Опровергая теорию о противоречиях между физиками и лириками, профессор НГТУ всерьез занимается органной музыкой не только как исполнитель, но и как реставратор – при его участии зазвучал орган в новосибирском костеле на улице Мира.
Как у человека науки возникло увлечение органной музыкой?
Я родился в профессорской семье. Мой дед организовал самолетостроительный факультет: в НГТУ есть доска почета с именами двенадцати основателей университета, среди них Колкер Иосиф Григорьевич. Поэтому я всегда был связан с техникой, и в семье не было сомнений, что именно это направление станет моей основной специальностью. При этом считалось естественным, что искусство должно быть среди интересов, ведь если мы – люди культурные, то должны во всем разбираться. Сначала я, помимо общеобразовательной, учился в музыкальной школе, а в пятнадцать лет поступил в специальную школу и начал заниматься там по классу органа и фортепиано. Музыка стала неотъемлемой частью моей жизни, органом я занимаюсь даже дольше, чем наукой на одиннадцать лет.
Где в Новосибирске в советское время была возможность играть на органе?
В 1982 году в Доме ученых Академгородка поставили электронный инструмент, и доцент Новосибирской консерватории Зинаида Георгиевна Фельдгун организовала знакомство с органом. Когда я начал учиться, Зинаида Георгиевна пригласила меня в органный класс консерватории, там я был старостой и некоторое время одним из самых продвинутых учеников. Потом она уехала в Германию, я ушел в армию, а вернувшись, выбрал физико-технический факультет – шли девяностые годы, довольно непонятное время. Но все распределилось так, как надо: орган остался в качестве серьезного, профессионального хобби. Для моей жены, солистки Новосибирской филармонии, орган – это серьезная и очень ответственная работа. Пользуясь возможностью, я хотел бы поздравить свою супругу Наталью Колкер с Днем святого Валентина, ведь наша семья возникла благодаря органу, так как мы учились вместе в органном классе НГК.
Технические специалисты должны интересоваться музыкой?
Не только музыкой, но и изобразительным искусством, литературой. Если мы будем только технически грамотными людьми, но не будем знать языков и культуру, то и работать не сможем, потому что человек должен быть интересным. Даже один из старейших и уважаемых технических университетов Франции, открытый в XVIII веке, называется Conservatoire National des Arts et Metiers – Консерватория искусств и ремесел, где изначально преподавали и музыку, и математику.
Это не видится очень современным подходом.
И, тем не менее, это правильно. Я вообще считаю, что в консерватории нужно преподавать высшую математику – музыканты будут лучше играть. Другое дело, что это будет в современных условиях очень непросто. Тем не менее, пианистам и органистам математику знать надо. Потому что одни и те же участки мозга работают, когда играешь Баха и делаешь физические выкладки. Там такая же математика и строгие законы: фуги четко структурированы – есть тема, которая звучит в тонике, потом – в доминанте, повторяется какое-то количество раз и так далее. Их, наверное, можно было бы писать даже с помощью программы в первоначальном виде, а потом «ретушировать» с учетом определенных полифонических законов. Это было бы не гениально, но, в принципе, возможно. К слову, Бах был современнее, чем люди его эпохи: он перешагнул свое время лет на двести-триста, иначе бы его сейчас никто не слушал.
Нельзя сказать, что сейчас он относится к хитам массовой культуры.
Если бы все люди были массово образованы в широком смысле этого слова – знали несколько языков, много читали и так далее, то и популярность классики была бы гораздо выше. Это музыка, которая требует подготовки, здесь нужно сидеть, слушать, понимать, о чем идет речь, знать историю и Библию. То есть должен быть какой-то образовательный багаж.
Органная музыка ведь крепко связана с церковной традицией?
Изначально, конечно, да – все органы находились в соборах, но позже они стали появляться в симфонических концертных залах, и такие композиторы XIX века, как Сен-Санс, Видор, Гильман, уже писали, можно сказать, светскую органную симфоническую музыку – внешне эффектные сочинения, которые в современном мире назывались бы «поп-музыкой».
Развивающийся в обществе конфликт между научным и религиозным взглядом на мир как-то отражается на вас?
Никоим образом, по той простой причине, что этот вопрос для меня исторический, а сам я больше физик. У меня много друзей и коллег, которые, будучи очень серьезными физиками в Европе, тем не менее церковь посещают. И на вопрос «Зачем?», они отвечают: «Это же семейная традиция». Мы же тоже на седьмое ноября ходили на демонстрации, потому что так было принято. Люди должны во что-то верить, иначе им жить будет тяжело. Более того, это наша культура, будь то православие или католичество – не принципиально. Вся литература, вся живопись связаны с религиозными традициями и корнями. Поэтому я с уважением отношусь к религии, но фанатизма у меня, конечно же, нет: я – человек, который живет на земле. Тем не менее, выезжая за рубеж, обязательно играю в какой-нибудь церкви, порой даже мессы, если меня просят. Это дань уважения тем традициям и той культуре.
Комментарии (0)