Арам Степанов

Арам Степанов

Более известный как Arram Mantana, музыкант и диджей устроил этим летом первые в городе дневные вечеринки Special Case на крыше «Москва City», адаптировав прежде неизвестный у нас лос-анджелесский клубный формат.

Что все должны знать о вас, но боятся спросить?

Наверное, почему моя фамилия Степанов, а отчество — Юрьевич. Я родился в Тбилиси, а в Петербурге живу с десяти лет. Мой дедушка носил фамилию Степанов, будучи чистокровным армянином. Мы переехали потому, что наступило смутное время, мой отец, кандидат математических наук, не знал, чем заняться, когда закрылась лаборатория, где он работал над концепцией переработки вторсырья, создавая, по сути, технологию будущего. Родители привили мне главное, в первую очередь чувство справедливости. Когда мне хорошо, всем хорошо, но когда мне плохо — не всем плохо. (Смеется.) Я был рад оказаться в Петербурге, это же город мечты, совершенно потрясающий.

Как ребенок из интеллигентной семьи стал героем ночной жизни?

Я учился в музыкальной школе по классу фортепиано, начал вы- ступать с оркестрами еще в Тбилиси. В детстве хотел быть дипло- матом, учил языки, понимал, что не буду вставать в восемь утра и ходить в офис. Мне было интересно ездить по миру, встречаться с людьми. Когда родители спрашивали меня, кем я хочу быть, а я отвечал, что музыкантом, они, как это часто бывает, такого выбора не одобряли. Я подумал, что могу и поучиться, параллельно занимаясь, чем хочется, — к тому времени я уже был диджеем. Закончил Финэк по специальности «экономика труда и социология», преподавал, потому что был в аспирантуре, некоторые ученики ходили на мои вечеринки, так что по утрам мы встречались в вузе, а по ночам — где-нибудь в клубе «Онегин». Из Финэка я большую часть аудитории притащил в клубы: многим тогда было нечем заняться. Когда я заканчивал школу, был ренессанс клубной жизни: только открылся «Грибоедов», проходили рейвы, позже началась «Мама» — это и было наше все. Идея стать диджеем захватила меня, наверное, тогда, когда я впервые увидел диджея. И я сразу нашел способ им стать. Был такой центр Влада Валова, я притерся, играл хип-хоп, до сих пор его люблю, а учил меня Кефир. Играл я и брейк-бит, и джангл, но не было аудитории, и не из конъюнктурных соображений, а ради развития я перешел в хаус.

В ноябре прошлого года на лос-анджелесском лейбле Culprit вышел Aurum, EP вашего проекта Special Case. Сложно было пробиться?

Становление русского артиста в мире — точь-в-точь история моего переезда в Петербург: я сейчас прохожу те же стадии, что и в детстве. Рынок почти весь стал пиратским, и чтобы зарабатывать деньги, артисту нужно много ездить на гастроли, то есть все пришли к советской модели «чеса», как это было у групп «Комбинация» и «Мираж». Но сам по себе рынок ждет нового саунда, это беспрерывное движение. Чтобы добиться успеха, нужно ездить на фестивали, на конференции. Никакой Интернет не заменит личного знакомства и общения: после первой встречи все моментально получается. Потому что я очаровашка! (Смеется.)

Есть ли шанс, что у нас в городе появится мощный фестиваль?

Не обязательно делать рейвы для детей в респираторах, мы делаем вечеринки потому, что гордимся Петербургом, хотим показать миру, что у нас классный город, хотим, чтобы приезжала молодежь. Событийный туризм — это будущее. Мы хотим раскрутить город в глазах европейцев через танцевальную музыку. Все фестивали разные. Sonar — это то, чего я бы хотел добиться в Петербурге, когда много артистов одного профиля концентрируется в одном месте.

Что будет дальше с проектом Special Case?

Special Case — это три человека: я, Tripmastaz и Roustam. Мы — как рок-группа, но пока выступаем как диджеи. Сейчас мы знакомим мир с нашей музыкой, весьма успешно, нас подписывает одно крупное европейское агентство, они будут представлять нас в Европе и Америке. Пишемся в студии, и уже не первый год. У нас свое звучание, мы представляем им наш город, и это не Корнелюк. Нас знают даже в Мексике, едем к ним в январе на The BPM Festival в Плая-дель-Кармен. Я поставил перед собой цель выйти на международный уровень, и у меня это получается. У меня есть интуиция, я знаю, что будет популярно, и заранее начинаю собирать материалы. Мне очень близко то, что делают такие музыканты, как Николас Жаар и Ame, превращающие свое выступление в лайв. Мы обязательно сделаем так же в рамках проекта Special Case, тем более что все играем на музыкальных инструментах. Пригласим сессионных музыкантов, человек восемь, и выступим как оркестр. Осенью будет два сюрприза: наш ремикс на Tiefschwarz в октябре выйдет на Souvenir, а на лейбле Audiofly/Supernature выйдет ремикс на Inxec vs. Droog. В городе сейчас переломный момент, в новом сезоне откроется несколько хороших заведений, и я надеюсь, что все будет.

У вас есть ролевые модели?

Кто говорит, что видел все, тот не видел ничего. Хочется побольше умных людей вокруг, чтобы смотреть в глаза и видеть глубину. Мне нравится Стив Баг, как человек и как диджей, я после общения с ним стал по-другому смотреть на жизнь.

Профессия диджея преполагает ограниченный срок годности?

Вот Rolling Stones выступают до сих пор, а я уверен, что им в тридцать пять задавали такой же вопрос. Важны кураж, профессионализм. Я занимаюсь этим восемнадцать лет, и то, что я выхожу на новый рынок, очень меня стимулирует и вдохновляет. 

текст: Ксения Гощицкая

фото: Федор Битков