Александра Агишева о благотворительном ужине Christmas hope: «С одной стороны, так много кто живет. С другой стороны, так жить нельзя»

Почему искусство и благотворительность всегда где-то рядом?

Я не считаю, что это всегда. Искусство — это безусловно очень коммерческая история, но никто не отменял образ бедного убогого художника, которому всем хочется помочь. В современном искусстве много модных богатых признанных при жизни художников, и уже не нужно покупать им краски, чтобы они творили. В Перми любые художественные институции так или иначе занимаются благотворительностью. Город не помогает художникам, есть только мастерские, которые выделялись еще в СССР. А кто там сейчас и что делает - непонятно. Наши попытки найти мастерскую для одного из молодых художников ни к чему не привели.

Классно, что есть Музей современного искусства PERMM и школа Точка, которые создают коммьюнити и старается помогать художникам. Быть меценатом, который занимается благотворительностью - это, с одной стороны, (тут вот у меня куда-то пропал кусок)

Мама в детстве мечтала стать искусствоведом, хоть и училась в Политехе. Так у нее появился фонд, который начал помогать Пермской художественной галерее. Если говорить про благотворительные ужины, то если бы не было искусства, то было бы что-то другое.

Желание заниматься искусством — это семейное?

Не сказать, что я очень сильно это все люблю. За выставки у нас отвечает Таня. У меня нет профильного образования, и мне нравится та часть, которая отвечает за мероприятия и социальные проекты, например, We-fest — это мой проект, и я его очень люблю.

По образованию я специалист по правам человека, и для меня это все важно. В условиях ковида мы мало что можем реализовать. С другой стороны, современное искусство и художники чувствуют дух времени и очень много высказываний появляться именно с точки зрения гражданской позиции. И даже Гамлет Зиньковский, у которого в работе 2013 года Поговорим о свободе слова и человек с заклеенным скотчем ртом, тоже попадает в эту категория. Мне это все очень импонирует.

Я мечтаю, чтобы пермские дизайнеры интерьеров перестали вешать постеры на стены и начали покупать искусство. особенно локальное. Поддерживать местных — это очень важно. Эти ребята дают много воздуха и свободы, не важно личная это работа или выставка.

Как появились благотворительные ужины и почему вы решили помогать именно Территории семьи. Это какая-то личная история?

Благотворительные ужины появились благодаря папиному увлечению кулинарией, он много готовит дома, и люди в соц сетях писали, что очень хотят попробовать его блюда. А для нас семейный ужин - важная часть нашей жизни, и мы решили этим поделиться.

Аня Зуева появилась в нашей жизни давно - когда мама была депутатом Пермской городской думы, мы помогали ей получить помещение в собственность. Это был адский путь через миллион инстанций и судов. И пока мы все это проходили, мы очень много общались про то как живут люди. Я долго проработала в школе, и я знаю как живут люди, поэтому ее рассказы меня не удивляют, но очень трогают. Первый ужин мы проводили в поддержу фонда Территория семьи, на втором ужине собирали средства для помощи Жене Попову, повару из Правил, который тяжело и долго болел, а его жена с двумя маленькими детьми осталась один на один с этими проблемами.

Как вы решаете, в пользу кого собрать средства?

В этом году Василиса Березина мне сказала, что очень хочет, чтобы ужин состоялся. Мы обсуждали, кому будем помогать, и я сказала, что обязательно кто-то найдется. Фотограф Алексей Архипов нашел этого парня Костю, который живет в Гамово с мамой в нечеловеческих условиях. С одной стороны, это обычная история, так много кто живет. С другой стороны, так жить нельзя. Самым жутким было то, что когда я увидела эти фотографии, я была уверена, что это дом под расселение и нужно просто подключить юристов, чтобы они оформили все правильно и парень переехал в нормальное жилье. В прошлом году мы делали проект Уральская 110 — это общежитие рядом с цирком. Там тоже был ад, но это был дом под расселение, и людям сразу сказали, сколько будет стоит их имущество. Это ситуация, когда люди осознанно покупают жилье под расселение или торгуются. Там тоже много несчастных судеб, но там хотя бы понятно, что у них есть перспектива. А в случае Кости это обычная хрущевка, и помочь ему некому. Мама пила, была лишена родительских прав, и он жил с отцом и дедом, которые тоже пили.

Для меня очень странно, что люди, которые живут в этом же доме, каждый день ходят мимо. Это нормальные люди, которые ходят на работу, ездят на машинах и не замечают, что парень живет в жутких условиях.

Люди начали писать в аккаунте Леши комментарии о том, что он мог бы пойти работать. И ты думаешь: А куда он в Гамово пойдет работать? Распространять наркотики?. Работы там почти нет. Даже курьером в Гамово не пойти — доставлять нечего, Delivery club туда не ездит. Я написала Ане, и она ответила, что если люди в семье пьют, то просто дать денег — не вариант. Плюс посоветовала сначала выяснить, не заложена ли квартира, потому то это обычная ситуация для таких семей. И иногда нет смысла помогать — надо искать, куда отправить ребенка.

Парню 17 лет, он учится в десятом классе, у него есть учителя. Почему никто не посоветовал ему пойти в техникум или колледж? Есть же какие-то способы выбраться из этого. Но рядом с ним не оказалось ни одного взрослого, который бы был способен что-то сделать. Есть только соцработник, который работает с мамой. Я считаю, что все дети должны жить в семье и не должны жить в детском доме, но у меня возник вопрос, почему он все еще живет в этой квартире.

И тем не менее, вы решили, что сможете помочь им.

Мама Кости бросила пить, сейчас она работает на заводе, но ее зарплаты все равно хватает только на еду и оплату коммунальных платежей. Ремонт они себе позволить не могут. Леша Архипов поставил им выходную дверь, купил кровать Косте в комнату (раньше он спал на сложенных друг на друга шинах), но все равно остались другие комнаты, кухня, например, где им нужно как-то готовить себе еду, ванная, туалет. И мы решили, что хотим помочь им создать адекватные условия для нормальной жизни и ребенка, и матери.

Как вы следите за судьбой людей, которым помогли?

Когда мы помогаем Территории семьи, мы всегда спокойны — все отчеты есть у них на сайте.

Женя, которому мы помогали в прошлом году, сейчас в ремиссии, и мы собирали деньги не на лечение. Он лечился по ОМС, и не было риска того, что он может умереть. Основной риск был в том, что он единственный кормилец в семье. Даже если бы жена отдала детей в сад и пошла работать, у нее нет квалификации, чтобы она сразу начала зарабатывать достаточно, чтобы семья могла полноценно жить, есть, одеваться, платить кредиты как все остальные. Мы тогда собрали 380 тысяч рублей, и это очень их поддержало до момента пока Женя не вышел на работу. Никаких отчетов мы не просили — эти средства пошли просто на поддержку семьи. Сейчас он в ремиссии, работает.

В случае с Костей, мы с Аней договорились, что она возьмет его под свою опеку, и все перечисленные средства пойдут в Территорию семьи и они все отследят, будут понимать, что происходит и сделают ремонт. С одной стороны, помогать очень хочется, а с другой стороны, я понимаю, что это полноценная работа, которая под силу только компетентных людям.

Текст: Анастасия Толкач 
Фото: Екатерина Фотина, Александр Гринишин