Писатель Александр Проханов доверил важную миссию — переписать свою биографию под формат спектакля — драматургу Льву Молчанову и режиссеру, художественному руководителю Новосибирского драматического театра «Советский» Анатолию Кубанову. В результате получилась ироничная танцевальная постановка, где каждое па учит зрителя жить легко и со вкусом. Премьера спектакля «Даю уроки танцев» назначена на март.
Пьеса написана специально для постановки. Зачем современному зрителю нужны такие герои, как Александр Проханов?
Анатолий: Мы живем в такое время, когда многие из нас полуживые-полумертвые: все тускло, несмотря на мерцание электронно-цифровых носителей и галлюцинацию информационных лент, транслирующих новости о тревожащих событиях. Поэтому для нас важно показать человека, живущего ва-банк — широко, смело, красиво, по-настоящему. Мы убеждены, что смелость — характерообразующее качество личности. Поэтому зрителю будет интересно встретиться с этим героем. Наша сверхзадача — то, что написано в Священном Писании: «Выбери жизнь, чтобы жить», и Проханов лучше всего соответствует этому девизу.
Лев: Таких людей, как Александр Андреевич, сегодня не существует. В пьесе есть персонаж, который олицетворяет юность и меня в какой-то мере, и для него Александр Проханов — нравственный ориентир, маяк, который на своем примере может научить любви и цинизму, остроте слова и юмору, общению с людьми и отношению к женщине. Он прожил огромную жизнь, погрузился в несколько эпох, не прячась под маской. Поэтому мне захотелось познакомить зрителя с этим искренним человеком, который честен в первую очередь перед самим собой в своих проявлениях, мыслях, словах.
СПРАВКА: Александр Проханов — писатель, прозаик, публицист, журналист
Расскажите, как прошло знакомство прототипа и главного героя?
Александр: Я с пьесой не знаком: мне неведомо, как автор и режиссер обошлись с моим героем. Я даже не в курсе, кто я в этом сюжете — праведник, святой, а может, сумасшедший? Конечно, человек моих лет предполагает видеть себя в золотой раме и камергерском мундире, но не удивлюсь, если меня нарядят в шутовской колпак, что будет весьма забавно.
Почему решили вести работу над спектаклем в таком формате?
Анатолий: Прежде всего, это взаимное уважение, которое должно присутствовать между художниками. Это наша творческая суверенность. Поэтому договорились сразу, что пишем пьесу максимально свободно без цензуры, и Александр Андреевич с радостью поддержал идею.
О чем ваш спектакль?
Лев: Это лирическая история влюбленного молодого человека, ослепленного своими чувствами, но по неопытности не умеющего их правильно выразить. Думаю, современному зрителю будет интересно и познавательно посмотреть спектакль и как будто поговорить со своим отцом, дедом, дядей, взрослым нравственным ориентиром.
Анатолий: Пьеса достаточно пикантная, остроумная, молодежная, и на первое место в ней выходит действие и праздничность. Даже если зритель не знает, кто такой Александр Проханов, он получит качественное зрелище, где есть любовь и конфликты — актуальные, современные. Ведь такого героя, как Проханов, можно представить только в юношеском спектакле. И Лев Молчанов неслучайно выступает в качестве драматурга: писать о царе-ребенке способен только юный человек.
Почему?
Анатолий: За годы общения с Прохановым я всегда обращал внимание на то, что, в каких бы компаниях он ни находился, а зачастую это изысканные гвардейские компании, спецназовцы, академики, он всегда был самым юным. В этом сила Александра Андреевича. Поэтому уловить излучения его неизбывного юношеского темперамента может только одаренный молодой драматург, такой как Лев.
Как получилось, что писатель в вашем спектакле дает уроки танцев?
Анатолий: Один из отцов раннего христианства Исаак Сирин сказал, что вечное занятие ангелов — это танец: танцуют звезды, бабочки, люди. И это именно тот удачный образ, который описывает Александра Андреевича: в отличие от многих из нас он попадает в этот небесный, фееричный танец, движется в ритме с космосом, и делает это красиво.
Лев: Мне как драматургу не хотелось описывать Александра Андреевича таким, каким его знает общество, — романиста, политического деятеля, нравственного ориентира, человека, который прошел восемнадцать войн. А хотелось найти то, как он любит, разговаривает, мыслит, а также то, что зажигает в нем искру, которая позволяет ему создавать романы такого уровня и быть личностью широкого диапазона. И мне было немного страшно писать о нем и шутить, хотя понимал, что необходимо с разных сторон подходить к своему герою, а не только воспевать его, что, безусловно, делаешь практически на автомате, когда размышляешь о человеке такого масштаба.
Почему не выбрали одно из произведений Проханова в качестве материала для спектакля?
Александр: Наши отношения с ярким, талантливым режиссером Анатолием Кубановым, обладающим удивительным слогом и воображением, основаны на дружбе, путешествиях, разговорах. Когда я предложил ему неопубликованные фрагменты своих последних романов, пьес, стихов, он очень деликатно все отверг и решил создать такой, по-моему, увлекательный фарс.
Анатолий: Масштаб личности этого человека выходит далеко за рамки любого жанра и любого искусства. Его произведения — былины с колоссальными смыслами, они многослойны, и это непростая задача — сделать по ним инсценировку. Поэтому решили вдохновляться не его текстами, а им самим.
Проханов симфоничен: это воин-аристократ, паломник русской мечты, исследователь, мистик, поэт. Он — реактор колоссальных жизненных энергий. Александр Андреевич — мой старший товарищ, и мне лестно, что он называет меня другом. В 1990-е годы, во время развала страны, именно он, как кудесник и реаниматор, «сшивал» куски разорванной русской реальности. Тысячи людей — чиновники, ученые, чекисты, шахтеры — вдохновлялись его словом и жили оптимистично благодаря его газете «Завтра». Стиль писателя настолько солнечно-зрелый, образный, что именно на этом высоком языке прохановской поэтики и можно было осмысливать те трагедии, которые происходили в стране. Это крупная, мощная фигура в истории России, фигура куртуазного века, в нем есть гвардейская звонкость и неизбывный солдатский оптимизм.
Александр Андреевич, почему вы согласны на любое творческое перерождение, ведь у вас как у писателя наверняка есть собственное видение пьесы?
Александр: Я абсолютно доверяю вкусу и чувству такта своего друга. Если даже он в чем-то ошибается с моей точки зрения, в чем я сомневаюсь, то я это назову режиссерскими открытиями. Может, это новый стиль, своего рода бунт, революция, когда художник стремится к абсолютной гармонии, хочет следовать каким-то закономерностям и вдруг нарушает эти закономерности, превращая все в хаос. В целом, мне лестно, что появляются энтузиасты, которым я интересен. Чувствую, что они не переборщат, а зритель останется под впечатлением.
Думаю, молодые люди выявят нейтрализованные начала моей судьбы — то, чего мне не хватило в жизни, позволят высказаться, сделав эту работу за меня. Я чувствую огромную благодарность и надеюсь, что спектакль проявит какие-то необычайные черты моей натуры. Может быть, дурные и ужасные, а может, восхитительные и прекрасные. Поэтому для меня это пьеса-открытие, спектакль-зеркало, в которое я заглянул с опозданием, может быть, в полвека.
А если бы вы писали пьесу о себе, то о чем бы она была?
Александр: Я всю жизнь пишу о себе, только не пьесу, а романы. Это история метафизики, которая пытается объяснить необъяснимые явления, происходящие во время войн, государственных переворотов, в моменты движения по удивительным природным ландшафтам, повсеместной тоски и погребения близких. Это погружение в таинственные явления мира сего, и мне удается их разгадать — они питают мое воображение. Предполагаю, я в этом не одинок и многие художники поступают так же. Я помещаю в мегаобраз огромные миры, и каждый из них — метафора, которая требует интерпретации. Это непрерывный, струящийся вверх каскад образов, чудес, творений. Я думаю, это сообразно молитвам.
У любого произведения или спектакля есть мораль. К какому выводу должна привести постановка зрителей?
Лев: Главное, чему меня научил Александр Андреевич, — нужно жить и получать удовольствие, где бы ты ни был, ведь завтра можешь не увидеть солнца. В пьесе я поднимаю несколько актуальных конфликтов между мужчинами и женщинами, когда мы придумываем себе проблемы, в них погружаемся и уничтожаем себя, погибая от беспомощности. Александр Проханов участвовал в решении вопросов глобального масштаба, но при этом сохранил в себе жажду жизни, жажду любви, жажду удовольствия. И этому, конечно, стоит у него поучиться.
Александр: Я не стремлюсь оставить после себя какие-то заветы. Знаю, что все тщетно и всякое наследие либо быстро исчезает, либо подвергается странным трактовкам, теряя изначальный смысл. Да и мне никогда не хотелось быть писателем, который должен чему-то научить, что-то исправить, кого-то исцелить. Моя задача — изобразить то, что меня окружает, и не позволить этому исчезнуть. Мне всегда хотелось мертвого воскресить, а живому не дать умереть. Вот что сначала бессознательно, а потом сознательно мною двигало и продолжает двигать.
Какая интересная формулировка, несколько философская…
Александр: Может, философская, а может, я просто всех дурачу. Иногда мне хочется превратить все в шутку, в фарс. Я часто занимаюсь самоиронией, и это нравится моим читателям.
Недавно вышел фильм по одному из ваших произведений. С театром это первое взаимодействие?
Александр: Театр классической сцены мне мало знаком. Считаю это своим упущением, потому что театр как явление — это форма религиозного сознания жизни и бытия. Когда ты приходишь в храм, ты погружаешься в изначальный театр — мистический, магический театр молитвы. Моя жизнь проходила в других условиях, в других ландшафтах, с другими героями. Так что мой театр — это театр военных действий.
Вам никогда не хотелось написать пьесу?
Александр: Другие жанры мне чужды. Только иногда странным образом, в какие-то поразительно критические или страшные моменты моей жизни или жизни страны, открывается какая-то скважина и из меня изливается стихотворная лава. А потом вдруг обрывается, и наступает немота, и я не могу выдавить из себя ни одной рифмы и жду следующего откровения.
Если вам бы пришлось охарактеризовать свою жизнь, то к какому жанру вы бы ее отнесли?
Александр: Думаю, это был бы театр марионеток. Я чувствую, что от моих рук, ног и других частей тела уходят вверх нити, натягиваются и трепещут, и кто-то за них постоянно дергает. А я не могу понять, кто это — Бог или дьявол? Или, может, они дергаются сами по себе? Я чувствую несамостоятельность моего появления в мире и зависимость от чего-то, что втолкнуло меня в жизнь, а потом в определенный момент выдерет.
Звучит мистически. А спектакль «Даю уроки танцев» к какому жанру относится?
Анатолий: На мой взгляд, все деления театра условны. Театр бывает либо вдохновляющий и завораживающий, либо нет. Поэтому мы не загоняем себя в какое-то жанровое русло. Хотим поразить зрителя не фокусами, трюками и техническими моментами, а игрой актеров и смыслами. Надеюсь, нам удастся сделать это остроумно, легко, празднично. Это не будет литературоведческой, биографической или политологической лекцией. Это заряженный эмоционально, интеллектуальный, веселый юношеский спектакль.
Реклама. ГАУК НСО «НДТ». ИНН: 5407980916. ОГРН: 1215400010847
ул. Серебренниковская, 35
Фото: архивы пресс-служб
16+
Комментарии (0)