Изогнувшись бумерангом, кастинг-судьба Константина Хабенского форварднула его через все возможные амплуа — тирана и недотепы, воина и террориста, лузера и харизматика — от роли старшего лейтенанта в «Убойной силе» к роли следователя Родиона, которая будет стоить многих. Умножьте маньяка из сериала «Декстер» на русскую рефлексию и шукшинские пейзажи— и получите наш «Метод», не бессмысленный, но беспощадный. Истинная любовь не знает границ — мы отправились проведать главного актера страны в Нижний Новгород, где в самом сердце вотчины балабановских «Жмурок» проходят съемки продюсерского проекта Александра Цекало.
От уличного музыканта до роли следователя-маньяка в сериале «Метод» — хабенский всегда идет своим путем, делая и говоря только то, что считает нужным и важным. Нам он рассказал о ролях, которые повлияли на его жизнь, и о том, как он меняет жизнь других: о своем благотворительном фонде, детских студиях творческого развития и мюзикле «Поколение Маугли», поставленном в содружестве с компанией МТС.
Сначала, до поступления в театральный институт, вы учились в Ленинградском техникуме авиационного приборостроения. Хотели, чтобы лайнеры поднимались в небо с вашим именем на борту?
Это было абсолютно нормальное для всякого свободомыслящего человека желание поскорее уйти из школы и из-под опеки родителей в вольную жизнь. Но к третьему курсу техникума я окончательно понял, что только в теории я бог, а на практике вообще ничего не понимаю в технике и с этим надо завязывать. Я осваивал множество профессий, в вечных поисках источника заработка был и дворником, и полотером, и уличным музыкантом, и монтировщиком сцены в театре-студии «Суббота», который, кстати, жив и по сей день. Именно в «Субботе» я сначала оказался на сцене в качестве так называемого горошка, то есть массовки, потом у меня появились какие-то слова в спектакле, и довольно скоро я почувствовал интерес к актерскому делу. Как только мне понравилось, я подумал, что, наверное, есть вуз, в котором всему этому учат, и решил пойти в него.
То есть, подавая документы в ЛГИТМиК, вы не стремились сознательно в мастерскую к Вениамину Фильштинскому?
Нет, это была счастливая случайность. Летом 1990 года я собирался поступать одновременно в два московских вуза, кажется в ГИТИС и ВГИК, но у меня банально не хватило денег на билет, и я остался в Питере. Так и оказался у Вениамина Михайловича.
В начале 1990-х разваливался не только Советский Союз, но и вся театральная система. У вас не было ощущения, что вы неправильно выбрали профессию?
Вся эта беда рухнула на плечи того курса, который выпустился перед нами. Они не могли найти себе работу, очень многие ушли из профессии. Но мы были настолько загружены учебой — студенты актерских факультетов находятся в вузе с девяти утра до полуночи без выходных, — что у нас не было времени размышлять о том, как сложится дальнейшая жизнь. В результате из двадцати шести поступивших до диплома дошли тринадцать человек, а по специальности сегодня работают пятеро моих сокурсников. Цифры говорят сами за себя.
Однако и вы, и Михаил Пореченков, и Михаил Трухин, и Ксения Раппопорт, которые учились одновременно с вами, успешны в профессии. Чему вас научил мастер?
В первую очередь преданности делу. А также умению выдать все, на что ты способен, именно в тот момент, когда тебя позовут, например, на пробы в кино.
На последних курсах в ЛГИТМиКе вы служили в театре «Перекресток».
Он находился на чердаке давно снесенного ДК имени Первой пятилетки, на месте которого теперь новая сцена Мариинки. Это был экспериментальный театр-студия, в котором играл весь наш курс. Мы продержались полтора года в 1995–1996 годах — немало в условиях тогдашнего безденежья. Сами делали декорации, сами искали у спонсоров заветные сто долларов на печать афиш, которые потом сами же расклеивали по городу. Спектакль Юрия Бутусова «В ожидании Годо», поставленный там, был большой победой.
В эти же годы вы попробовали себя и в качестве телеведущего?
Я вел музыкальный чарт «Паровоз ТВ» на Региональном телевидении, одну из самых популярных в тот момент программ. Это вроде бы была работа ради денег, но тем не менее я пытался искать для себя какие-то новые формы самовыражения. Затем была еще информационная программа «Кстати», так что я успел поработать даже ведущим новостей, хоть и недолго. Придумывал какие-то смешные подводки к юмористическим, по сути, сюжетам. Одна бабушка, видимо, наша постоянная зрительница, подкараулила меня после эфира и с возмущением накинулась: «Что же вы делаете, мы же вам верим!». Тогда-то я и понял, что не зря изучал актерское мастерство. Работа на телевидении была необходимой практикой для дальнейшей работы в кино, чтобы уверенно взаимодействовать с камерой и уверенно смотреть в объектив.
Вы далеко не сразу перебрались в Москву, несколько лет работая параллельно в двух городах.
Да, был период в 1996–1997 годах, когда я играл одновременно и в «Сатириконе», и в Театре имени Ленсовета. В московском театре, у Константина Аркадьевича Райкина, выходил на сцену в «Сирано де Бержераке» и в «Трехгрошовой опере», а в Петербурге — в спектаклях Юрия Николаевича Бутусова «В ожидании Годо» и «Войцек». Но вскоре на несколько лет полностью вернулся в Питер, перестав играть в Москве, только потому, что соскучился по большой работе, — ее в то время предлагал Бутусов в Театре Ленсовета. Это была роль Калигулы в одноименном спектакле, и у меня даже не возникло сомнений, как поступить.
Вы отыграли в «Калигуле» десять лет, прилетая на этот спектакль уже после переезда в Москву, и два года назад снова вернулись к этой пьесе Камю. Почему?
Не отпускал материал. Но поскольку в моем возрасте играть в этом спектакле, рассчитанном на молодого исполнителя, было уже просто неприлично, я выбрал новую форму — литературно-музыкального вечера, в ходе которого читал отрывки из пьесы в сопровождении симфонического оркестра под управлением Юрия Башмета.
А на какой возраст вы себя чувствуете?
По-разному, меня в этом смысле очень сильно болтает: иногда я забываюсь и веду себя как четырнадцатилетний подросток, а иной раз из меня прет какой-то совсем старый дед.
Юрия Бутусова можно назвать наиболее близким вам театральным режиссером?
С Юрием Николаевичем мы периодически сходимся снова и снова, я всегда готов к сотрудничеству с ним. Назвать его постановки спектаклями теперь уже даже сложно, это скорее театральные мистерии с большой буквы. Наберусь наглости назвать себя его актером. Я не очень понимаю интеллектуальный театр, предпочитая ему эмоциональный. Такой, который не даст уснуть и достучится до зрителя в тридцать втором ряду. Если человек в театре смеется и плачет — цель достигнута. Дальше идет только клоунада, это вообще высший пилотаж.
В кино не получается или не хочется работать с режиссерами на постоянной основе?
Не стоит злоупотреблять вниманием режиссеров, переходя из одного их проекта в другой. Даже если у тебя что-то получилось, лучше сделать паузу, уйти в сторону, посмотреть, что делает режиссер дальше, и подключиться на следующих проектах. Может быть, и в театре так же.
В Московский художественный театр вас в 2002 году пригласил лично Олег Табаков?
Да, нас познакомили, и он довольно скоро предложил мне участие в одном спектакле, который я счел неинтересным для себя. А буквально недели через две поступило предложение сыграть Зилова в «Утиной охоте» по пьесе Вампилова, и от него уже, конечно, невозможно было отказаться.
Вас удовлетворяет нынешняя занятость в МХТ?
Я через все прошел. Можно играть тридцать четыре спектакля в месяц и не уставать совсем, а можно выходить на сцену четыре раза в месяц и даже после этого еле ползать. Мне не хочется приходить в театр как на работу, относиться к нему как к источнику зарабатывания денег. На сцену нужно выйти, выплеснуться и уйти, а по-другому не имеет смысла. Поэтому у меня до сих пор и голос пропадает периодически, и глаза лопаются. Иначе не умею. И в этой ситуации неважно, в каком количестве спектаклей я занят. Что же касается моей загрузки в МХТ, то тут история очень простая: в какой-то момент я попросил Олега Павловича Табакова на время, на один сезон, освободить меня от всех постановок, кроме «Трехгрошовой оперы», чтобы немного передохнуть от театра. Он меня понял, и мы договорились, что я вернусь через год с новой идеей. Так и вышло, мы пришли к нему вдвоем с художником-сценографом Николаем Симоновым и предложили поставить «Контрабас» Патрика Зюскинда, уже имея готовое решение спектакля и декораций. Это было нагло и дерзко, но я не видел, как по-другому делать следующий шаг в профессии. Нужно было ломать себе хребет: раньше это было невозможно, позже будет уже сложно. Наш «Контрабас» — это постановка не столько о музыканте, сколько вообще о человеке творческой профессии, занимающемся не своим делом. И я вижу вокруг достаточно тех, кто живет по инерции, не ищет ничего нового. В итоге «Контрабас», премьера которого состоялась этой весной, получился очень правильным и по жанру, и по, извините, накопившемуся внутреннему опыту, человеческому и актерскому.
Режиссера вы нашли сами?
Это была судьба. Мы с Колей Симоновым искали того, кто разовьет и доведет до логического завершения нашу идею. Молодой режиссер Глеб Черепанов в этот момент делал спектакль на Малой сцене МХТ, мы с ним поговорили и поняли, что подходим друг другу.
Жанровый разброс ваших киноролей чрезвычайно широк — от Колчака в байопике «Адмирал» до учителя из города Пальчики в комедии «Выкрутасы». За этим стоит какая-то логика?
Конечно же, определенная внутренняя логика тут есть: прежде всего мне интересно делать то, чего я до этого не делал. Это может быть новый для меня жанр или персонаж. Но все это размышления на берегу, а дальше, когда мы садимся в лодку, все может получиться как угодно, предусмотреть результат, к сожалению, невозможно. Разумеется, мне хочется разрушить свой стереотипный положительный образ, созданный средствами массовой информации. С другой стороны, учитывая привычку зрителя ассоциировать актера и его героев, я не могу себе позволить играть исключительно отрицательных персонажей.
Сыгранные роли оставляют след в жизни актера?
Сначала я думал, что они никак не проявляются. Проявляются, да еще как! В каких-то случаях, могу сказать это с радостью, приобретенное на сцене и в кино становится частью твоего характера, а в каких-то случаях — и твоей судьбы.
Роль в «Дневном дозоре» вас не смутила?
Нельзя сказать, что я крещусь на каждый купол, но иногда отказываюсь от совсем уж экстремальных предложений. Это может зависеть от настроения, усталости или самочувствия в данный конкретный момент. На самом деле влияют многие факторы, когда тебя зовут на какую-то работу, а ты резко и категорично говоришь нет.
В сериале «Метод», съемки которого идут сейчас , затрагивается тема насилия. Вы исполняете роль следователя-маньяка.
Продукт, который мы снимаем сейчас в Нижнем Новгороде для Первого канала, — весьма жесткая история. Но в отличие от большинства наших криминальных сериалов это не просто триллер или детектив. Месседж тут очень понятный, о котором мы с самого начала договорились с режиссером Юрием Быковым и продюсерами. Мы пытаемся объяснить зрителю: все, что ты, дорогой друг, видишь вокруг, происходит благодаря тебе, из-за того, что ты просто отвел глаза при виде несправедливости.
А для вас важно не прятать взгляд?
Да, я считаю это немаловажным, например отвечая сейчас на ваши вопросы. И у меня нет причин отводить глаза в сторону.
В декабре в прокат выходит фильм «Черное море» режиссера Кевина Макдональда. Это еще один шаг в сторону Голливуда?
Это была еще одна возможность в свое удовольствие поработать и пообщаться с теми, с кем мне было интересно это делать. Это и сам Кевин, фильм которого «Последний король Шотландии» многие помнят, и исполнители главных ролей Джуд Лоу и Скут Макнейри. На проекте собралась интересная международная компания с участием Сережи Пускепалиса, Сергея Векслера, Гриши Добрыгина, и я подумал: почему бы и нет? Это не карьерный рост, не желание зайти в Голливуд, а просто очередное приключение. Именно с таким пониманием я отношусь к подобным историям, будь то «Особо опасен», «Шпион, выйди вон!» или «Война миров Z», из которой всю мою довольно объемную роль вырезали подчистую. Мне нравится фантазировать с коллегами, которые стали очень известными, но сохранили в себе желание развиваться.
Ощущаете ли вы себя москвичом после двенадцати лет жизни в столице?
Мне сложно ответить на этот вопрос. Я мотаюсь по всей стране, а последние полгода, например, большую часть времени провожу в Нижнем Новгороде. Могу лишь сказать, что я живу все в том же привычном для себя режиме.
В каком именно?
В режиме сохранения энергии, который очень свойственен питерцам. Стараюсь не бегать с высунутым языком. И хотя я очень много для себя планирую, даже если выполняю только половину из запланированного — считаю, что это уже хорошо.
В 2008 году вы создали свой благотворительный фонд. В чем его отличие от других?
Чтобы нам не толкаться на одном поле с другими фондами, мы договорились о распределении сфер ответственности. Фонд Константина Хабенского занимается помощью детям с онкологическими заболеваниями головного мозга. Изначально в нем работали только я и мой помощник. Я ходил в разные кабинеты, стучал в двери, пытался найти деньги. Полтора года назад мы набрали целую команду сотрудников — очень правильную, творческую и интересную. До этого я не особенно афишировал Фонд, просто занимался конкретной адресной помощью нескольким больным детям — одному, двум, трем, пяти. А когда понял, что мы уже достаточно созрели, решил выйти в большое плавание, чтобы помогать уже десяткам детей. Конкретно сейчас мы ведем восемьдесят пять детей и должны были к концу года собрать пятьдесят миллионов рублей. В итоге нам удалось аккумулировать эту сумму уже летом. Это не моя заслуга, а достижение девчонок, которые у нас работают и которые очень сильно разгрузили меня. Вообще, крайне сложно объяснить обществу, что фонды не должны бегать с протянутой рукой и что люди должны заниматься этой деятельностью так же, как чистить зубы или выезжать в отпуск — на постоянной основе. Я уверен, что благотворительность должна быть неким аттракционом, от которого человек получает удовольствие и постепенно втягивается в него. Мы пытаемся выйти за рамки общепринятого понимания филантропии. Я привлекаю наш Фонд и к благотворительным премьерным показам мультфильмов, на озвучивании которых работаю бесплатно, и к рекламным кампаниям, в которых участвую, и к спектаклю «Поколение Маугли», который мы делаем на базе студий творческого развития детей.
Первые из этих студий появились в 2010-м году. С чего все началось?
Началось все с желания помочь моим коллегам — актерам и режиссерам — на периферии, где театральной работы намного меньше, чем в столицах. Мне очень хотелось, чтобы они могли больше реализовать себя. Идея заключалась в том, чтобы они приходили в самые обычные школы и занимались в них с детьми нашими профессиональными дисциплинами: актерским мастерством, художественным словом, пластикой, движением, танцем. Для детей все это абсолютно бесплатно, а их преподаватели получали бы за это какие-то деньги. Первые студии открылись в двух городах: Казани и Екатеринбурге. Год я за всем этим внимательно следил, не всегда точно зная, как надо действовать, но постепенно понимая, как не надо. Когда осознал, как все это работает, пришел к Михаилу Дмитриевичу Прохорову и предложил помочь нам расширить проект. Объяснил ему, что творческие студии помогут подготовить новое поколение, которое сможет войти в жизнь яркими, интересными людьми, и сказал, что я полностью отвечаю за эту задумку со всех сторон. Он меня внимательно выслушал и буквально через два дня мне сообщили о его согласии поддержать это начинание. На следующий год к нам присо единились еще шесть городов: Новосибирск, Уфа, Пермь, Воронеж, Нижний Тагил и Петербург.
Каков результат?
Ребята, которые провели в студии хотя бы полгода, очень сильно меняются. Они уже никогда не обратятся к Чулпан Хаматовой, Михаилу Ефремову, Леониду Ярмольнику или другим известным гостям, которые посещают наши студии, с просьбой «можно с вами сфотографироваться?» или «дайте, пожалуйста, автограф». Их начинают занимать совсем другие, творческие вопросы. Они разговаривают на одном языке с моими коллегами. Зачастую мы берем на себя функцию родителей, которые сегодня очень часто заняты зарабатыванием денег и не уделяют должного внимания воспитанию детей. Отчасти выполняем и функцию школы. По наблюдениям учителей, у студийцев появляется тяга к знаниям, свое собственное мнение, зато они не стесняются его высказывать. Не так много программ осталось у нас на телевидении, которые учат самостоятельному мышлению, и мы в своих студиях, помимо всего прочего, еще и готовим людей, с которыми интересно общаться. Смотрим друг другу в глаза, спрашиваем у ребят, что они думают по тому или иному поводу, и получаем от них прямой ответ. Они начинают честно и откровенно говорить вещи, от которых проступают мурашки на коже, а это дорогого стоит.
Многие ли из них выбирают вашу профессию?
Должен сразу сказать, что мы не ставим перед собой задачу готовить детей в актеры. Через наш профессиональный инструментарий мы пытаемся вскрыть тот творческий потенциал, который заложен в ребятишках. К ним приходит понимание того, что актерская профессия далеко не сахар. Через труд — а это серьезные, обязательные к посещению занятия по четыре-пять часов три раза в неделю — они видят, что иногда душевные усилия намного сложнее физической нагрузки. И я с радостью говорю о том, что многие ребята, сняв розовые очки, идут дальше своей собственной дорогой. Те же, кто лишь укрепляется в своем выборе, уже хорошо понимают, что их ждет дальше. Из двух тысяч детей, которые занимаются в наших творческих студиях, в этом году окончили школу около двухсот, и из их числа этим летом поступало в театральные вузы всего шесть человек. Меня очень радует такая маленькая цифра. Пятеро студийцев поступили без какой-либо протекции с моей стороны.
В мюзикле «Поколение Маугли» участвуют больше семидесяти человек — дети и взрослые, известные и начинающие. Как удалось собрать всех вместе?
Мы проводим ежегодный фестиваль под названием «Оперение», на который съезжаются десанты из всех городов, где работают наши студии. На одном из этих фестивалей родилась мысль сделать современный вариант спектакля по мотивам «Книги джунглей» Киплинга, о человеческом детеныше в каменных джунглях. К проекту в качестве композитора подключился музыкант Алексей Кортнев, а художник Николай Симонов предложил совершенно блестящие декорации. Нам не хотелось, чтобы получился спектакль с использованием трех кубиков и одного прожектора, результат должен был быть серьезным. В итоге родился яркий мюзикл под названием «Поколение Маугли», в котором одновременно занято семьдесят два студийца в возрасте от девяти до четырнадцати лет и пять взрослых актеров. На мой взгляд, спектакль вышел совершенно не стыдный, у него есть все шансы быть аншлаговым. Пока он существует только в Казани, но в декабре мы планируем премьеру в Уфе. А вообще, по моим планам в каждом из восьми городов, в которых работают наши студии творческого развития, должен быть поставлен мюзикл «Поколение Маугли» с собственным составом актеров.
Какова ваша роль в этом проекте?
У нас есть режиссер, Айнур Сафиуллин, выпускник мастерской Сергея Женовача. Он и будет дальше работать с этим проектом в других городах. Я же выступал здесь в качестве автора идеи, художественного руководителя. Все, кого я смог привлечь в этот проект как технических специалистов, либо согласились работать за совсем символическое вознаграждение, либо вообще отказались от него, а многие взрослые актеры перевели свои гонорары в наш Фонд. Алексей Кортнев, Тимур Родригез, Гоша Куценко прекрасно справились со своими ролями, несмотря на то что занятость у всех них сумасшедшая. Я репетировал с ними по видео, отправлял им записи процесса, и когда они приехали на место, все были готовы — ввод в уже придуманный рисунок был очень быстрым. Конечно же, их имена привлекают зрителей и внимание СМИ к спектаклю. Сейчас команда Тимура Бекмамбетова монтирует телеверсию мюзикла «Поколение Маугли», которая будет показана по каналу СТС — информационному партнеру нашего проекта.
Спектакль призван помогать подопечным вашего Фонда?
Я года два думал о том, как привлечь моих студийцев к благотворительности, но не хотел напрямую сталкивать ребят с их ровесниками, которые оказались в очень сложной ситуации, буквально на грани жизни и смерти, — это не всякий взрослый может эмоционально выдержать. И я очень рад, что мы так просто все это соединили: средства от каждого представления направляются напрямую на помощь сверстникам юных актеров, которые в данный момент борются с онкологией. Таким образом, не умозрительно и прямо на школьной скамье наши ребята понимают, что нужно быть милосердными и действовать. Они видят, что помогать можно не только карманными деньгами, которых у многих из них зачастую просто и нет, а своей энергией, своей душой. Осознают, что если они будут работать с холодным носом, никак эмоционально не затрачиваясь, то перестанут быть интересными публике и, следовательно, не смогут помочь спасению чьей-то конкретной жизни. Вообще, нужно понимать, что «Поколение Маугли» не просто мюзикл, а огромный благотворительный проект, который мы реализуем совместно с компанией МТС. Она поддерживает нас практически с первого дня, как зародилась идея создания спектакля, ведь мы со своими скромными финансовыми средствами просто не справились бы с таким дорогостоящим начинанием. Несмотря на то что первоначальной задачей было создание представления для детей, мы смогли пойти намного дальше. Во-первых, мы ставим детский музыкальный спектакль, в котором на одной сцене задействованы известные актеры, музыканты и дети из регионов. Во-вторых, мы запустили большую историю в Интернете: это официальный сайт проекта, dobroedelo.mts.ru, и группа «Поколение Маугли» в социальных сетях, где любой ребенок или подросток может принять участие в творческих конкурсах и тем самым помочь подопечным Фонда. Дело в том, что за творческие работы, а также за всю активность в соцсетях начисляются баллы, которые затем конвертируются в живые деньги и направляются на благотворительность. Интернет стал своеобразной виртуальной лабораторией, где ребята могут попробовать себя в различных конкурсах, направленных на развитие воображения, раскрытие творческого потенциала.
Вам приходилось сталкиваться с отказами от бизнесменов, обращаясь к ним по делам Фонда?
Только по причине того, что у них уже есть собственные подобные благотворительные проекты. А так все идут навстречу.
С чиновниками договориться не так просто?
Да, вот это сложнее. Совсем недавно я специально приезжал в Петербург в свой выходной день, чтобы пообщаться с местными городскими властями: предложил создать здесь общегородскую студию, провести в следующем году наш фестиваль «Оперение», подготовить собственную версию «Поколения Маугли» и попросил помочь с помещением. Пока не услышал ответа.
Фото: Слава Филиппов
Коллажи: Игорь Скалецкий
Текст: Виталий Котов
Комментарии (0)