Как работает первый частный театр в Уфе?

Если взглянуть на ваш репертуар, то это сплошь социальные и бытовые драмы, а их герои - маргиналы, отщепенцы, неудачники. Откуда такая фокусировка на темной стороне жизни?

Все, что существует в нашей жизни, имеет право быть описанным и высказанным. Да и традиция эта не нова. Вспомните пьесу «На дне» Горького. Это была та еще чернуха. Проститутка, алкоголик, самоубийца – ужас просто. Что поделать, искусство – это зеркало, в этом его функция, и для него не должно быть табуированных тем. Есть зритель, для которого театр – это «Лебединое озеро». Есть зритель The Театра. А еще есть люди, которые ходят и на классические постановки, и к нам, но за разными ощущениями. Мы выбираем репертуар исходя из собственных ощущений, и ставим именно те пьесы, которые волнуют и трогают за живое нас самих. Взять, к примеру, спектакль «Под одеялом». Это своего рода приглашение зрителя порефлексировать, вспомнив прекрасную, а в чем-то, может, и ужасную пору – детство. У спектакля необычная форма: он состоит из ряда миниатюр, которые исполняются индивидуально для каждого зрителя, заставляя его ощутить себя наедине со своими потаенными мыслями, страхами, воспоминаниями. Так достигается огромный психологический эффект. И это то, что привлекает нас в театре более всего. Но абсолютно не исключено, что однажды мы обратимся к классике или к сложным постмодернистским вещам.

Можно вообще рассматривать The Театр как вариант досуга? Или вы все-таки не развлекательный жанр и к вам приходят исключительно за катарсисом?

Мы стараемся «миксовать». Практически в каждом нашем спектакле есть моменты, где можно от души посмеяться, а есть такие, где зрителя берут за грудки. Даже такие жесткие вещи как наша новая социальная драма «Молчать!» (которая, на минуточку о матери, выколовшей глаз своему сыну) мы стараемся разбавлять интермедиями.

Дайте ваше определение современному театру.

Современный театр – это тот театр, который не закрепощен сценой и зрителем. Он не про сегодняшние события, а про сегодняшнего человека и его мироощущение. Времена, когда между зрителем и актерами была невидимая преграда, прошли. В классическом театре актер вещал о высоких материях. Сегодня он говорит на простом, доступном, понятном современнику языке: «Посмотрите, я такой же, как и вы, у меня те же проблемы и страхи».

С чего начался The Театр?

Еще в период моей учебы на театрального режиссера в УГАИ я побывала на постановке знаменитого «Коляда-Театра» в Екатеринбурге и поняла: вот же оно! А Николай Владимирович Коляда мне и говорит: «Алсу, в чем проблема? Вернись в Уфу, собери ребят и создайте свой частный театр – такой, каким вы хотите его видеть.» Вот так я получила благословение мэтра и, вернувшись на родину, поделилась своей амбициозной идеей с однокурсниками, которые также, как и я, холили и лелеяли мечту о «другом театре». Что-то произошло, и мы перешли от мечтаний к делу.

Какими были ваши первые постановки?

На начальном этапе получалось так, что мы были неким творческим коллективом, который развивался в симбиозе с новыми арт-пространствами города. Сначала нам безумно помог центр современного искусства «Облака». Нам предоставили площадку, терпели наши ночные репетиции. Тогда мы играли наши дипломные и преддипломные спектакли и выступали один-два раза в месяц. Среди них были «Рыдания» по пьесе Кшиштофа Бизе (кстати, до сих пор их играем), «Марьино поле» Олега Богаева, «Вера Полозкова». Спустя год центр «Облака» стал менять концепцию, и нас приютил только открывшийся ивент-холл «Фактуры». Мы хотели расти, а значит, нужно было свое помещение. Какое-то время мы снимали студию в Гостином Дворе. А сегодня мы уже совсем самостоятельные: у нас свое помещение, где есть место и сцене, и небольшому зрительскому залу. Теперь мы ни от кого не зависим и все делаем сами.

Самые большие сложности, с которыми вы столкнулись за эти пять лет?

Первое время мы были бесстрашными энтузиастами, которые работали на чистом драйве. Нам казалось, что все легко и круто. Пределом проблем было разок-другой перенести вдвоем с нашей актрисой Тамарой тяжелые декорации. Сейчас же все становится по-взрослому. Быть независимым частным профессиональным театром – это значит решать массу задач, напрямую не связанных с искусством и самореализацией на сцене. Театр – это не только сыграть спектакль. Он начинается с вешалки, с того, чтобы встретить гостей с улыбкой на лице, взять у них одежду, пригласить в комфортный зрительский зал. А еще – потратить немалые деньги на ремонт, соблюсти все технические нормативы, предусмотреть туалет для посетителей и так далее. Работы очень много. Повторюсь, нам сегодня никто не помогает, мы все делаем сами на деньги, выручаемые с постановок.

Какой ваш спектакль был самым коммерчески успешным?

Может быть, «Моя собака бросила пить в четверг» по рассказам Буковски или «Солнечная линия» по пьесе Ивана Вырыпаева. В «Огнях Уфы», где мы выступаем один-два раза в месяц, на эти постановки к нам приходят в среднем по сто пятьдесят-двести человек. А наша новая площадка вмещает максимум 80 посетителей. И у нас практически всегда аншлаг.

Какая публика к вам приходит?

У нас тут рушатся все стереотипы. И о том, что в театр ходят только женщины, и о том, что современный театр – дело молодых. Возможно, молодежи действительно больше, но в зале всегда присутствуют и дамы почтенного возраста, и солидные господа. 

Что вы считаете самым вашим большим достижением на сегодняшний день?

Это наша команда. Люди, которые круглые сутки живут и горят общим проектом. Понимают, что театр – это не только отыграть спектакль и уйти. Сегодня все хозяйственные вопросы мы решаем вместе, и это очень здорово, в этом наша сила.

Нужны ли проекту The Театр молодые актеры?

Конечно. У нас очень разные постановки и хочется, чтобы актеры не повторяли себя. Кстати, поначалу я ставила жесткие требования, чтобы все актеры имели профессиональное образование. Но практика показывает, что человек, не имеющий никакого отношения к системе Станиславского, может принести в спектакль ничуть не меньше: тот самый настоящий язык – свежий, живой, незахламленный издержками академического образования. Сегодня четыре роли у нас исполняет непрофессиональный актер. А еще у нас сейчас есть своя студия актерского мастерства.

Вы платите зарплату актерам?

Да, актерам мы платим гонорары за спектакли, режиссеру – за постановку, и художникам за их работу платим, а еще отчисляем авторские драматургам. Частый театр устроен как любой бизнес. И я убеждена, что он может и должен приносить доход и служить средством существования для актеров и всех, кто в нем работает.

Интерес к новой драме сегодня зреет во многих городах России. Но частные профессиональные театры – явление штучное. И я очень рада, что такой театр появился именно в Уфе. Ведь если ты не нужен там, где ты родился – это очень больно для творческих людей, поэтому они часто уезжают и ищут себя в других городах. А я здесь родилась, и я здесь нужна. Это чудесно. Чувство свободы, возможность высказать свою болевую точку, поговорить со зрителем – вот что связало меня с проектом The Театр.

Театр в классическом понимании уходит в прошлое. Он прекращает существовать как государство, обрамленное четырьмя стенами, где есть сцена, зритель и четкая граница между ними. Мы безумно счастливы, что после пяти лет скитаний у нас наконец-то появилось свое арт-пространство. Наша сегодняшняя цель – эксперименты с формой и содержанием. Мы хотим уйти от академизма, уничтожив барьер между сценой и жизнью. А образцами нам в этом служат прогрессивные западные театры, в которых остается все меньше искусственности, оторванности от реальности, все меньше «театра». И огромную роль в этом сегодня начинают играть те, кто формально не имеет к театру прямого отношения. И в этом – наше будущее.

Текст: Оксана Ватаг