Актер, писатель и художник, он сыграл мальчика Бананана в «Ассе», работал с Виктором Цоем и Сергеем Курехиным и даже был помощником депутата Госдумы Юрия Щекочихина, известного борца с коррупцией. Сейчас Сергей готовится к крупнейшей в США международной художественной выставке «Арт Базель» в Майами, а еще собирается сниматься в кино.
Как появился ваш псевдоним?
В начале 1980-х я был одержим мыслью о том, как масштабно Александр Пушкин повлиял на устойчивую структуру под названием «русский язык». Через много лет после Пушкина Федор Достоевский ставил перед собой задачу внедрения новых слов, но у него ничего не вышло. Я начал пропагандировать мысль, что русская культура – это и африканская культура. В то время к тому же была популярна музыка реггей, даб и связанные с ними вещи. Я жил тогда у Бори Гребенщикова, и все думали, что у меня произошли какие-то психические изменения. Боря это дело зафиксировал и написал песню «Я вызываю капитана Африка».
Кто был вашим учителем в искусстве?
Мое отношение к миру изменилось, когда я переехал из Новороссийска в Петербург и начал тесно общаться с музыкантом и композитором Сергеем Курехиным и художником Тимуром Новиковым. В те годы информация об авангарде и современном искусстве передавалась устно, от учителя к ученику, все было засекречено.
Как к вашей компании подключился Виктор Цой?
Борис познакомился с ним в поезде, очень радовался, когда принес кассету с его песнями, восхищался талантом Цоя. Через некоторое время Виктор приехал сам и всех поразил. Позже он спел: «Тот, кто в пятнадцать лет убежал из дома, вряд ли поймет того, кто учился в спецшколе». Гребенщиков учился в спецшколе, а я в пятнадцать лет убежал из дома, тем не менее мы все друг друга прекрасно понимали. Нам удалось добиться официального признания андеграунда. Это был прорыв из закрытых, контролируемых компетентными органами условий прямиком к многомиллионной аудитории. Цой создавал не песни, а лозунги и мифы. Слишком мощные потоки энергии он запускал своими песнями: «...зажигаем спички, от которых зажгутся костры», и костры действительно зажигались. Трудно представить его действующим сегодня. Слишком точно он использовал слова и слишком правильные брал ноты.
В мае 2002 года ушел из жизни основатель «Новой академии» Тимур Новиков, вы о чем-то беседовали в последние дни его жизни?
Конечно, прежде всего, о том, что в Петербурге необходимо создать музей современного искусства – и мы его формально зарегистрировали. Тимур Петрович волновался из-за того, что государственными институтами не охраняется свобода творчества, которая для нас значит больше, чем свобода экономической деятельности. Если бы в этом вопросе было понимание со стороны власти, то таким людям, как Новиков, отводились бы приоритетные позиции для осуществления культурной программы города. Не все понимают, что само по себе существование Эрмитажа и Русского музея говорит лишь о том, что к нам приезжают группы иностранных пенсионеров, осуществляющих всем известный тип туризма. Культура решает более серьезные вопросы, чем развлечение. Должны быть созданы внутригородские фонды поддержки актуального искусства, я говорю это со знанием дела, поскольку много лет этим занимаюсь и знаю инфраструктуру таких городов, как Вена, Париж, Лондон и Нью-Йорк. На сегодняшний день это культурные столицы. Мы же потеряли особый статус, который, несмотря на революции и войны, автоматически порождал особое отношение к Петербургу. Обидно, что сейчас, когда наступил момент свободы, она опять пресекается, прежде всего, бездействием власти, равнодушием и вредительской политикой в отношении деятелей искусства. Бросать на съедение акулам капитализма всю культурную обстановку в городе нельзя.
Какие работы покажете на выставке в Майами?
Мы покажем несколько больших инсталляций. Одна из них сделана совместно с Олегом Куликом на прошлой Московской биеннале. Это была большая юрта, внутри которой проводились дискуссии с участием людей очень широкого спектра взаимодействия, от ультраконсервативных представителей Академии художеств до молодых радикалов всех мастей. То же самое повезем и в Майами – потому что западный художественный процесс тоже весьма неоднороден. Мы хотим наладить самостоятельный культурный диалог между гражданами, который не будет зависеть от воли государства. Это магистральная линия политики, которую я проповедую, когда приглашаю в Россию коллег из-за рубежа или содействую реализации на Западе проектов с участием русских художников.
Что у вас происходит в жизни сейчас?
Сижу на чемоданах, улетаю в Камбоджу на съемки нового фильма Сергея Дебижева «Сезон дождей» с Ренатой Литвиновой и Ксенией Раппопорт. Моя роль в нем – хозяин змеефермы, у меня «в подчинении» будет пятьдесят самых ядовитых пресмыкающихся. Сергей Дебижев – мой старый товарищ, близкий друг Курехина, человек, который сделал один из очень важных символических фильмов «Два капитана 2». В процессе работы хочется вспомнить многое из того, что было, и наметить планы на будущее – потому что, к сожалению, людей нашего круга осталось очень мало.
Комментарии (0)