Мастер салонных показов, эстет и романтик создает свою собственную реальность, где каждый человек – осколок звезды, а жизнь равна произведению искусства. Неземные и безупречные платья модельера очень идут земным созданиям – его преданным клиенткам: однажды надев вещь от Арнгольдта, заражаешься перфекционизмом и на меньшее уже не согласишься.
Расскажите о вашем осенне-зимнем сезоне.
История создания коллекции осень-зима 2007/2008 довольно необычна. На день рождения друзья мне подарили оленя, которого зовут Пьерчик. Живет он в Финляндии, и я собрался поехать на него посмотреть. По дороге я встретил женщину из казахских старообрядцев, и мы разговорились о старообрядческой культуре, традициях и ритуалах. Меня совершенно заворожили эти истории: удивительная культура, закрытая по отношению к обществу, но в то же время открытая всеобъемлюще. Удивительный культ проводов умершего – тело заворачивают в расшитый саван и относят в лес, чтобы лиса полакомилась и ежу досталось. Это не похороны, а прощание. Своеобразный круговорот жизни и состояния души – это и есть идея и эстетика зимней коллекции «По ту сторону леса».
Чему вы уделяете особенное внимание?
Тканям – тактильным ощущениям от них. Некоторые ткани мы дополнительно полировали вручную, чтобы добиться идеальной гладкости, бархатистости и мягкости материала, некоторые докрашивали для большей графичности.
Ваши последние коллекции – результат творчества зрелого мастера: если раньше это были легкомысленные и яркие наряды, то теперь каждый образ – это выверенный до миллиметров силуэт и четкая идея.
Изменения начались с переходом моего увлечения модой в иное качество: раньше это было хобби, а теперь я занимаюсь этим серьезно, отдаваясь целиком – и вижу результат. Главное правило – делать то, что ты любишь, с упорством и любовью, тогда отдача не заставит себя ждать.
Вам интереснее процесс или результат творчества?
Конечно, процесс! Показы я не люблю. Я не живу в реальном мире: то, что я хотел бы увидеть на показе, не укладывается ни в бюджет, ни в существующие формы, поэтому я решил к пятидесяти годам стать режиссером – создать свой собственный мир. Меня восхищают сцены, в которых можно не стыдиться слез, ведь слезы – это очищение. Такие сцены создают режиссеры Рустам Хамдамов и Сергей Параджанов. Любой их фильм – это всегда конфликт, эстетическое удовольствие. Уникальное ощущение возникает и от работ художника и режиссера Мэтью Барни. Я стремлюсь к совершенству, если бы возможности позволяли, я делал бы каждый показ полноценным произведением искусства, ведь и моду я воспринимаю как искусство. Сейчас я иду на поводу у коммерции и не стараюсь произвести веское впечатление своими работами. Мои вещи спокойны.
В чем заключается ваша философия?
Я не стремлюсь украшать женщину. Моя главная задача – открыть внутреннюю привлекательность. Когда я вижу женщину, меня должно поражать не платье, а лицо, глаза, фигура. Считывать информацию о человеке нужно не с одежды, а с личности. Красота для меня – это сочетание совершенства и несовершенства. Если человек уверен в том, что излучает внутренний свет, то он им действительно обладает. Важно уметь это делать. Как-то в ресторане я обратил внимание на женщину за соседним столиком. Ей было около восьмидесяти лет. Вокруг было множество молодых и роскошно одетых дам, но только она излучала этот внутренний свет – и все смотрели только на нее. Каждый человек – это осколок звезды, поэтому должен и умеет сиять, но не все об этом догадываются.
Вы работаете с театром: костюмы для спектакля с Фанни Ардан, костюмы к постановкам Кирилла Серебренникова – насколько вас это захватывает?
Я не люблю театр, занимаюсь им только потому, что дружу с режиссерами и не могу отказать в просьбе. Сейчас театр – это коммерческое мероприятие, то, что там происходит, вводит меня в ступор. Театр потерял инструмент воздействия на зрителя и перестал выполнять функцию катарсиса.
Тогда что такое хороший вкус?
Хороший вкус – это листва на деревьях: легко теряется, легко приобретается. Научить человека хорошему вкусу можно, если у него есть желание этому научиться. А вообще мне кажется, в современном мире вкус необязателен. Сейчас важно иметь вкус к жизни.
А безвкусица?
То, что завораживает, – гипертрофированность. Что касается людей, которые вычурно одеты, то я – их благодарный зритель. Зачастую у безвкусицы два полюса – потеря ориентиров, как у городских сумасшедших или нарядно одетых бабушек, либо желание понравиться – в ход идут блестки, цвета и невообразимые фасоны.
Ваш источник вдохновения?
Это фобии и их преодоление. Красота, которая зачастую подавляет, ведь по сравнению с ней ты осознаешь свое несовершенство.
Какие женские образы вам близки?
Ким Бесинджер в белой сорочке и брюках, в платье она ужасна. Шарлотта Рэмплинг – потрясающе содержательна, роскошна Софи Лорен. Девушка должна уметь одеваться «вкусно» для мужчин, а не для эстетического удовольствия. Немного вульгарности должно быть обязательно, не все женщины это понимают. Сочетание внутреннего сияния, чуть вульгарности (в нужном месте и в нужный час) и мудрости – идеальный женский образ.
Вам с любимыми произведениями не жаль расставаться?
Нет, совершенно. Я в душе – аскет: чем меньше вещей, тем лучше. Мой дом – внутри меня. Ни к чему и ни к кому нельзя привязываться. Любить тоже лучше на расстоянии – зачем обладать объектом любви? Прекрасная идея взять медальон и повесить в него фотографию любимого, носить на груди и иногда любоваться – это очень романтично.
Комментарии (0)