Сильный драматический актер, который не боится показаться смешным. Почти пятнадцать лет, на пару с Ильей Олейниковым, он живет в «Городке», кривом зеркале страны со всеми ее особенностями и недостатками. С легкостью может войти и в образ кокетливой дамы, и изобразить алкоголика или генсека СССР. Его травести-выходки оборачиваются на самом деле серьезной работой над ролью и едкими пронзительными штрихами.
Что такое русский юмор? И что с ним сегодня происходит?
Русский юмор – это, прежде всего, сатира. Задача сатиры – рассказать людям, как плохо живется, причем желательно, чтобы люди смеялись. Но настало время, когда запретные темы исчезли, включая и те, которых достойный человек не касается в принципе. Нельзя быть похабным, нельзя быть пошлым. Нельзя, чтобы юмор был постоянно ниже пояса. Плотину цензуры снесло, и приличные авторы растерялись – зачем намекать на то, о чем можно говорить совершенно свободно? А неприличные – неприличные авторы пошли по пути наименьшего сопротивления. Возникло такое понятие, как ржачка. Вот и вся история. Что касается меня, то я очень не люблю комедии и все, что связано с юмором в целом. Это не то, что меня питает. Смотреть хорошее кино, читать хорошую литературу для меня, как ни странно, полезней, чем быть ориентированным на коллег.
Как в процессе работы происходит вычленение смешного?
Мне тяжело говорить о юморе отдельно. Я себя так мало отождествляю с юмористическим контекстом… Возможно, это неправильно, ведь для зрителя мы, Илья Олейников и Юрий Стоянов, – люди, работающие в сфере смешного. Для меня юмором становится то, что мы делаем, в результате, а не по причине. Хотя было бы неправдой сказать, что я работаю над программой, а потом с удивлением обнаруживаю, что она получилась смешной. Нет, конечно. Но дамоклова меча, который висит над нами и требует рассмешить, не существует. Мы как делали, так и делаем маленькое кино, состоящее из крошечных новелл, связанных общим сюжетом. Мы ведь пришли на телевидение в начале девяностых просто снимать анекдоты. Почему? В то время никто не мог предложить достойный материал в короткой форме. Интернета еще не было, авторов – тоже. А в анекдотах присутствовало все необходимое. Автор – народ, темы любые. И мы пошли по этому пути. Другое дело, что у нас хватило ума в какой-то момент остановиться, сказать себе – хватит, это уже неприлично.
Как без потери качества перейти с народного материала на оригинальные тексты?
Единомышленники, как известно, – не те, кто думает одинаково, но те, кто думает об одном. Авторы «Городка» вышли из КВН, у них за спиной нет литературного прошлого. И все-таки они уловили, схватили то, что нужно. «Городок» – это ведь не реплика, брошенная со сцены; должна быть история, чтобы получилось маленькое кино. Хотя, конечно же, потребность в шутке как таковой никто не отменял. Шутка должна быть живой и может быть грубоватой. Но вот умение балансировать на грани определяет мироощущение внутри жанра. Идешь ли ты по этой проволоке и падаешь, или умеешь качнуться вместе со зрителем и потом вернуться в исходное положение? В конечном счете, что есть самое главное для меня после десяти лет «Городка»? Остаться в собственных глазах приличным человеком, работая в этом жанре. И при этом не потерять массового зрителя. Как? Дилемма.
Как вы относитесь к коллегам по цеху – КВН, например?
Люблю и смотрю. КВН часто бывает симпатично, но до определенной черты.
И где проходит эта черта?
Там, где умная и лихая самодеятельность начинает ощущать себя профессионалом. Переехать из Высшей лиги в, условно говоря, лигу профессиональную на одном и том же выражении лица никак нельзя. Это вопрос мастерства.
Но переходят. И даже играют с вами на одном поле.
Я должен комментировать «Нашу Рашу»? С актерской точки зрения это очень жалко. А вот если вы посмотрите «6 кадров» на СТС, то поймете, что там работают актеры. Это может нравиться или нет, но качество не обсуждается. То же самое можно сказать и про «Осторожно, Модерн». Люди умеют быть разными, не эксплуатируя одну и ту же маску. Таких примеров в отношении КВН нет.
А Comedy Club?
Это совершенно другое. Я не придерживаюсь мнения, распространенного в интеллигентных кругах, что Comedy Club – пошлятина, целиком построенная на запрещенных темах. Мне многое нравится из того, что происходит в этом явлении. Ведь Comedy Club – это, прежде всего, явление, клубный юмор, невозможный без людей, сидящих в зале за столиками. Как только отдельных участников Comedy Club вычленяют из привычного контекста, чтобы те украсили собой какую-нибудь программу, они моментально теряются, зал их не принимает – форматы не сочетаются. Попытка кого-то из них вести на другом канале некое развлекательное шоу также не гарантирует успех. Зато благодаря Comedy Club мы можем с радостью констатировать появление среднего класса в стране или, по крайней мере, стремление ассоциировать себя с этим средним классом. Но это юмор не для всех. Если убрать мат, шутки Comedy Club погибнут? Нет. Другое дело, что у ребят, при всей успешности, существует определенное недоверие к самим себе. Природа произнесения мата со сцены – это неверие в себя и в своего зрителя. Если шутка завершается словом «жопа» и если исчезновение этого слова убивает репризу, значит, шутки не было вовсе. Но у них есть номера, которые от мата совершенно не зависят.
Какие задачи вы ставите для себя?
Моя задача – сыграть максимально точно. Изображенная мной женщина должна быть смешной в результате ситуации, а не сама по себе. Жизнь сложилась так, а не иначе; размер – пятидесятый, мужа нет, живет она одна, реагирует на какие-то вещи определенным образом, и вот это смешно. Наша работа – это попытка рассказать о времени и о себе, надежда, что через десять лет люди больше поймут про это время не по лозунгам, а по тому, как женщина из «Городка» идет по улице, что она говорит, как прожила этот день.
Комментарии (0)