Актриса Башкирского драматического театра в своем послужном списке имеет сплошь главные роли: Зулейхи в «Зулейха открывает глаза», Сауле в «Джуте» и Галимы в «Черноликих». За одну из ролей она была номинирована на премию «Золотая маска».
Это правда, что связать свою жизнь с искусством было вашей мечтой? И что за десять дней вы сдали десять экзаменов, чтобы поехать поступать в Уфимский институт искусств?
Да, верно. Я жила в деревне Сосновка Баймакского района. Где-то после седьмого класса стала мечтать о сцене, а вокруг – никого, кто бы занимался искусством. Вариант был один – уходить после девятого класса и поступать в педагогический колледж, а затем уже пробоваться в институт искусств. Родители поддержали, все сложилось наилучшим для меня образом: после второго курса сдала переходные и госэкзамены экстерном. За десять дней – десять экзаменов! И прямиком в институт.
Вы считаете себя счастливым человеком?
Конечно. Процентов на восемьдесят. (Смеется.) Что бы ни происходило – состояние не меняется, а значит, я на своем месте.
Вам достаются главные роли в кассовых постановках театра. Вы когда-то задавались вопросом, почему режиссер выбирает именно вас?
Я часто слышу этот вопрос, и не только от СМИ. Не знаю. Режиссер театра Айрат Абушахманов семнадцать лет назад сам пригласил меня работать в Башкирский драматический театр, а затем пять лет я была без ролей. Все изменилось после моего первого декрета: он сказал, что я стала мягче, глубже, ушла напускная дерзость. Действительно, после рождения ребенка женщина успокаивается, ей будто бы больше не нужно никому ничего доказывать.
Хотя меня до сих пор кто-то называет высокомерной, эгоистичной. Возможно, так говорят потому, что держу дистанцию с людьми.
Создается впечатление, будто вы держитесь особняком среди других членов труппы.
Да, наверное, так и есть. Среди коллег есть приятели, но все же мне комфортнее и интереснее наедине с самой собой. И потом, все рутинные разговоры (а часто сплетни), не только мне не нравятся, они будто высасывают из меня энергию. После роли Зулейхи много сплетен слышала в свой адрес, но старалась не реагировать на них.
За эту роль вас номинировали на «Золотую маску». Какие качества вам нужно было найти в себе, чтобы сыграть эту роль?
Если бы я знала… Все было интуитивно. Раньше мне казалось, что необходимо полностью вживаться в роль, пропускать через себя все эмоции. Если моя героиня страдает, я должна «пропитаться» этим состоянием, а зритель – наблюдать и сопереживать. С недавних пор поменяла свое мнение.
Теперь считаю, что между актрисой и персонажем должен оставаться воздух. Я должна лишь заразиться эмоцией персонажа и отправить эту энергию в зал, чтобы уже зрители страдали, чтобы они больше не были сторонними наблюдателями. Здесь важно подключать голову, а не только сердце.
Говорят, что в каждом деле есть профдеформация. Какая она в актерской среде?
Мы очень себялюбивые. Так или иначе хотим понравиться зрителям, это происходит подсознательно. Это неотъемлемое качество хорошего актера. Но когда это выходит за пределы – становится смешно и неприятно, даже обидно за профессию.
Если такое еще можно потерпеть от женщин, то от мужчин – просто невыносимо. Постепенно актеры, которые не могут в полной мере себя реализовать, все больше приобретают женскую натуру – начинают сплетничать, истерить, некоторые и вовсе превращаются в нарциссов. Это происходит с теми, в ком изначально было мало мужского стержня.
Театр должен подстраиваться под новые реалии?
Безусловно. Театр – один из немногих видов искусства, где человек сталкивается с живым человеком, в этом его суть и основа. Даже играя классику, мы должны привнести что-то новое в персонажей, чтобы не отрываться от времени. Если бы меня спросили, что сейчас нужно ставить в театре, я бы не раздумывая ответила – «Гамлета». Кто знаком с бессмертным произведением, тот поймет, о чем я.
Текст: Наташа Макеенко, фото: Николай Крицкий
Комментарии (0)