Интерьер: Квартирный вопрос

Восьмидесятые. Ремонт. В голове – идеи. Переносное пособие по руководству. Воплощаем в жизнь. Обязательные ковры на стенах. Очень удобно, между прочим. Помните, в одном союзмультфильме просквозила мысль о том, что картина на стене удачно закрывает спрятавшуюся под ней дырку. Или розетку? А где не закрывает – там можно повесить фотообои с изображением на тему "Во поле березка стояла". Если остается свободное место, срочно крепим на гвоздик металлическую чеканку или деревянную "выжиганку", чтобы гости могли оценить изысканный талант хозяев, их детей и родственников. Хорошо получается!
И вообще, лучше все завесить, задрапировать, заставить и загородить, проявляя чудеса дизайнерской мысли. Меньше белых пятен! При оформлении кухни используются обои фактуры "кирпичик". В ванной – шахматная плитка. На балконе – мозаика. Появилось желание расцветить мир вокруг себя – нет ничего проще: лепим сверху пару-тройку переводных картинок, и дело в шляпе. Главный объект гостиной – чешская стенка, набитая фарфоровыми собачками и хрустальными, как люстра, салатницами. В углу комнаты возраст паркета/линолеума умело скрывает свесившийся крокодильим хвостом искусственный цветок. Напротив – полочка с аудиокассетами. Аквариум. Все, можно приступать жить...

Рязановская "Ирония судьбы" была снята в 1975-м, но режиссер в чем-то оказался провидцем: в течение всего последующего десятилетия квартиры продолжали походить друг на друга, как близнецы. Несколько лет назад семья двух художников – Юрия Штапакова и Светланы Щербининой – решила материализовать свои воспоминания об этом далеком и веселом времени, придав своей новой квартире некое сходство с жилищем восьмидесятых. Будучи людьми творческими, они, разумеется, не ограничились этим периодом и дали волю собственной фантазии. В результате интерьер их квартиры смог синтезировать в себе прошлое и настоящее, типичное и уникальное, общественное и личное, обыденное и творческое и тем самым создать особый стиль, некую энергетику, которая всеми своими звуками и красками обрушивается на тебя, как только ты переступаешь порог этого дома.
Здесь нашлось место и для коллекции подстаканников и штофов, и для собственноручно сшитого лоскутного покрывала, и для фарфоровой белочки из одноименного кондитерского магазина, и для безжалостно раздавленной трубы (деформированный музыкальный инструмент одиноко валялся на Невском после очередной первомайской демонстрации), и для разрисованных тарелок-бутылок-табуреток (картинка плюс транспарантный слоган типа "Главное не деньги, а человеческие отношения"), и для флага союза художников "Железные семечки", образованного Светой, Юрой и их друзьями наряду с другими петербургскими сообществами – "Митьками" или "Дикими", и даже для прялок и икон, которые в период операции "Неперспективная деревня" были найдены в брошенных домах где-то на Псковщине, и для приколоченной к стенке таблички с надписью "Куйвази". (Оказывается, был такой населенный пункт. Замечаю хозяину: мол, название отдает холмами Грузии. Юра парирует: это еще что, а вот у одной нашей знакомой фамилия "Билят", представляете, как ей живется?)

Множество предметов, множество историй, множество жизней. Но – дух эпохи. "Дело в том, что 80-е были временем, когда люди начали ощущать свободу. Анекдоты по радио, которые прежде рассказывались только глубокими вечерами на кухнях… Концерт нереальных Led Zeppelin по телевизору… Вдруг все забурлило! Мой приятель торговал рыбками в ларьке у Варшавского вокзала, и каждый вечер к нему заваливалось множество друзей. Люди активно курили, выпивали, слушали громкую музыку, а на следующий день он горстями выносил дохлых рыбок, с недоумевающим видом говоря хозяевам бизнеса: я не знаю, они почему-то все умерли… Свобода, понимаете? Может быть, в чем-то начинающая граничить с беспределом, но все-таки свобода. И так было во всем, в том числе и в творчестве. Кто-то строгал, кто-то пилил, кто-то клеил или рисовал. Помню, тогда мы очень успешно продавали свои картинки на уличных рынках. Потому что люди хотели общаться, тратить появившиеся деньги, покупать всякие штучки, рисунки, фигурки и тащить их к себе в дом, обустраивая быт", – рассказывает Юра, поднимая голову от печатного станка для производства гравюр.
В одной из комнат – мастерская. В ней же и во всех остальных – постоянно меняющаяся экспозиция. Вижу нескольких любопытных портретов жены, вышедших из-под пера мужа. Самый ядерный – подчеркнуто симметричен. Создан по аналогии с творчеством Музея искусства сумасшедших в Лозанне, горячо любимого Юрой. ("Это единственные люди, которым можно верить. Душевнобольные всегда искренни".) На полотне при соблюдении законов симметрии изображена Света, накладывающая на лицо маску из подозрительного зеленого вещества. (Вспоминается "клубничная" физиономия Ирины Муравьевой в фильме "Москва слезам не верит".) Сама муза-вдохновительница воспринимает перманентный ремонт квартиры как удачную возможность реализовать еще и свои способности архитектора. Так, в туалетной комнате ножки ванной преобразились в причудливых сказочных рыб и соседствуют с плавучими губастыми вуалехвостками, нарисованными хозяйкой в знак насмешки над "сводилками" 80-х.
Сказка, фантазия, юмор, игра – везде и всюду. Путешествие во времени, смена кадров, рокировка, очевидное-невероятное. Несколько часов, проведенных в этой квартире, – и восьмидесятые начинают казаться самым красивым и интересным временем в истории нашей страны.