Авиатехник по первому образованию, он работал и в «Санкт-Петербургских ведомостях», и в московских «Известиях» – но променял их на душевную атмосферу редакций «желтых» изданий.
Вы принадлежите к первому поколению постсоветской журналистики. Трудно быть первопроходцем?
Приходилось заново учиться. На Западе схема уже хорошо отработана, там всегда были различные системы сбора и подачи материала для «желтой» и для качественной прессы. Наша же новая журналистика формировалась методом тыка, на чистой интуиции. Журфак университета учил советской партийной печати, но времена-то изменились. С реальностью эти знания не имели ничего общего. Печать, по Ленину, считалась «агитатором и организатором». Я был другого мнения. Для меня всегда была важна информационная составляющая прессы.
Жажда информации и определила выбор профессии?
Я пришел сюда из совершенно другой сферы – авиации. Закончил авиационно-техническое училище, работал по распределению в «Пулково» авиационным техником. Как говорят, «заносил самолетам хвосты». Но неосознанная тяга к чему-то такому же неосознанному, к творчеству, всегда присутствовала. Я заочно поступил на журфак СПбГУ, который, кстати, так и не окончил. Хочешь – не хочешь, а пришлось печататься. Так складывалось, что я работал и в «желтых» газетах, и в «белых». Для меня это технический термин. В «белой» прессе вроде «Санкт-Петербургских ведомостей» и «Известий» я трудился недолго, в общей сложности два года. «МК в Питере» или «Смену», где я долгое время был заместителем главного редактора, я отношу к «желтым» газетам, но в профессиональном смысле этого слова. И мне как-то всегда комфортнее работалось в «желтых» изданиях. Можно их еще назвать народными. В этих коллективах нет снобизма, растопыривания пальцев. В них все по-простому, по-человечески. Для меня это родная атмосфера.
Тиражи газет, даже «желтых», падают. Как боретесь с этим?
У «МК в Питере» тираж сейчас, наоборот, чуть подрос. Не спрашивайте, каким образом. Это знает наша служба распространения, не я. Многие редакторы, даже с огромным опытом, не могут выявить в этом деле никаких закономерностей и находятся в отчаянии. Я считаю, что если тираж не падает – это уже большое достижение. Потому что аудитория стареет, молодежь предпочитает Интернет. Приток нового читателя – крайне сложная задача. Со своей стороны, я просто пытаюсь сделать эксклюзивный контент, с акцентом на расследования. Это наша фишка, в этой сфере мы вне конкуренции.
Почему вы вернулись в Петербург из Москвы?
В столице я руководил региональными приложениями в «Известиях», потом работал в газете «День», но она накрылась. Интересных предложений не намечалось. Я мог остаться, но в Москву надо ехать молодым, когда у тебя еще нет семьи, детей. Я же два с половиной года жил на два города. При этом понимал, что в обозримом будущем на покупку квартиры деньги не заработаю. Семью перевезти полностью не смогу. Вариант «карьера ради карьеры» и московские иллюзии – не для меня. Я в тот момент не мог для себя понять, зачем мне нужно там оставаться. И вернулся в Петербург.
У вас есть профессиональное кредо?
Я никогда не работал против своей воли. Если понимал, что мне в коллективе некомфортно, уходил. Я ушел с должности обозревателя экономического отдела в «Санкт-Петербургских ведомостях», которой сопутствовали хорошая зарплата, почет, блат, связи. Но там все было не мое. Мест в других изданиях не было, и я пошел рабочим в типографию, год «катал ролики» вместе с лимитчиками. Ничего, справился.
Вы фанат своего дела?
Просто любимая работа – редкость в наши дни. Так что я счастливчик. Моя работа открывает мне массу возможностей для простого человеческого кайфа. Со мной трудно общаться на сторонние темы, не связанные с работой. Занимая руководящие посты в различных изданиях, я никогда не воспринимал себя как большого босса или менеджера. Чем хороши «желтые» издания, в них руководители и подчиненные составляют демократичный коллектив. Мнение каждого важно, нет никакого диктата. Я считаю, что журналистика для честного творческого человека – инструмент познания жизни, окружающего мира. Для тебя в нем открываются огромные возможности. Жаль, что сегодня мало кто из журналистов воспринимает свою профессию в таком виде. Деньги решают все. А для меня часто атмосфера могла заменить деньги.
О чем вы можете рассказывать с таким же энтузиазмом, с каким говорите о журналистике?
Я восстановил свою родословную. Для меня это очень важный момент в жизни. Долгое время я не знал ничего о своих предках. Рос без отца, он тоже рос без отца. Была тяга узнать о своих истоках. Я смог найти место, где живут родственники. Оказалось, что мои корни на Кавказе. А по ныне заброшенному саду, принадлежавшему когда-то моей семье, пролегала граница между кубанским и терским казачьими войсками. Это очень сильное ощущение, когда ты сидишь на берегу реки с недавно обретенными родственниками. Они тебе рассказывают о твоей семье. И вот мы уже не одни в мире. Нас много.
Комментарии (0)