Коллекционер новой волны — Антон Козлов всего за пять лет смог собрать уникальную коллекцию с внушительным провенансом, подружиться с ключевыми фигурами российского арт-сообщества, стать соучредителем фонда «Новые коллекционеры» с Мариной Лошак, Антоном Беловым, Екатериной Лапшиной и Михаилом Каменским и запустить свой YouTube-канал «Пока все дома у Антона», на котором «каждый божий четверг» более 2,8 тысяч подписчиков знакомятся с одной работой из его собрания.
Кто такой коллекционер нового формата и при чем здесь youtube-канал «Пока все дома у Антона»
Ваша коллекция музейного уровня с программными работами Ильи Кабакова, Виктора Пивоварова, Ивана Чуйкова, Семена Файбисовича, Михаила Рогинского, Юрия Злотникова была собрана всего за пять лет и недавно переехала в новое хранилище. Расскажите, как здесь все устроено.
Месяц назад коллекция действительно переехала в хранение недалеко от Пушкинского музея. На сегодняшний день в ней около тысячи единиц, и важно, что именно единиц, а не нолей: каждая работа убедительна и может сама за себя постоять. Коллекционер русского искусства Роман Бабичев справедливо заметил, что «ценность коллекции — в ее цельности»: подобно химической таблице Менделеева, все должно быть на своих местах. У меня так и есть: года три назад с приятелем, искусствоведом Александром Журавлевым мы сели и разложили за ночь всю мою коллекцию на десять авторских маршрутов — это тематические блоки, по которым можно изучить историю российского современного искусства. Например, в маршруте «Движение», посвященном кинетическому искусству, оказались в том числе Вячеслав Колейчук (автор 13-метрового «Атома 1967/2018», созданного по заказу Института атомной энергии Академии наук СССР им. Курчатова в 1967 году. — Прим. ред.), пионеры кинетического искусства Лев Нусберг, Франциско Инфанте и редкая советская художница Римма Заневская-Сапгир. А в маршруте «Цвет, ритм, пространство, тождество», посвященном истории развития беспредметного искусства с 1950-х годов, — классики послевоенного абстракционизма Юрий Злотников и Борис Турецкий, «амазонка второй волны русского авангарда» Лидия Мастеркова, скульптор Игорь Шелковский с редкими работами доэмиграционного периода 1970-х годов наряду с молодыми художниками. В маршруте «Существенное» — гротескные работы Людмилы Барониной, «бегемотопись» Ростана Тавасиева и наследники московского романтического концептуализма группа «МишМаш». Маршрут «А теперь вечеринка» — с искрящимися работами любимых Иры Кориной, Алины Глазун и Ивана Горшкова. Самый актуальный для меня сегодня — маршрут «Нет названия», где представлены работы художников, сделанные за последние два года, в числе которых десятки знаковых фотографий Александра Гронского. Кстати, уже в конце этого года я планирую показать работы из одного маршрута в Москве, а из другого — в Екатеринбурге.
Вас называют коллекционером нового формата. А что это за новый формат? Есть ли у него какие-то критерии?
Я думаю, что главный критерий — безусловная открытость для общества. Предметы искусства моей и любой коллекции современного искусства требуют глаз, слов, споров, выставок, обсуждений — им нужна жизнь. Они мертвы, если лежат в хранилище или на них смотрят два человека в семье — это не их масштаб! Так можно превратиться в узурпатора, обедняющего арт-среду. Есть понятие «хорошие руки» — это те, что сохранят и обеспечат работам их лучшую публичную жизнь. Первый камень уже заложен на моем YouTube-канале «Пока все дома у Антона».
Самый первый выпуск, посвященный классику послевоенного абстракционизма Юрию Злотникову, на вашем YouTube-канале «Пока все дома у Антона» посмотрели уже более 6 тысяч человек! Как и зачем вы все это затеяли?
Несколько лет назад художник Борис Орлов (яркий представитель соц-арта, развивающий миф о советской эпохе. — Прим.ред.) как-то позвонил мне с вопросом, можно ли снять передачу для телеканала «Культура» у меня в хранилище, добавив, что в кадре будет Андрей Ерофеев (выдающийся искусствовед и куратор, в 1989 году в музее-заповеднике «Царицыно» создал первую в России коллекцию современного искусства. — Прим. ред.). Конечно, я согласился, но получилось максимально кринжово: передача была посвящена подделкам в советском неофициальном искусстве, а снималась на фоне подлинных работ Орлова из моей коллекции. Но это была знаковая встреча, Ерофеев стал моим товарищем, думаю, что в чем-то я повторяю его путь. И мне захотелось записать его мысли — человека, который своей пассионарностью буквально создал историю российского современного искусства и был чудовищно уволен из Третьяковки, где заведовал отделом новейших течений (за «нарушение музейного порядка» на выставке «Запретное искусство — 2006». — Прим. ред.). Так что в каждом выпуске «Пока все дома у Антона» мы разбираем с Ерофеевым, Ириной Горловой, Игорем Волковым и другими искусствоведами одно произведение из моей коллекции. Мне важно, что зрители смотрят на одну работу 10–15–20 минут: я сам люблю так позалипать, повникать, повкручиваться в смыслы и интерпретации. Мы планируем снять порядка 80 серий — это будет моя субъективная энциклопедия российского современного искусства с 1957 года по наши дни.
Курировать — это лечить, а быть коллекционером — значит гениальным шахматистом
Табу в арт-мире и почему рецепт, как правильно коллекционировать, вам не поможет
Давайте о правилах и табу в арт-мире поговорим?
Правила простые: нужно знать контекст, разбираться, читать, общаться, но действовать чувственно — и случится интересная коллекция. Табу, как и везде: «Не убий. Не прелюбодействуй. Не укради». Я никогда не стремился попасть в светскую часть арт-мира с открытиями и шампанским — это надстройка. Мне интересен базис, в который можно попасть только через знания. И я постепенно становлюсь органичной частью этого мира, те, кто в него погрузился, как мне кажется, остаются здесь навсегда. И куда я могу уйти из искусства, когда веду такой интересный образ жизни и занимаюсь самой тонкой материей, которая есть в социуме — чего еще хотеть? А что касается самого коллекционирования, то есть некая конвенция о хорошем искусстве и хороших художниках у искусствоведов, критиков, музейщиков и других культуртрегеров, а уже внутри нее у тебя безграничная свобода играть и выбирать.
Существует ли список «летнего чтения» начинающего коллекционера?
Хотите изучить? Так не получится, списка нет. Только погружение. И главное — развивать чувственность и эмпатию. Невозможно получить рецепт — он нужен только больному человеку. Вот если вы смотрите на произведение, ничего не понимаете, но оно вызывает у вас эмоции, злит или восхищает? Поздравляю, вы заболели — и тогда получайте рецепт.
У вас были проводники в арт-мир?
Вход в арт-мир случается через хорошее искусство, и к нему вас приводят правильные люди. Купили вы первую работу, стали с ней жить и начали чувствовать, как она меняет ваше бытие (пафосно, но все, кто прошел этот этап, подтвердят!) — вот вы уже другой человек. Сегодня в российском искусстве можно купить еще столько шедевров! И влиять на историю — собирая работы своих современников, которые сформируют правдивую картину нашего поколения, — пленительное чувство свободы!
И все же, что было «до»: до бизнеса в коммунальной сфере и первой работы Кориной?
Все прошлое осталось за скобками, но в разговоре с вами вспомнил пару инсайдов. Я учился в еврейской школе, и мы собирали «сотки» (круглые картонные пластинки с тематическими картинками или «кэпсы» — популярная игра у детей и подростков в 1990-е годы. — Прим. ред.) — у меня была целая коллекция. А потом я начал собирать телефонные карты от таксофонов. Нашел магазин в Швейцарии и скупил там тысячи таксофонных карт со всего мира. Я был очень самостоятельным ребенком, любил музеи и книги про импрессионистов, а на первые собственные деньги в 16 лет поехал в Арль во Францию, где Ван Гог написал знаменитую «Ночную террасу кафе». В моей жизни в том или ином виде всегда присутствовало искусство: я любил современный театр и на «Арт-Базеле» бывал, но это все было фоном. И сейчас могло бы быть фоном — это не кумулятивная история. Я начал коллекционировать хорошее искусство, и оно меня изменило.
Из чего состоит день коллекционера?
После 15 лет построения предприятий я бы сказал, что из безделья. При этом с 11 утра до поздней ночи я постоянно занят поиском и обсуждением искусства: значит, это профессиональное безделье. Так приятно позвонить другу-коллекционеру, порой это часа два-три. Решить все организационные вопросы: выдать и принять работы с выставки, согласовать спикеров для YouTube-канала, проконтролировать процессы монтажа и постпродакшн — я во всем участвую. Дел много, а еще тусовки, вечеринки, посты для Telegram-канала «Пока все дома у Антона», встречи с художниками и коллегами.
Вопрос по адресу: в кого инвестировать прямо сейчас и чем на самом деле занимается фонд «новые коллекционеры»
Вы стали соучредителем фонда «Новые коллекционеры», собравшего «золотой» состав российской арт-сцены: экс-директор Пушкинского музея, куратор и коллекционер Марина Лошак, директор музея «Гараж» Антон Белов, коллекционер и генеральный директор ERA Capital Екатерина Лапшина и искусствовед Михаил Каменский. Чем в фонде занимаетесь вы?
Видимо, я отвечаю за ответы на вопросы о деятельности фонда. После пресс-конференции, приуроченной к открытию фонда, которая проходила у меня в хранении, мне позвонили человек тридцать — я не успевал повесить трубку, как звонил следующий: я уже знал, что он хочет спросить, чем мы будем заниматься. «Новые коллекционеры» — это союз профессиональных людей, и у каждого из нас своя экспертиза. Мне бы хотелось институционализировать современное искусство в России, организовывая долговременное экспонирование работ из частных коллекций в региональные художественные музеи. Мы можем все организовать — кураторов, искусствоведов и хорошее искусство. Надеемся, что и музеи подхватят нашу инициативу и начнут создаваться отделы «новейших течений», пусть даже из одного сотрудника. Осенью планируем запустить пилотный проект с нижегородским художественным музеем (НГХМ) — в рамках первой Биеннале частных коллекций.
На кого из молодых художников стоит обратить внимание?
Учитывая недооцененность некоторых советских неофициальных художников, я бы обратил внимание на молодого Юрия Злотникова (пионера послевоенного беспредметного искусства. — Прим. ред.) образца конца 1950-х годов, когда ему двадцать с небольшим лет и он создает легендарную «Сигнальную систему» (выдающееся открытие в искусстве XX века представляет собой большие почти пустые листы с единичными цветными абстракциями: кружки, прямоугольники, сложные геометрические фигуры — сигналы, которые картина посылает для зрителя. — Прим. ред.). Этой весной в Третьяковке будет показано около семидесяти работ из серии «Сигнальная система» — это же вау, что их все еще можно купить! Другой «молодой» художник того же времени — Борис Турецкий: в «ГЭС-2» в июне можно будет увидеть его абстрактные живописные и графические вещи из моей коллекции на выставке, кураторами которой выступят Зельфира Трегулова и Франческо Бонами.
До сих пор мы уделяли этим авторам недостаточно внимания, судя по тому, что их работы все еще доступны для покупки на арт-рынке. А если серьезно, то из молодых российских художников я бы поддержал тех, кто сейчас по разным обстоятельствам не в России. Продажа работ дает им шанс укрепиться. Это очень важно для российской культуры — иметь живых представителей во всем мире, а не вспоминать только Малевича и Кандинского.
Сегодня мне становится все интереснее западное молодое искусство. Мы невольно оказались в ситуации закрытости, и мне бы хотелось в коллекцию российского искусства встроить нечто совершенно другое, обдумываю сейчас эту идею.
Как изменилась ваша жизнь за пять лет в искусстве, кроме того, что вы стали скромнее одеваться (хотя все еще невероятно эффектно!)?
Периодически встречаются в моей жизни друзья из прошлого, и они удивляются: «Ты такой скромный стал». (Смеется.) Я сам себе показал, как внутренне и внешне может измениться жизнь человека, когда в ней больше места занимают гуманистические и общечеловеческие ценности. А современное искусство — мой проводник.
Интервью: Елена Юшина
Комментарии (0)