В прошлом году режиссер и драматург Николай Гостюхин поставил спектакль «Волнение» по пьесе Ивана Вырыпаева, а в этом снял по еще одному произведению автора свой дебютный фильм «Иллюзии».
Когда ты ставишь пьесу, то вы, конечно, репетируете, но в сам процесс спектакля ты никак не можешь вклиниться – все идет так, как оно идет?
Да, со спектаклем – я могу только стоять рядом и посылать актерам лучи поддержки. Хотя, конечно, как драматург, режиссер и продюсер я понимаю, что именно во время спектакля идет или может пойти не так. Но к своему счастью, так как я работаю с актерами, являющимися большими профессионалами, то зритель, даже если где-то и есть заминка или неувязка, ничего не заметит.
Приведу пример не из моего спектакля. После своей постановки «Иранской конференции», я сходил на этот спектакль в московский «Театр Наций». Там на сцену выходит Евгений Миронов в роли отца Августина, начинает очки протирать, что-то говорить, и я понимаю, что актер забыл текст. Но Евгений Миронов большой профессионал, поэтому он просто в этой ситуации начинает показывать меньше Вырыпаева и дает больше Миронова, но делает он это очень круто, при этом там полный зал, и зритель, разумеется, вообще не знает, что актер забыл текст. Вот это и называется мастерство актера: если он забывает текст, то все равно очень круто выходит из положения. Мне в этом смысле очень повезло с актерами в моих спектаклях, они большие профессионалы и умеют на ходу делать какие-то фантастические вещи.
Во время монтажа фильма ты, конечно, еще способен что-то поменять, но иногда понимаешь, что все уже отснято, приходится с этим смириться. Эта борьба – она была в тебе?
Я бы сказал, что это была не борьба, а ощущение, словно меня режут. Когда мы монтировали, я понимал, что вот здесь бы сделал по-другому, или кое-что доснял. Такое знаешь странное чувство. Помню, Орсон Уэллс в одном старом интервью Дику Кэветту сказал, что он никогда не смотрит свои фильмы после премьеры, потому что ему нравится сидеть в монтажной и мечтать о том, насколько хорошим мог бы получиться фильм.
С другой стороны, сразу перед началом монтажа я дал себе установку, что сейчас мы ничего менять не будем, у меня не такой большой продакшен. Я не студия Warner Bros., у которой есть 70 млн, чтобы переснять «Лигу Справедливости». Чисто теоретически можно было бы собрать актеров, но я понял, что тогда это будет другое настроение. Поэтому, пересмотрев отснятый материал, согласился с этим, и мне в итоге хватило того, что у нас есть. Плюс в «Иллюзиях» будут графические эффекты, которые позволили немного выйти за рамки отснятого. Кроме того, и это для меня действительно стало инсайтом, само искусство монтажа – это действительно искусство. Так что в итоге фильм у нас получился даже лучше, чем мы предполагали.
И еще тоже важная для меня вещь – мне искренне нравится наш фильм. Я делал его для людей, особенно для пар, которые вместе сидели на карантине дома и переживали непростое время. По сюжету две молодые пары приходят в кабинет к семейному психотерапевту, чтобы поговорить о проблемах, накопившихся в период локдауна. Это их первый визит, им тяжело, они стесняются, поэтому решают рассказать о своих проблемах с помощью отстраненного рассказа про две пожилые семейные пары. Через эти истории они раскрываются. Получился такой путь к сердцу героев и зрителей.
Где можно будет посмотреть «Иллюзии»?
У нас будет премьерный показ в «Кристалле», на который может попасть любой желающий. Основную премьеру, как я и планировал, будем показывать на сайте моего театрального бюро PROCESS (process.theater) и на платформах онлайн-кинотеатров. Возможно, будет кинотеатральный прокат. Кроме того, сервис Okko, посмотрев трейлер фильма, выразил свою заинтересованность.
Ты уже давно живешь в Берлине. Почему ты не ставишь в европейских театрах?
Театр в Германии – не авторский, а режиссерский. Проблема вот в чем: придя к ним со своей пьесой, они порежут его так, что от твоего текста ничего не останется. Например, ты пишешь текст о любви и сострадании, а он превращается в непонятно какую историю с актерами в странных костюмах. И ты думаешь: «Я вообще про это не писал». Вообще, у них странное представление о том, кто такой драматург. В их представлении это человек, который ходит за режиссером и записывает его мысли.
Незадолго до того, как все закрылось, я сотрудничал с театром имени Максима Горького в Берлине и побывал на спектакле «Анна Каренина и бедные люди». Они взяли произведения Федора Достоевского и Льва Толстого, перемешали их и решили, что из этого получится классный спектакль. Визуально, конечно, выглядит очень дорого, актеры, многие из которых снимаются в кино, играли действительно классно. Но я думаю, что Толстой и Достоевский точно про это не писали. Я пытался как-то подступиться к тому, что происходило на сцене, но мне так и не стало понятно, что хотел сказать режиссер. Причина этого в том, что немецкий театр не понимает, куда ему двигаться.
Недавно я была на лекции музыкального критика Ярослава Тимофеева о механике и поэтике оперных скандалов. У меня сложилось впечатление, что для Европы классика – это нечто закостенелое. Они хотят изобрести что-то новое, прогрессивное. А в России, наоборот, пока что классику ценят больше, чем современное прочтение.
Понимаю, о чем ты. В этом, конечно, есть доля правды. Европа в плане развития искусства, ценностей ушла чуть дальше. Шутка ли, какие там бюджеты выделяют на культуру. Мне недавно один немецкий театр предложил поставить мою пьесу «Процесс», на которую государство им выделило грант в 15 000 евро. Представляешь!
И я бы не сказал, что признаком развитой культуры является тот факт, что ты оставляешь всю закостенелую классику где-то позади и решаешь сделать что-то новое. Например, Теодор Курентзис приезжая в Берлинскую филармонию исполнить Джузеппе Верди делает это так, как делает только Теодор Курентзис. Но ведь он при этом использует ту же самую партитуру, которая была написана много лет назад, ничего не меняя и не добавляя туда какую-нибудь Надежду Кадышеву на бэк-вокал. Или, скажем, прекрасный фильм База Лурмана «Ромео+ Джульетта». Шекспировская трагедия разворачивается в наши дни, но текст вообще не изменен, герои говорят стихами – это удивительно.
Мне кажется, если продолжать эту тему, то никакой закостенелости в классике нет, есть только вопрос в лени. Готов ли ты вытащить что-то из этого? Сможешь ли ты удивить? Есть ли у тебя желание?
Стоит сказать, что мы живем в очень интересное время. Меня недавно пригласили выступить спикером на TEDx, все получилось хорошо, но я понял, что очень многие люди хотят получить быстрый ответ. За карантин и время работы над фильмом я осознал, что, во-первых, быстрых ответов нет, а во-вторых, нет вообще ничего. Вокруг тебя пространство смысла, которое ты сам должен заполнить. Все мастер-классы и лекции, где тебе обещают помочь с определением того, куда двигаться и чем заниматься, все это – пустота. Самое смешное, что это осознание приходит к тебе только время спустя.
Что бы ты посоветовал нашим читателям?
Ох, ну наверно не слушать чужих советов. Но если серьезно, то слушайте больше себя, постарайтесь понять, что запускает ваше сердце. Постарайтесь получать удовольствие от момента и наслаждайтесь жизнью, даже если вы собираете велосипеды.
Текст: Анастасия Толкач, Диана Ханова
Фото: Евгений Дёмшин
Комментарии (0)