Ученый и академик Владимир Черниговский (1907-1981 гг.)— маэстро Института мозга им. Павлова, визионер, провидец, свекор нашего любимого нейролингвиста Татьяны Черниговской и человек, чье имя должен знать каждый петербуржец. Он был основоположником космической медицины и одним из тех, кто сделал Петербург мировой столицей изучения головного мозга. А в свободное от научных открытий время занимался стеклодувством!
Черниговский-классик или что такое интероцепция
Кажется, всей структурой ДНК Владимир Николаевич был ученым и экспериментатором — даже к дате своего рождения он не относился как к простому статистическому факту. Родившись 1 марта (по старому стилю), он говорил всем, что появился на свет 29 февраля, видимо, чтобы избежать поздравительного белого шума. Классический портрет ученого в нашем любимом стиле «давайте одеваться как петербуржцы», когда это еще не было мейнстримом: галстук-бабочка, очки в черной оправе, сигарета в мундштуке.
Но на родном Урале по молодости было не до эстетики. В 1925 году Черниговский поступил на медицинский факультет Пермского университета (по меркам тех лет — почти Лига плюща!), но праздной студенческой жизнью не наслаждался: Владимиру не дали ни стипендии, ни места в общежитии: приходилось в свободное время разгружать баржи на Каме.
Первый научный прорыв случился на втором курсе. Черниговский попал в студенческий кружок кафедры физиологии, где его под крыло взял профессор Владимир Петропавловский, гуру гематологии и физиологии человека. А первое открытие пришло уже в 1930 году: Черниговский работал ассистентом в Оренбургском ветеринарном институте, а параллельно — в неврологическом отделении областной больницы. Тогда он смог провести первый эксперимент: стимулировал электротоком моторные зоны головного мозга собаки и проверил, как эта самая стимуляция влияет на координацию движений. И казалось бы, ничего нового — теорию рефлексов открыл еще Иван Павлов, но именно Черниговский экспериментально доказал феномен угасания — это значит, что, если один из мозговых центров стимулировать из раза в раз, реакция со временем становится более слабой.
К 1936 году (в 29 лет!) у Черниговского было уже восемь опубликованных научных работ по физиологии селезенки, объему сердца человека, рефлекторным реакциям мускулатуры. Тогда же он получил степень кандидата медицинских наук.
Самые звездные открытия Черниговского пришлись на конец 1930-х, когда он переехал в Ленинград и уже работал во Всесоюзном институте экспериментальной медицины (туда он, кстати, пытался устроиться еще совсем молодым, но не прошел собеседование!). Тогда Владимир Николаевич доказал, что в тканях органов брюшной полости находится огромное количество нервных рецепторов — на этом фактически строятся все современные диеты. Именно это доказательство отправило Черниговского в настоящий научный космос: так зародилось главное направление в его карьере — интероцепция.
Если коротко, то это учение об информационных взаимодействиях рецепторов внутренних органов и центральной нервной системы. На этом учении основывается… ВСЁ. Анестезиология, введение общего наркоза и местной анестезии, лечение от никотиновой зависимости — все это дети интероцепции. Более того, Черниговский исследовал, как именно на те или иные органы человека влияет никотиновая кислота.
Хармс бы оценил эту формулировку, но тем не менее: особую роль в учении Черниговского играет печень. Именно она, по мнению Черниговского, виновата в той самой ипохондрии — болезненном выискивании недугов у себя. Ипохондрия, по мнению профессора, — это сигналы от печени, которые мы в здоровом состоянии просто не считываем.
Высшая точка полета Черниговского в изучении интероцепции — капитальный труд «Интероцепторы» (1960), который перевели на английский язык и издали в США. С этого момента это понятие в мире ассоциировалось только с его фигурой.
Черниговский-романтик и освоение космоса
Космос — это работа Черниговского не только в переносном, но и в самом прямом смысле. Когда Владимир Николаевич трудился директором Института физиологии им. Павлова, он способствовал открытию при нем сектора космической биологии и физиологии. Это произошло еще в конце 1950-х годов — до полета Юрия Гагарина в космос оставалось несколько лет. Изучение влияния верхних слоев атмосферы на организм животного или человека тогда только началось. Как поведет себя вестибулярный аппарат? В конце концов, есть же космическая радиация, как она повлияет на работу организмов?
Естественно, проверку пришлось проводить на животных — знаменитых Белку и Стрелку готовил к полету именно Владимир Николаевич. Об этом волнующем опыте лучше всего расскажет сам Черниговский в письме научному работнику Кировского краеведческого музея.
«Лайку, первой отправившуюся в космос, я оперировал, выведя ей под кожу сонную артерию, дабы создать возможность измерения у ней артериального давления во время полета. Принимал участие в приучении собачки лежать спокойно в специальном лотке. Каким-то образом о моем участии в этом полете стало известно за границей, и, после тогокак Лайка растворилась вместе со своим кораблем в просторах космоса, я получил бранное письмо от неизвестной мне француженки из Страсбурга. Очень она меня крепко ругала за гибель Лайки, которая была, конечно, предусмотрена программой полета. К запуску других собачек я уже отношения не имел…
Моя французская корреспондентка, браня меня, предлагала мне, вместо того чтобы мучить несчастных животных, полететь самому. Охотно бы это сделал, конечно, уже тогда, когда наши ученые научились возвращать искусственные спутники на Землю. Но, как известно, в космос слетать мне не удалось. Нашлись для этого впоследствии более подходящие пилоты космонавты. Мое скромное участие в освоении космоса отражено в сборниках «Искусственные спутники Земли» (выпуск 1) и «Предварительные итоги научных исследований с помощью советских искусственных спутников Земли и ракет» (изд. АН СССР, 1958). В обоих случаях я фигурирую под псевдонимом (в ту пору было принято зашифровывать истинные фамилии) В. Н. Чернов…».
Татьяна Черниговская
нейролингвист, доктор биологических и филологических наук
Владимир Николаевич был моим свекром, поэтому хотела бы сначала рассказать о нем не как об ученом, а как о человеке. Он совершенно не был кабинетным профессором: это был яркий, статный, стильный мужчина, он любил галстуки-бабочки, курил сигареты в длинных мундштуках, у него было роскошное чувство юмора. Если бы он не занимался наукой, то мог бы стать, например, артистом — все данные для этого были. Все большие ученые (речь не о званиях и должностях, а о масштабе личности) были необычными людьми, выделяющимися из массы, и Черниговский — не исключение. У него даже хобби было не абы какое — выдувание из стекла мензурок и другой, так скажем, “научной посуды”. Казалось бы, академик с кучей регалий — и стекло! Но это и есть широкий взгляд на жизнь.
Что касается его научной деятельности, то ее значение только растет. Владимир Николаевич доказал связь работы внутренних органов и головного мозга, а это основа множества работ и исследований и в физиологии, и в психологии, да и в нейролингвистике. Вы ведь знаете фразу “в организме все взаимосвязано”? Это стало банальностью, но это истина, которую как раз вывел Черниговский.
Единственное, о чем стоит сожалеть — это то, что при жизни Владимира Николаевича не до конца были оценены его работы в области космоса и космической медицины. У этого были объективные причины — многие исследования проводились в условиях секретности, и его работы по этой теме выходили под псевдонимами. Даже семья не была в курсе, чем он занимается в лаборатории космической медицины! К счастью, сейчас о его заслугах говорят в открытую.
Петербург Черниговского
Коренной уралец Черниговский успел поработать и в Ленинграде, и в Москве, но самые его праймовые годы связаны именно с Петербургом. Начал Владимир Николаевич свою ленинградскую карьеру с работы во Всесоюзном институте экспериментальной медицины на Академика Павлова,12 — первую лабораторию по физиологии интероцепторов он создал именно там. С самого начала Великой Отечественной войны Черниговский работал в Военно-морской медицинской академии, несколько месяцев провел в осажденном Ленинграде, потом Академию эвакуировали в Киров. Он работал как врач на подводных лодках, однако успел написать монографию «Афферентные системы внутренних органов», за которую получил высшую награду по физиологии — премию им. Павлова и звание профессора.
Но главная ленинградская веха в жизни Черниговского — работа во главе Института физиологии им. Павлова в Колтушах с 1959 по 1977 год. В 1950-е годы институт стал крупнейшим центром по изучению физиологии и патологии высшей нервной деятельности, общей физиологии нервной системы, физиологии органов чувств, эволюционной экологической физиологии. Именно тогда он создал модель гипертонической болезни, которая используется в медицине по сей день.
Лариса Андреева
директор музея И. П. Павлова при институте физиологии И. П. Павлова РАН
Черниговского назвали выдающимся физиологом еще при жизни — эти слова принадлежат академику Леону Орбели. И причина такого комплимента — учение об интероцепции. Еще Иван Петрович Павлов предположил, что работа всех органов чувств связана с головным мозгом, а Черниговский доказал экспериментально, что в каждом внутреннем органе есть рецепторы, которые реагируют на раздражение и посылают в мозг соответствующие сигналы.
Владимир Николаевич пришел к нам в институт уже академиком, человеком с опытом и регалиями, и, по сути, благодаря ему в институте появилось изучение космической физиологии и космической медицины. Он лично отбирал собак для первого полета в космос, первым додумался вывести часть сонной артерии на холку, чтобы зафиксировать на ней датчики, он же участвовал в подготовке к отправке в космос и Юрия Гагарина, и Германа Титова, и Валентины Терешковой. Кроме того, Черниговский никогда не отделял фундаментальную науку от практической и настоял на открытии в институте лаборатории прикладной математики. именно при нем Институт Павлова превратился в крупный научный центр: здесь открылись лаборатории физиологии нейрона, дыхания, речи, терморегуляции и биоэнергетики, физиологии вестибулярного аппарата
Комментарии (0)