Игорь Савельев

Прозаик, журналист и литературный критик, удостоенный Государственной республиканской молодежной премии имени Шайхзады Бабича за свое первое большое произведение – книгу «Терешкова летит на Марс», которая также была издана на английском и французском языках, выпустил второй роман – «Zевс». Для «Уфа.Собака.ru» он написал краткое эссе, в котором рассказал о писательском труде и новых книгах.

Чаще всего меня спрашивают, сколько писатели зарабатывают и как вообще писателем становятся. На первый вопрос я обычно не отвечаю, не потому, что это страшная коммерческая тайна, а потому, что сам в этом не разобрался. Книга может принести скромный гонорар, а затем и пять, и десять лет подбрасывать тебе неожиданные подачки: то премия, то переиздание. А может не подбрасывать ничего. Это невозможно ни просчитать, ни даже толком отследить. Что касается второго, то я, скорее, не представляю, как живут не-писатели. Как они смотрят на события жизни, на эмоции и т.д. и т.п., на весь этот «входящий поток» из внешнего мира, если нет никакого «исходящего потока»? Писатель всегда имеет в виду, что все, что с ним происходит, может быть воплощено на бумаге – и может происходить в принципе ради этого.

«ZЕВС» я написал,  когда почувствовал, что и я, и мои ровесники-друзья проходим через прозрачную, неуловимую границу: вот здесь юность, а здесь – «взрослая жизнь». Часто понятая поначалу очень странно. Люди «под тридцать» вдруг начинают со звериной серьезностью относиться к некоторым вещам, над которыми вчера смеялись, начинают произносить какие-то пламенные речи про «успешность» и т.д. – потом этот психоз понемногу проходит. Мне захотелось написать об этом роман. Его герои едут «покорять Москву», потому что это место вообще идеальная площадка для такого вот возрастного самоутверждения. При этом они занимаются примерно противоположным всему тому, о чем написаны тома «Духless’ов»: их волнует «успех» не как культ бабла и дорогих машин. Это роман об амбициях сверхчеловека, которые одолевают, пожалуй, каждого из героев. Но кто в таком возрасте не считает себя исключительным?

Я сам в шоке  от того, что книгу закатали в целлофан и поставили огромную блямбу про «18+» и «нецензурную брань», которой в «ZЕВСе», на самом деле, почти нет (даже слово «блямба» здесь выглядит подозрительней, чем спорные слова в тексте романа). Я понимаю, почему в целлофане выходит мой следующий роман «Вверх на малиновом козле»: это реплика на тему протестной американской литературы шестидесятых, поэтому там много связанного с наркотиками, сексуальными экспериментами (мат, к сожалению, спасти не удалось). Вообще, начиная с августа «Эксмо» издает несколько моих книг в похожем оформлении и единой серии – «Проза отчаянного поколения. Игорь Савельев». Почти все они, от греха подальше, идут в целлофане, но я даже доволен: у меня появилось легальное основание вежливо отклонять приглашения в школы и детские библиотеки. При этом я бесконечно уважаю труд и учителей, и библиотекарей, а особенно уважаю тех двух-трех человек в классе, которые задают интересные вопросы и которым действительно интересно (это видно). Просто я мизантроп, хотя и тщательно это скрываю.

Я вообще опасаюсь этих людей – библиотекарей, педагогов, тех «бюджетников», для которых литература – это березка и высокопарные разговоры о «духовности». Писатель для них – это благодушный дядя из райисполкома. Тут одна начальница из уфимской системы библиотек недавно заполонила соцсети обвинениями, что я «продаю Родину, бесконечно критикуя все и вся», а моя проза «интересна только западным критикам, которым нравится видеть Россию в таком неприглядном виде». Ну что ж, меня повеселило, что меня вдруг почти приравняли к свежеиспеченному Нобелевскому лауреату. Чтобы усилить кураж, в новом романе мои герои называют «духовной скрепой» двусторонний фаллоимитатор. Меня вообще лучше не злить.

Фото: Вадим Мингажев