Выпускник ГИТИС, за плечами которого работа в театрах Ижевска, Владикавказа, Новосибирска и Санкт-Петербурга и стажировка в Большом театре Варшавы, этой весной стал главным режиссером Башкирского государственного театра оперы.
Вы необычно выглядите для режиссера классического театра.
Я рок-музыкант, человек, по духу преданный рок-н-роллу. Моя первая группа, которая называлась «Арматура», появилась, когда мне было четырнадцать лет. Мы играли грязный панк, и мама приходила в ужас от того, в каком виде я ходил по улицам. С одной стороны, это был такой детский, пацанский протест против всего на свете, а с другой – благодаря увлечению музыкой я поступил в училище на дирижерско-хоровое отделение, где с удовольствием играл Рахманинова и Прокофьева. И все это довольно гармонично во мне сочеталось, еще раз доказывая мое убеждение, что контрасты – это хорошо. Любовь к року у меня от отца, который рассказывал, как в семидесятых они с друзьями подпольно «доставали» пластинки и на слух подбирали мелодии на гитаре. The Beatles, Deep Purple, Led Zeppelin – эта музыка всегда была у нас дома. Уже потом я узнал о System of a Down, Korn, Muse, Red Hot Chili Peppers. Я и сейчас с удовольствием слушаю их записи. Юношеские мечты стать мировой рок-звездой остались в виде ироничного хобби, некого стеба над самим собой – я до сих пор пишу песни для собственной группы, играющей в задорном стиле диско-фанк-рок, и здесь, в Уфе, тоже начал собирать команду. Планирую осенью дать первый концерт.
Как все это уживается с работой?
Прекрасно. Рок и опера, как мне кажется, очень близки: опера вдохновляет меня на сочинение собственной музыки, а рок дает идеи для постановки новых спектаклей – это взаимопроникающий процесс. По моему мнению, опера – прогрессивный жанр, обладающий очень сильной экспрессией, мощнейшим драйвом, и я всеми силами хочу это показать другим. Мне кажется, что спектакль «Орлеанская дева», который удалось поставить в Уфе, передает это настроение.
Думали о том, чтобы поставить рок-оперу?
Это пока нереализованная мечта. Есть замечательный рок-мюзикл дедушки уральского рока, основателя группы «Урфин Джюс», а ныне председателя Союза композиторов Свердловской области Александра Пантыкина «Мертвые души», который мне очень хотелось бы однажды поставить на сцене.
Когда вы работали в театре Северной Осетии, были не только режиссером, но и актером. Почему?
Меня всегда тянуло на сцену, было желание заниматься лицедейством. Я убежден, что режиссер обязан побывать в шкуре артиста, узнать, что такое «выходить на сцену», уметь самому сыграть так, чтобы подать пример актерам. Поэтому для меня это был, пусть и небольшой, но очень важный опыт – я играл комическую роль Нарцисса в опере Генделя «Агриппина». Я всегда за то, чтобы работать с артистами как с единомышленниками, друзьями по творчеству, вступать в диалог и прислушиваться друг к другу. Но при этом нужно понимать, что иногда приходится «показывать зубы». В творческую профессию идут не за деньгами, а за славой и признанием, у этих людей обостренное тщеславие, часто – завышенная самооценка. И здесь может спасти только самоирония и самокритика, ведь театр в принципе призван указывать людям на их ошибки через слезы и смех, трагедию и комедию. Задача театра – ставить перед человеком зеркало и заставлять в него смотреть, показывать, что часто отражение отличается от того, как человек видит сам себя.
Почему вы приняли приглашение уфимского театра?
У нас уже был опыт сотрудничества – здесь я ставил «Орлеанскую деву». Уже тогда мне понравились и театр, и труппа, и сам город. Поэтому, когда генеральный директор театра Ильмар Альмухаметов и главный дирижер Артем Макаров предложили перейти сюда, я с радостью согласился. За это внимание к себе я им не только профессионально, но и чисто по-человечески благодарен – я оказался в команде единомышленников, очень сильной и амбициозной. Вообще, должность для творческого человека не главное. Главное, иметь возможность ставить те спектакли, которые ты хочешь.
Что в процессе создания спектакля вам кажется наиболее интересным?
Момент придумывания, самое начало, зарождение чего-то главного. Детали, которые появляются позже – декорации, костюмы, свет – могут меняться. Ты вдруг понимаешь: все, что делалось до этого, совершенно «не то». Так было с «Орлеанской девой», когда за неделю до премьеры мы с художником решили полностью изменить оформление одной из сцен спектакля и перестроить декорации. Актеры были в шоке.
Какой момент в своей карьере вы считаете самым важным?
Я пока не вижу за собой особых достижений, но, наверное, можно сказать о последних новостях. В конце апреля мы с коллективом театра ездили в Москву на «Золотую Маску», где в рамках фестивальной программы показывали также и «Орлеанскую деву», которая получила хорошие отзывы критиков и зрителей. Это был первый показ моей работы в Москве и, что для меня очень важно и символично, прошел он в театре «Геликон-опера», который возглавляет мой учитель, режиссер с мировым именем Дмитрий Бертман. Для меня это был своеобразный волнительный экзамен, и услышать после него: «Филипп, распишись мне на занавесе», было настоящим счастьем.
Текст: Наиля Валиева
Фото: Антон Кузнецов
Комментарии (0)