Евгений Фрадин

– Евгений, при всем уважении к ситуации давайте все же поговорим не о премии, а о вас, что-нибудь скажете о себе?

– Биография-то простая на самом деле. Называется: вся моя жизнь – искусство. С какого момента начать?

– С детства.

– Как ни странно, я, как и все, учился в школе, даже ходил до этого в детский садик. Так сложилось, что лет с семи я попал в ситуацию художественной самодеятельности, в которой прожил лет до двадцати. В основном танцевал. Затем сильно увлекся кино и даже поступил в Институт культуры на кафедру кинофотоискусства, правда, до этого еще отслужил в армии, в войсках противовоздушной обороны.

– Правда ли, что армия из юноши делает мужчину?

– Сложно мне рассуждать на эту тему, я, конечно, не пацифист, но мне сильно повезло: меня миновала участь молодого человека, над которым издеваются старослужащие. Хотя я все видел своими глазами. Смешная была у меня армия: я начал служить в химическом подразделении, потом стал водителем химической разведки, причем ни водительских прав, ни умения водить машину у меня на тот момент не было. Но записи в военном билете есть. Дело в том, что меня взяли в местный ансамбль песни и пляски и я честно прослужил в нем два года, числясь водителем.

– Какое-нибудь происшествие армейское вспомнить можете?

– Да, было такое. На учениях нас посылали разыгрывать роль диверсантов, мы должны были атаковать армию с земли. Нас снабжали карабинами, холостыми патронами, какими-то дымовыми шашками и гранатами с учебным газом, я запомнил название – хлорпикрин. Газ был настолько учебным, что достаточно было вздохнуть – и слезы льются, все щиплет. Я ворвался на территорию дивизиона, увидел какую-то трубу, метнул туда гранату. А под трубой оказался командный пункт, проверяющие, все руководство, и у них, как ни странно, противогазов с собой не было… Когда я увидел скачущих и плачущих людей в генеральских погонах, понял: военная карьера закончилась. Но вы удивитесь, за этот поступок я получил благодарность и дополнительное масло к ужину, как диверсант, успешно выполнивший задание и нашедший слабое место в охране.

– Вы часто деретесь?

– Я не умею этого делать, хотя бывают ситуации, когда очень хочется кому-нибудь дать по морде. У меня состоялась однажды смешная драка с собственным импресарио. Лет шесть назад мы подрались в офисе: он дал мне пощечину, я ему пинка, мы потолкались – это была смешная драка. Думал, расстаемся навсегда, но получилось наоборот: стали работать очень тесно, с большим уважением друг к другу. Я вообще человек не воинственный, но взрывной.

– У вас дети есть?

– Да, сын, ему двадцать шесть.

– Каково быть папой?

– Очень легко. Хотя я, как любой папа, бывал на родительских собраниях в школе, после которых сразу хотелось пойти выпить и забыться. Он не был двоечником, но и отличником не являлся. Сейчас сын мне помогает, опережает меня в мышлении, в реакции на ситуацию, он иногда принимает решения более правильные, чем я, и самое главное – надо научиться с этим мириться. Это для меня сейчас самое сложное – надо научиться признаваться себе, что твой сын становится в каких-то позициях лучше, чем ты. Это не так просто оказалось на самом деле. Мне казалось, что я всегда буду умнее и буду для него авторитетом.

– Он обращается к вам за советом?

– Да, но, как я вижу, делает это только для того, чтобы высказать мне определенную долю уважения. Спасибо ему, конечно, за это. Однако я понимаю, что он уже давно все решил, решил правильно и замечательно, так, как мне и в голову не приходило. Мне кажется, мы все-таки пережили с ним ту самую проблему отцов и детей.

– Если бы я был Аладдином и предложил вам загадать одно желание, касающееся работы, что бы выбрали?

– Знаете, я считаю чудом, что жизнь столкнула меня с потрясающими людьми и они ко мне хорошо относятся: актеры, режиссеры, художники. Ведь моя семья была самой простой, мама и отец к искусству не имели отношения, но жизнь ввела меня в театрально-концертную сферу, и ничего другого я делать не умею. Если меня выкинуть, то, наверное, смог бы работать лишь таксистом. Если честно, я пожелал бы вовремя понять, когда же надо остановиться и не работать. Потому как это очень тяжело. Мне уж скоро пятьдесят. Ведь раньше казалось, что в таком возрасте я ничего не буду делать, а сейчас приходит в голову много проектов, я все время встречаю новых людей. Но надо учиться не мешать другим, потому что со временем что-то всеравно начинаешь не понимать. Вот этого я бы и пожелал.