Михаил Сергеев: «Я люблю находить какие-то уникальные, нишевые вещи, как в случае с оливковым маслом»

Ваш дедушка, почитатель Мичурина, очень любил поездки в сад, вы же — наоборот: в детстве не любили садоводство, а сейчас интересуетесь растениями. Как так произошло?

В детстве я не понимал страсти дедушки к растениям. Думал, что никогда в жизни не стану научным сотрудником и тем более не куплю сад или дачу — это совсем не мое. Но так получилось, и, возможно, здесь свою роль сыграла генетика, а я вырос в семье научных сотрудников, что из бизнеса и коммерции я попал в систему образования. Я всегда хотел заниматься инновати­кой — внедрением научных идей в производство, сферу бизнеса и услуг. Больше всего меня заинтересовали разработки, связанные с биологией. В университете Лобачевского в Нижнем Новгороде я встретил молодого ученого, занимающегося клонированием рас­тений для быстрого размножения. В процессе ты можешь наблю­дать, как из одного растения в течение 9—12 месяцев получается семьсот, причем они вырастают абсолютно одинаковые.

А почему вы решили работать в Крыму?

Я посетил многие страны, в путешествиях меня всегда поражало, что у каждого региона есть свои локальные особенности. Я ду­мал, как же так, Россия — страна с такой большой территорией и историей, однако локальные фишки у нас не так ярко выра­жены, мы еще не научились их культивировать и правильно пози­ционировать. Отсутствие в России безвирусного посадочного мате­риала позволило определенным иностранным компаниям стать монополистами в данном сегмен­те — весь материал закупался за границей. В поисках развития этой идеи я стал изучать регионы России с точки зрения научных компетенций — так я попал в Крым. Здесь есть та особенность, которой больше нигде в России нет с точки зрения растений. Я лю­блю находить какие-то уникальные, нишевые вещи, как в случае с оливковым маслом. Считаю, что, находя такие локальные фиш­ки, мы можем воздействовать на сознание соотечественников. Если раньше говорили, «зачем я поеду в Крым или Сочи, если в Италии или Франции дешевле, чище и сервис лучше», то сейчас у нас появилась гордость за то место, где мы живем, оказалось, что у нас есть все то же самое и даже лучше. Вот в Крыму мы сейчас основательно занимаемся созданием центра мирового уровня по биотехнологиям.

Но разве Никитский ботанический сад уже не развивает это направление?

В Никитском ботаническом саду создан замечательный новый центр, это наши хорошие друзья, и можно сказать, что мы прак­тически единое целое, потому что мы регулярно направляем сту­дентов КФУ на практику в Ботанический сад, а сотрудники НИИ работают у нас преподавателями. Однако, если вы хотите клони­ровать конкретное растение, у вас должен быть регламентирован­ный протокол, где по шагам все расписано: что взять, какую среду создать, в какие условия поместить. К сожалению, у нас не было возможности это осуществить. Но мы получили мегагрант от Ми­нистерства науки и высшего образования на привлечение ученого из Израиля и создание лаборатории мирового уровня. И теперь этот ученый приезжает к нам и вместе с нами отрабатывает промыш­ленный протокол получения трех жизненных форм: травянистые, лианы и кустарники. Это все делается для того, чтобы мы могли воспроизвести полный алгоритм действий по созданию безвирус­ного посадочного материала. В этом как раз и есть наше отличие от Никитского ботанического сада. Он учреждение, которое зани­мается серьезной фундаментальной наукой, генетикой — выводит материнские растения. В Крыму люди на протяжении многих лет выводили сорт розы, который, в отличие от болгар­ской, дает эфирное масло больше и каче­ственнее. Вот этим занимается большое научное учреждение. А университет должен быть на второй стадии, работать с Ботаническим садом, брать у них по­садочный материал, избавлять от патоге­нов, разрабатывать протокол, к каждому сорту — отдельный. Делать это для того, чтобы крупный производитель покупал эти сорта и внедрял в про­изводство. Между нами и Ботаническим садом — синергия, это две части одного целого.

Почему вы решили делать оливковое масло первого холодно­го отжима, если оно получается дороже в производстве?

Чем дольше плод оливы висит на дереве, тем больше можно из него получить масла. Но в то же время уменьшается его срок хранения. У масла extra virgin есть свой стандарт, и если мы передерживаем оливку, то, скорее всего, она не будет ему соответствовать. Чем раньше мы соберем плоды, тем ароматнее получится масло. Наше масло — даже не extra virgin, а так называемое «провансаль», первого холодного отжима: оно ценнее, и продавать его мы можем разве что в специализированных магазинах. Но, опять же, у универ­ситета нет задачи производить оливковое масло в промышленном масштабе, а только показать промышленным коллегам, что есть не­освоенная отрасль. До присоединения Крыма к России оливка ни­где на территории страны не могла расти: в Сочи слишком влажно, поэтому мы не получим заданную продуктивность; в районе Гелен­джика бывают заморозки, которые повредят почки, и мы не полу­чим плоды. А вот в районе южного берега Крыма как раз те условия, где она отлично себя чувствует. Масло, которое мы получили, сде­лано из двух сортов: итальянского и из Никитского ботанического сада. Эти сорта мы изучаем и можем производителю подсказать, в каких условиях наш сорт лучше, а в каких — итальянский, испан­ский или греческий, иногда даже лучше купажировать. Но в Крыму можно создать качественный продукт, и мы это доказали.

Текст: Марина Бакиева. Фото: Андрей Черногородов