Модель с калмыцкими корнями, лицо Moschino и M.A.C., сделавшая показы Lanvin и Alexander McQueen, вернулась на родину предков, чтобы сыграть жену браконьера в фильме выпускницы СПбГИКиТ Эллы Манжеевой «Чайки», вошедшем в программу «Форум» Берлинского кинофестиваля.
#отглянцакреальности #сверхновыйреализм
В кино я попала случайно: кастинг-директор фильма искал определенный типаж по референсу — графическому рисунку финской художницы Хелен Юнттилы. Он увидел меня в «Фейсбуке» и пригласил на пробы, которые я провалила: никакого актерского образования у меня не было. Но режиссер Элла Манжеева увидела во мне что-то схожее с героиней, поверила в меня и утвердила. Она оказалась просто превосходным учителем: понимая, что я не похожа на деревенскую девушку, устроила испытание погружение, чтобы выбить из меня лоск. Я приехала в калмыцкое село Лагань за несколько недель до съемок, поселилась у местной жительницы, и мне было нельзя ни с кем разговаривать — полное отсутствие контактов, чтобы перейти в нужное состояние. Затем меня отправили на работу в пекарню, где все думали, что я приехала к тетке на заработки. Это был тяжелый труд: мы работали с десяти вечера до восьми утра каждый день — тысяча двести буханок, у меня болело все тело. Еще я должна была ежедневно читать вслух по одной главе калмыцкого эпоса, чтобы вспомнить, как звучат слова на этом языке.
Разница между кино и модельным бизнесом огромна. Да что говорить, они просто диаметрально противоположны. Мода устремлена вверх, в мечту, а кино — в землю, в самое нутро. Для глянцевой картинки тебе придумывают и лепят новое лицо. Поначалу мне было очень непривычно на киноплощадке. Гример делала мне синяки под глазами — выглядела я в итоге просто ужасно, но заметила, что в лице стали проступать черты моих родителей. С окончанием съемок я поняла, что мое визуальное самовосприятие абсолютно изменилось: мне стало нравиться все натуральное, я ощущаю близость к корням.
В кино ты должен контролировать все — движение, речь, причем видеокамера фиксирует тебя со всех сторон и нужно запоминать ракурсы. Это огромная работа над собой. Просто-таки воспитание чувств. И если в моде ты отражаешь чью-то фантазию, то в кино пропускаешь все через себя, перемешиваешь с собой даже чуждый тебе характер. Актерская работа — это самопознание. Я учусь в Московской школе кино, мой куратор — Ингеборга Дапкунайте. Я, например, узнала, что у меня сильный голос, которым я никогда не пользовалась. А этюд невозможно сделать, не изучив себя, — и вот ты постепенно расширяешься, погружаешься, замечаешь детали.
Я очень боюсь выходить за свои рамки, переламывать себя, но это такой кайф. Чем больше попробуешь, тем больше узнаешь, кто ты, и молодое поколение актеров движется в этом направлении. Людей разжало. Мне кажется, от актеров старой школы они отличаются, как контемпорари от классического балета: сейчас ты можешь выйти на сцену и просто стоять, и это будет перформанс. Но только при условии, что в этом есть посыл.
Не думаю о том, как себя транслировать: если ты максимально честен с собой, то люди просто подключаются к тебе, приходят в твою жизнь сами, и это самое интересное. В фэшн-бизнесе другая технология. Хорошее агентство всегда задает модели рамки: как выглядеть, в чем ходить на кастинги. Это, конечно, связано и с юным возрастом моделей — ты просто не понимаешь, как себя подавать. От возраста вообще многое зависит: когда ты молод, вкусы другие, хочется яркого, кричащего, нового, чтобы заявить о себе. Сейчас мне хочется чистоты. Внутренней, настоящей, естественной.
Фото: Алена Чендлер
Визаж: Ольга Глазунова
Благодарим отель «Балчуг Кемпински Москва» за помощь в организации съемки.
Комментарии (0)