродский. Селфи» и «Иосиф Бродский фотографирует друзей» — мы нашли довольно много интересного материала. Пространство музея получилось очень театральным, оно в каком-то смысле напоминает сцену. Мы думаем о том, чтобы поставить не банальный и не пошлый спектакль в этой декорации. Без декламации стихов. Хотим стереть все бытовое, оставить одну эмоцию. Может, это будет цикл спектаклей, каждый из которых будет посвящен конкретной теме: женщине, пыли, времени. Иногда я сам веду группы, но это не экскурсии — я рассказываю истории, которые меня волнуют в данный момент. Еще я подумал, что было бы здорово издать по-настоящему захватывающую с литературной точки зрения биографию Бродского — мы могли бы показать результат своей научно-исследовательской музейной деятельности.
Как ваше время распределяется между музеем и компанией по управлению коммерческой недвижимостью Fort Group? Ваш девелоперский опыт оказался полезным в строительстве проекта?
Я постоянно на стройках. Сейчас бизнес устроен так, что нужно делать самые лучшие проекты. И музей дает мне массу вдохновения. Реализация «Полутора комнат» стала вызовом самому себе. На каком-то этапе человек костенеет. Занимаясь одним и тем же бизнесом много лет подряд, ты все уже понимаешь, быстро принимаешь решения, плаваешь как рыба в воде. Просто пойти учиться куда-то неинтересно. А создать такое пространство оказалось сложнее и «валидольнее», чем построить торговый центр. Во многом это похоже на мою обычную работу, но заставляет гораздо мощнее продвигаться, потому что уровень задач тоньше. Это связано с множеством деталей, с тем, что все находится на стыке архитектуры, искусства, литературы, коммуникаций.
Я включен во все процессы. Меня этот проект очень сильно поменял. Автором концепции пространства стал архитектор Александр Бродский (московский архитектор, один из основоположников направления «бумажная архитектура». — Прим. ред.), у которого, я считаю, идеальный вкус. Он стал моим товарищем и учителем архитектуры. И это мой университет. Другие проекты, которые мы с ним стали делать, продолжают этот образовательный процесс. Человека делает окружение. И круг общения, который складывается здесь, бесценен. Все, кто был и есть вовлечен в орбиту Иосифа Бродского, сюда притягиваются. Это дает фантастическую возможность встречать удивительных людей, учиться у них, преображаться. И они с тобой общаются не потому, что ты их пригласил выступить за деньги на корпоратив. В музее сложилась отличная команда для реализации больших замыслов. Кажется, мне удалось заложить прочный фундамент.
А совместимы ли вообще девелоперский бизнес и хорошая архитектура? Если да, то где же примеры?
Большие деньги без приложенного к ним образования и вкуса все испортили. Сносят или портят красивые старые дома, из памятников архитектуры выкидывают деревянные окна и двери. Новые здания часто строятся из дорогих материалов и за большие деньги, но получаются уродливыми из-за отсутствия насмотренности и понимания красоты. Вот поэтому деньги портят. Я считаю, бизнес и эстетика совместимы, и попробую это доказать следующими проектами. Торговые центры тоже ведь борются за то, чтобы быть привлекательными для покупателя.
Текст: Ксения Гощицкая
Фото: Данил Ярощук
Стиль: Эльмира Тулебаева
Ассистент: Георгий Цицвадзе
Свет: Максим Самсонов Skypoint
«Собака.ru»
благодарит за поддержку партнеров премии
«ТОП 50 Самые знаменитые люди Петербурга 2020»:
старейший универмаг Петербурга и главный department store города
и
Комментарии (1)