Сергей Шнуров. ЧПХ городского масштаба

Итак, ЧПХ существует?

Пока существует, и в том, что ЧПХ есть, виноваты не москвичи, которые ввели в оборот эту аббревиатуру, а сами петербуржцы, потому что Петербург, как ни один другой город в России, чувствует и культивирует свою инакость. Кто такие петербуржцы? В каком-то смысле это потомки москвичей, не любивших Москву и уехавших оттуда во главе с Петром I. Сам факт основания Петербурга уже был вызовом старой столице, так что можно считать, что мы первые начали. И именно мы до сих пор не можем успокоиться, все выясняем, кто главнее. Москвичи уже не спорят с нами, они походя бросают аббревиатуру «ЧПХ», но это не очень серьезно. А мы предельно серьезны до сих пор. При каждом удобном случае «москвичи – пидрачи», это по-любому.

И в чем, по-вашему, наша инакость сейчас? В инертности, медленном ритме?

Да много в чем. Петербуржцы закаляются как сталь. Они становятся ножом, а москвичи – это все-таки масло. Если посмотреть, как петербуржцы сегодня организуют правительство, как делают бизнес в той же столице, этот народ пожестче москвичей. И поциничней. Дух пробивающегося сквозь асфальт сорняка, позиция «я буду заниматься вот этим, несмотря ни на что», плевки на конформизм – типичная ЧПХ. Нас не нужно поливать, чем больше нас п…ят, тем мы сильней.

Петр I окончательно оформил в России абсолютную монархию. Выходит, cворачивание демократии в стране пошло из Петербурга. Это тоже ЧПХ?

И сворачивание демократии, и ее разворачивание – любой движ идет отсюда.

И каково, по-вашему, самое яркое проявление ЧПХ?

Я думаю, это колюшка – рыбка, которую даже кошки не жрут. А если об нее уколоться, будет вот такой волдырь. Это типичная ЧПХ, никто не знает, зачем она нужна, но жрет все, и ее не убьешь. Если же говорить об актуальной ЧПХ, то это бухалово на кухне. Я, как модник, могу сказать, что это опять модно. Кроме твоей собственной кухни, никаких актуальных мест в Петербурге нет.

А в речи горожан ЧПХ проявляется?

Конечно. Многие выражения здесь не приживаются. В нашем лексиконе не оседает слово «клево», очень распространенное в московской тусовке.  Несмотря на то что гимн этому слову написал петербургский поэт и композитор Игорь Корнелюк – была у него такая песня, – тем не менее идет отторжение на физиологическом уровне. Я не могу говорить «кле-ево», хотя употребляю много слов куда крепче для выражения тех же эмоций.

Сергей Минаев в «Духless» писал, что в Петербурге все друг другу должны. Согласитесь?

Не соглашусь. Я не смог читать Минаева, всего страниц двадцать осилил. В Москве тоже все друг другу должны денег. Если страна живет не собственным производством, то она вся должна денег. 

А еще нас ругают за дидактичность в общении. Любим мы учить других жить.
Но это не чисто питерское качество. Сибиряки тоже еще те учителя. Русский человек в принципе такой, он любит учить, причем неоправданно. Что еще делать, когда, оглядываясь на прожитые  годы, понимаешь, что потратил жизнь зря? И грязь в городе присуща не только нам. Страна прекрасная, а жители – говно. У нас у всех до сих
пор осталось какое-то кочевническое сознание: если мы насрали, то переходим на следующую стоянку. Даже при том, что сейчас можно зарабатывать деньги, все лелеют надежду, что их дети будут жить в стабильной Европе. А вот за что нас дрючат справедливо, так это за снобизм. Сколько себя помню, он был всегда, мы все время пренебрежительно относились к москвичам вне зависимости от того, кто они и сколько зарабатывают. Я и сам этим болел. Но для меня такое отношение не стало жизненной позицией. Можно сказать, я от него излечился. 

Каково будущее ЧПХ?
Дело в том, что ЧПХ в принципе вымирает. Городское сознание постепенно исчезает и окончательно исчезнет уже в следующем поколении. Это происходит потому, что город становится мегаполисом, а в мегаполисе нет петербуржцев или москвичей, а есть просто жители. Уже пропали петербургские интеллигенты и петербургские гопники, которые, как инь и ян, шли рука об руку на протяжении всего XIX и XX века. Петербургского духа, который создавали эти два феномена, больше нет. Теперь преобладает всеобщее купечество, которое роднит одна и та же модель третьей серии BMW. Исчезли типичные петербургские бабушки. Нет дам с вуальками, нет женщин в перчатках, не увидеть на улицах старых и потрепанных, но хорошо сидящих пальто. Даже сама погода вопиет нам о том, что мы мало чем отличаемся от других: Нева не замерзает, и ледохода нет. Скоро в Петербурге все станет не только как в Москве, но и как в Нью-Йорке. Мы будем мегаполисом без национальностей и городского сознания. И наша инакость – и ЧПХ – исчезнет.

Вы тоже изживете в себе городскую ментальность?

Я – нет, но я последний носитель ЧПХ, последний из могикан. Я как американский индеец, который живет в резервации и до сих пор считает, что он хозяин Америки. У меня в паспорте написано «рожденный в Ленинграде», и это х.. чем сотрешь. Поэтому я обречен до конца своей жизни втыкать в волосы перья, наносить боевую раскраску и вырывать топор войны.

Фото: Артем Гаврилюк
Стиль: Георгий Карцев
Визаж: Мария Гавриленко