Один из первых (и уж точно самых известных!) диджеев Уфы, основатель того самого «Динамика», радиоведущий, музыкант, продюсер и автор песен дуэта Musume анонсировал выход нового альбома.
На каком этапе сейчас работа над альбомом?
Релиз выйдет ближе к осени. Моя дочь Адель, фронтгерл группы, сейчас готовится к защите диплома: она учится в РАНХиГСе на журналиста. Когда вернется в Уфу, будем записывать вокал. Musume, по большому счету, это ее проект: я выступаю в роли музыкального продюсера. Ей важно общаться с людьми через песни, а моя задача – огранить ее идеи, помочь выразить эмоции через призму музыки. Меня радует, что мы смотрим в одну сторону: у нас схожие вкусы, нам нравятся одни и те же исполнители. К примеру, Поля Дудка – мы как-то ее одновременно заприметили. Хотя на мой звукорежиссерский взгляд ее песни (Поля, ты уж извини), звучат не совсем Hi-Fi. Но в них есть душа, стиль – то, что резонирует.
Кого еще слушаете из современных русских музыкантов?
Люблю Дорна, M’Dee, Томаса Мраза. Кстати, последний мой друг – и каждый раз при встрече я говорю ему: «Бро, за песню “Один миллион” тебе нужно памятник при жизни поставить». То, что делают Anikv и Saluki, очень мне симпатично. Круто, что музыка сейчас возвращается к девяностым.
Почему зумеры так любят музыку и моду девяностых – времени, которое они даже не застали?
Потому что та эпоха была красивой. Нулевые – это уже больше про потребление, а девяностые – про искусство, свободу, возможности. Но и про бедность. Есть было нечего – просто голод. Помню, я работал лаборантом в УГАТУ. Помог одному заочнику, а он в благодарность принес мешок картошки. Ужас, получается мне взятку дали, лучше не пишите это. (Смеется.) И мы так радовались дома: в первый день ели пюре, во второй – картофельный суп, в третий – драники. Люди жили надеждой, что завтра станет лучше. Советский Союз для таких, как я, был стабильным болотом. А в девяностые повеяло духом свободы, и я смог этим воспользоваться. Создал собственное радиошоу, открыл первый ночной клуб в Уфе, в котором выросла вся местная музыкальная элита. В «Динамик» невозможно было попасть, десять лет он качал. Десять лет!
Расскажите историю «Динамика».
Я в музыку пришел не ради тусовки, а ради музыки. Отчасти меня привела семья. Мама – пианистка, отец был звездой танцплощадок в семидесятых: он играл на всех возможных инструментах, причем учился этому сам. Сестра окончила Институт искусств, брат – Гнесинку, потом Московскую консерваторию имени Чайковского. Тетя – дирижер хора, всю жизнь преподавала в педучилище, ее муж – первая скрипка в Театре оперы и балета.
Но сами вы пошли не по классике.
Да, с девяносто пятого года я играл на уфимских площадках и понимал, что в городе не хватает классного, стильного клуба с хорошим звуком и светом. До «Динамика» люди танцевали в столовых: в кинотеатре «Родина» была дискотека, Puppet House в фойе Театра кукол – днем там ставили кукольные сценки, а ночью мы колбасили жесткое техно. Naza в ДК «Авангард» – по сути, это была столовая, но там собиралось по тысяче человек, танцевали так, что здание качалось, со стен отваливался кафель. В итоге я познакомился с людьми, которые поверили в мою идею, и мы создали «Динамик». В политику клуба они не вмешивались, десять лет я стоял у руля.
В девяносто восьмом году Дмитрий Савицкий пригласил меня работать на радио «Серебряный дождь». Тогда же я стал резидентом журнала «Птюч» и начал выступать на самых модных вечеринках. Познакомился со всеми, кто сейчас составляет музыкальную элиту: с Женей Грувом, Володей Фонаревым, Олегом Суховым, Серегой Санчесом. Мы отыграли вместе кучу фестов, они прилетали ко мне в Уфу – часто даже без гонорара, просто по дружбе. В общем, я привозил в клуб знаменитых артистов, показывал людям разные направления электронной музыки, от брейкбита до транса. Тогда не было такого понятия, как формат: вечером у нас мог играть хип-хоп, после полуночи – хаус, под утро – техно.
Шоу Electroshock на радио Maximum выросло из «Динамика»?
По сути да, это был «Динамик», только в прямом эфире. Мне удалось сделать самое большое танцевальное шоу в стране: оно выходило не только в России на Maximum, но и в Армении, Украине, на русскоязычной радиостанции в Нью-Йорке, США – за восемь лет сеть выросла почти до трехсот городов в шести странах. Я брал интервью у очень интересных людей, со многими мы подружились. Deadmau5, Eric Prydz, Prodigy, Avicci – тогда он выступал под псевдонимом Тим Берг. Всегда старался меньше говорить о музыке и больше раскрывать каждого артиста как личность. Параллельно мотался по гастролям, не вылезал из самолетов: по сто выступлений в год, по тридцать-сорок городов.
Так незаметно докатился до сорока лет. И понял, что пора успокоиться, сменить амплуа. Потому что взрослый дяденька, прыгающий за диджейским пультом – это как-то… К тому же и сцена деградировала, клубы превратились в какие-то кабаки. Помните, в фильме «Человек с бульвара Капуцинов» были мистер Фест и мистер Секонд. Мистер Фест – это культура девяностых: первая волна диск-жокеев, которая топила за свободу, за хорошую музыку. На смену им пришли новые знаменосцы, мистеры Секонды – они все монетизировали, превратили клубы в бизнес-модели. Проходимость и средний чек для них стали важнее, чем музыка.
Вы сказали, что в своих интервью на Electroshock старались раскрыть каждого гостя не как музыканта, а как личность. Если бы вам можно было задать только один вопрос, как бы он звучал?
Веришь ли ты в бога?
А вы верите?
Да. Я не отношу себя к определенной религиозной конфессии: бог для меня – бесконечный поиск истины. И творчество является частью этого процесса: как луч фонарика, который дает возможность идти вперед и не останавливаться.
Текст: Эльвира Галиева
Фото: Юлия Тюрина
Комментарии (0)