Пионер диджеинга и первый промоутер страны, он создал клубы «Танцпол» в квартире на Фонтанке и «Тоннель» в бомбоубежище на Зверинской, спроектировал дизайн второго «Декаданса», закрытых московских клубов «Джусто», «Цеппелин» и «Министерство» и только что завершил проект столичного клуба-ресторана The Most.
Вы реализовали себя во многих профессиях.
Я постоянно играю в прятки сам с собой, ищу ключ, который отопрет запертую дверь к себе. Долго думал, кто же я по профессии, – и решил, что больше всего мне подходит английское слово Artist. Емкое такое. Обозначает любого человека, занимающегося творческой работой.
Когда вы решили устроить дискотеку в квартире, не возникло проблем? Все-таки жилое помещение, соседи не любят шум.
Трудность была только одна – у нас вообще не было денег. Но мы с друзьями по этому поводу не переживали особо – денег у нас никогда до этого не было, так что мы со всем прекрасно справились. А в самой идее – организовать дискотеку в квартире – нет, на мой взгляд, ничего оригинального. Вы же приглашаете к себе друзей на вечеринки? А представьте теперь, что вы князь Юсупов или Шувалов, живете не в маленькой коммуналке, а во дворце. Вы же пригласите тогда не двух-трех гостей, а двадцать-тридцать – чтобы заполнить пространство, чтобы можно было с ними побегать, поиграть в прятки, мало ли во что.
Ваше детище, клуб «Тоннель», недавно закрыли.
Честно говоря, мне все равно, что сейчас с «Тоннелем» происходит. Я его расцениваю исключительно как свой подарок молодым людям. Вот у вас ведь в детстве наверняка была любимая игрушка – медвежонок. Вы с ним наигрались, выросли – можете поставить его на полку или подарить кому-нибудь, отнести в детский сад. Я выбрал последний вариант. То есть мне, конечно, не то чтобы совсем не важна судьба моего «медвежонка», но я уже вышел из того возраста, чтобы ею интересоваться.
А что для вас сейчас важно?
Главное в мире – гармония. Инь и ян. Черное и белое – одно без другого не существует, разница – в освещении. Я ищу справедливый баланс, равновесие без перекосов.
Как себя уравновешиваете?
Сейчас эра Водолея, а для нее важна женская энергия. Поэтому я окружаю себя женщинами, ведь только они могут успокоить мужчину. Если бы их рядом со мной не было, я бы просто не выжил. Они направляют энергию в сторону жизни, мира – не на разрушение, а на созидание.
Друзья вас скорее любят или скорее понимают?
Я счастлив, что они меня терпят. Я тяжелый и непростой человек. Если мне нужно, могу быть приятным, а могу невыносимым.
Кем будете в следующей жизни?
Наверное, птицей. Перелетной. Змеей, кротом или мухой я бы точно стать не хотел. Я думаю, люди когда-то были птицами, не зря же мы летаем во сне – нам знакомо чувство полета. Я иногда чувствую себя другим существом, не человеком точно.
А вообще верите в Создателя или в теорию Дарвина?
Я сам не знаю, во что верю. В какую-то силу. Теория Дарвина мне не нравится. А в концепцию Создателя, конечно, верю. Мы так и называемся – «Архитектурная мастерская № 2», потому что № 1 – это Он.
Кто из современных создателей-архитекторов вам интересен?
Нравится Тадао Андо и его основная идея о том, чтобы спрятать идею. Сделать ее невидимой, но при этом функциональной. Превратить предмет в абсолют с точки зрения окружающего мира: ты не любуешься высотой башни или изощренной отделкой, а любуешься их отсутствием. Первый шаг – это биоархитектура, следующий – слияние. Андо – это свет и пространство, что и есть самое важное. В архитектуре, как и в жизни, существуют созидание и пиар. Башня до небес – это пиар, а храм света – созидание. Восточные люди следуют воде, которая течет и проникает во все, западные – льду, атомарной системе. Моя жена – западный человек, а я восточный, и это разумно. Мы как двуглавый орел – смотрим в разные стороны, но от этого лучше видим мир.
Вода не останавливается, это не вносит элемента незавершенности?
Чувство незаконченности преследует меня всю жизнь. Завершенность и нацеленность на результат это и есть западная культура. Мне ближе теория дао или буси-до – «путь воина». Творчество – это путь, поиск. Путь не состоялся, если ты вошел в фазу, в которой не меняешься. Важен не результат, а движение к нему.
В другой стране или в другом городе не хотели бы жить?
А у меня была такая возможность – жить где угодно, и я ей пользовался. Тянет все равно сюда. Здесь же везде на шпилях ангелы, которые нас охраняют. Петербург это последний и одновременно первый город Европы. Так же комфортно только в Амстердаме: там всем довольно безразлично, кто ты, все заняты собой. Там свободно.
Для вас свобода – это безразличие?
Скорее, уважение к чужой жизни. Я не был на Востоке, но много читал и размышлял о нем как Роберт Луис Стивенсон, который писал о море, хотя ни разу не ходил на корабле. Я рассматриваю Землю как человеческий организм, у которого есть ноги, руки, сердце. Соответственно, страны я подразделяю с точки зрения физиологии: Германия – руки, Англия – мозг. Сердце – это Гималаи или Петербург. Наш город странное место, оно могло бы присниться во сне: необычное по истории, месту, внутреннему статусу. Фантом и призрак. У меня такое чувство, что он нам не принадлежит. В «Танцполе» на Фонтанке было ощущение, что мы влезли в чужую жизнь, и я вижу тени этих людей. Это город теней, а мы – квартиранты, которых к ним подселили. Город-наркотик, с которого так просто не соскочишь.
Комментарии (0)