Режиссер, актриса, основатель и художественный руководитель алматинского театра «ARTиШОК» два года отслужила по контракту в новосибирском «Старом доме», где поставила фантастическую оперу «Снегурочка» – спектакль, принесший театру две награды «Золотая маска».
Почему без слов, и почему опера?
В материале Островского меня, прежде всего, привлекал народ – берендеи, и я решила, что в интерпретации «Старого дома» они должны чего-то не уметь, например, говорить, так как живут до возникновения звука – звука красивого, который исходит от Снегурочки. Мы полностью сохранили сюжет, но я предложила другую фактуру – безтекстовую. Обратилась с идеей к композитору Александру Маноцкову – он меня услышал, заинтересовался. Позвала Олега Жуковского, основателя театра LaPushkin, – согласился. Мой муж – художник Антон Болкунов – тоже меня поддержал. Притом для нашей компании этот спектакль даже не был экспериментом. Мы шли в абсолютно понятную для нас область с точки зрения и музыкальной постановки, и драматической композиции, и пластической, и художественной. Эксперимент заключался лишь в том, что мы ставили пьесу в репертуарном бюджетном театре, и я благодарна «Старому дому» за то, что он мне доверил эту историю. В плане жанра это действительно опера – композиционно музыкальная партитура выстроена в законах оперы. При этом Саша продиктовал условие, что музыка – не замена: она не поддерживает действие, не иллюстрирует его, а является ведущим театральным обстоятельством.
Вы чувствовали, что этот спектакль особенный?
Для меня «Снегурочка» – счастливая постановка, и дело не в «Золотой маске», а в том, что это был акт чистого творчества. Впервые за шестнадцать летя не старалась никому угодить, хоть и видела зоны риска: отсутствие текста, музыкальная партитура, распределение ролей – возникало много спорных моментов. Это материал действительно «на сопротивление», и я понимала, почему руководство театра тяжело шло на уступки, ведь для них важнее качество спектакля и его интерес для зрителя. Но меня подкрепляли сильные мужчины в постановочной группе, и в итоге получилось то, что задумывала.
Почему Снегурочку играет не актриса?
В «Старом доме» много красивых, талантливых актрис, которые имели право на эту роль. Но для меня Снегурочка – инопланетное существо. Я долго искала другое лицо, пока Антон, как художник, не предложил Наташу из театральной кассы. И она подошла не только внешне: выяснилось, что у девушки музыкальное образование, сопрано. Идею поддержал композитор, которого устроили ее вокальные данные. Это был момент странный и отчаянный, конфликтная ситуация, но со временем все в театре поняли и приняли мой выбор.
Каково для вас было работать на сцене «Старого дома»?
Я до сих пор задаюсь вопросом, зачем заключила этот контракт, ведь путь был не самый простым, и я никогда этого не скрывала. Здесь суть не в конфликте с театром, а в моем внутреннем конфликте и моем ощущении, что я никому не имею право навязывать свой язык. Возможно, я слишком эпатирующий режиссер, который не может творить в рамках системы. «Старый дом» – достойный театр с великолепной труппой. Ребята работают со многими крутыми режиссерами, новаторами: они – бойцы, талантливые люди, которые мощно проносят через себя каждую методологию, и давно заслужили «Золотую маску».
Для вас признание имеет значение?
Конечно, хоть и недолго. После получения «Маски» мы радовались, наверное, четыре ночных часа, а утром снова пошли на репетицию и снова начали работать. И сейчас даже страшнее, ведь отныне мы все под прицелом вопроса: «А теперь что?». Поэтому главное сегодня – проявлять терпение и любовь к профессии и людям, с которыми творишь.
Вы сначала стали актрисой, а уже потом поступили на режиссерский факультет в Петербурге. Почему решили сменить направление?
Еще в училище выстраивала этюды однокурсникам, и преподаватели обещали меня отчислить, если еще раз увидят мой режиссерский почерк. А Петербург мне нравится, как и его жители, и мне всегда хотелось быть рядом с этим аристократизмом.
Профессия режиссера отнимает много времени. Как дети реагируют на то, что мама постоянно в работе?
Они самые терпеливые. Дочери уже пятнадцать и, на мой взгляд, она взрослее меня – мне бы ее мудрость и терпение. Понимаю, что теряю каждую секунду, поэтому если я дома, то исключаю тусовки и встречи ради того, чтобы побыть с детьми.
Это жертва?
Я ощущаю это счастьем. Понимаю, как мало времени остается, ведь они так быстро растут. Васе всего три года, а он «кочует» со мной с одного спектакля на другой, и даже получил прозвище «мамин сибиряк», так как я узнала о беременности, когда приехала на постановку «В поисках радости» в «Старый дом». Хотя, конечно, волнуюсь, что я пропускаю важные моменты в жизни и, возможно, даже не в их, а в своей.
Жизнь актера и режиссера многогранна – можно быть кем угодно, отсутствует рутина. Есть ли у вас другие увлечения?
Дионис с нами жестко поступает: театр полностью поглощает. Поэтому главное – не заигрываться. Если ставишь «Самоубийцу» Эрдмана и лезешь в петлю, чтобы проверить, каково это, то это неправильно. Школа должна научить театрального человека отстраняться от того, что ты иногда умираешь на сцене.
Фото: Кирилл Федоров
Комментарии (0)