ТОП 50. Александр Сокуров

Я сторонник формирования в России такой кинематографической системы, кото- рая позволила бы профессионально расти одаренным людям. Дебютантам нужна крепкая студия, где есть коллеги, которые способны заметить их, помочь, найти продюсеров, в то же время защитить от них и от бюрократии. Это может сделать мощный коллектив, товарищество. Так произошло со мной в 1980 году, когда мой первый фильм «Одинокий голос человека», вызвавший негодование руководства ВГИКа и партийных органов, смотрела секция режиссеров «Ленфильма»: Авербах, Герман, Аранович. Именно они настояли на том, чтобы меня взяли на студию.

Если нам удастся восстановить «Ленфильм», мы сможем привести в кино новых людей. Потому что сейчас российский кинематограф находится в руках определенной группы московских и петербургских дельцов. У нас нет режиссеров, например, из Владивостока или Архангельска, которые были бы связаны корнями со своими регионами, а ведь национальное кино — это люди, выражающие региональную эстетику. Уклад жителей Вологодской области отличается от петербургского. Мы его не знаем, так же как совсем не знаем, например, Кавказ. Между тем в Интернете я вижу много блестящих кинематографических работ людей куда более талантливых, чем все, кто находится в профессиональной среде. Эта интернет-среда, «самодеятельность», вызывает у меня восхищение. В нашей национальной природе определенно нет таланта государственников, склонности к бюрократической деятельности, и мы самостоятельно никогда не создадим в России гармоничное государство, зато у нас есть предрасположенность к кино.

Сегодня в обществе, на мой взгляд, существует потребность в серьезном большом кино. В моем представлении «Ленфильм» должен быть ориентирован на создание именно таких фильмов. Здесь есть все, что нужно для работы: необходимые коммуникации, энергообеспечение, комплексы перезаписи, большие павильоны. Благодаря тому что это центр города, производство стоит дешевле, чем на окраине, куда надо добираться несколько часов. Все это нужно просто привести в порядок: студия, оставаясь государственной, должна восстановить свое экономическое здоровье — пройти технологическую реорганизацию и частично капитальный ремонт. Практически ничего из того, о чем мы говорили осенью с Путиным относительно «Ленфильма», так и не было сделано, и теперь я вижу, что бюрократия не будет выполнять его указания. Тут есть профессиональная сторона: видимо, «Ленфильм», как конкурирующий объект, не нужен ни «Мосфильму», ни новой студии под Москвой. Московское кино- сообщество почти нас не поддерживает, активной солидарности не проявляет, что печально. Кроме того, в правительстве работает много людей из Ленинграда — Петербурга, которые хорошо знают стоимость земли в центре города и настаивают на продаже части территории «Ленфильма». Если в ближайшее время подвижек не произойдет, я не буду этим больше заниматься: времени на борьбу, конфликты, бесконечные разговоры тратится очень много, врагов себе наживаешь, а результат невелик. То, что я вообще занимаюсь общественными делами, все же противоестественно моей натуре.

Идею создания общественного телевидения в ее нынешнем виде я считаю бесперспективной. Нам предлагают государственное финансирование, назначение руководства президентом страны. В итоге такое телевидение снова будет формироваться москвичами, которые просто начнут перебегать с одного канала на другой. А зритель должен, сидя, например, в Петербурге, иметь возможность смотреть телевидение Мурманска или Иркутска, как жители Берлина смотрят программы из Гамбурга или Баден-Бадена. Тогда уровень профессиональной культуры в регионах поднимется, придут работать новые интересные люди, это радикально изменит всю физиономию телевидения, сделает его более разумным. Ведь нынешнее телевидение зачастую смертельно опасно для здоровья общества, и нужна умная политическая воля, которая не побоялась бы остановить нынешнюю телеэкспансию. Может быть, один раз в неделю, например в понедельник вечером, стоило бы делать полную общенациональную паузу в телевещании — оставлять только «Вести 24».

Не вижу сегодня у руководства Петербурга выраженной линии поведения, кроме ограничительных мер. У нас совсем непросто складывались в свое время отношения с Вален- тиной Матвиенко, но в итоге мы с группой градозащитников встречались с ней каждый месяц, обсуждали самые тяжелые проблемы Петербурга, эти разговоры длились по два-три часа, и результаты все же были. Теперь наши контакты с городским правительством еле обозначены, и этот страх перед общественными организациями, нежелание вести диалог я ничем не могу объяснить. Георгию Сергеевичу трудно участвовать в политическом процессе, ведь он не по- литик по сути. Он талантлив в других областях, деликатный человек, не грубит, с ним приятно общаться. Когда на Исаакиевской площади были задержаны десятки людей, я звонил прокурору, призывал представителей города прийти и поговорить с ними, со школьниками и студентами, которых арестовал ОМОН. За что? За то, что им небезразлично происходящее в стране? Я предлагал губернатору собрать политические силы города, встретиться с молодыми людьми, которые выходят на улицы.

«Фауст» как часть будущей тетралогии был задуман мной еще в декабре 1980 года. Только названия у этих четырех фильмов были тогда не «Молох», «Телец» и «Солнце», а другие. Естественно, со временем происходили изменения в степени моей информированности, но уже в те времена у меня не было никаких иллюзий относительно благости жизни Ульянова-Ленина, феноменальная фигура Гитлера представляла интерес, и драматичность персоны императора Японии Хирохито тоже была понятна.

Постоянно осваивать новую кинотехнику меня толкало любопытство, люблю всякие технические штучки просто по своей мужской природе. Но при этом я не доверяю только оптике, она рождает лень в визуальном искусстве: тебе не надо ничего придумывать самому, знай меняй объективы. Поставил широкоугольник — и у тебя есть такое пространство, которого нет в природе. Уже давно вместе с оператором Александром Буровым мы создавали новые объективы, оптические аппараты, приспособления, в том числе делали это и для «Фауста». Чтобы преодолеть заранее предначертанный результат — я не люблю, когда за меня кто-то что-то делает, — я должен быть тотальным автором, создавать свой мир, а иначе зачем я работаю? Это важнейшая часть моей жизни.

Сейчас у нас идет подготовительная работа сразу по двум игровым замыслам и по большой французско-немецкой документальной картине о Второй мировой войне. Технологически кино — бег на длинную дистанцию. Сначала замысел. Потом сценарий. Потом режиссерский сценарий. Подготовительный период. Пробы. Съемки. Монтаж. Музыка. Озвучивание. Фильм выходит. А параллельно уже идет работа над следующей картиной или двумя. Так происходит в силу экономической природы, ведь кино дело дорогое, требующее продолжительного сбора средств, трудно и долго окупающее себя. Для него необходимы авторская воля и концентрация. О своих будущих игровых картинах я бы говорить сейчас не хотел, рано.

Удивительные сюрпризы бывают, когда жизнь сводит тебя с людьми, которые умнее, чем ты сам. Хочется зацепиться за такого человека, не отпускать его. Я считаю, что меня много учили, относились ко мне с доверием. Я создан по образу и подобию этих людей. Человеку нужен только человек и ничего больше.

Текст: Виталий Котов