Pirosmani

Изысканные вещи Pirosmani уже семь лет носят богемные персонажи и любители хорошего кроя. Однако в модных неделях выпускницы Мухинского училища Евгения Малыгина и Юлия Романова участвуют всего два года. Их последняя коллекция осень-зима 2006/2007 Dezertira.Net была одной из лучших на последнем «Дефиле на Неве» – ее можно будет увидеть в шоу-руме дуэта, который откроется в самое ближайшее время.

– В новой коллекции вы интерпретируете военную форму.

– Самый узнаваемый военный элемент, пожалуй, треуголка во французском стиле, но это даже не интерпретация, а образ, которому соответствуют определенные вещи. Например, сейчас мы одеваем молодую талантливую певицу Мару, которая уходит от имиджа рок-певицы и предпочитает шляпы, корсеты и платья. Если говорить о деталях милитари, то идея такова: человек становится сильнее и увереннее, когда осознает, что у него есть оружие. Красота – это оружие.

– То есть красота, по-вашему, это разрушительная сила?

– Это элемент естественного отбора. Как мускулы. Красота – это еще и признак большого количества энергии в человеке, харизма, она привлекает и дает определенную власть.

– А совесть?

– Совесть – удивительная вещь, ее никто не видел, но все слышали ее голос. Ее наличие зависит скорее от дисциплины. Например, доброта – это большая работа над собой. Если стереть культурный слой информации, то проявится изначально темная сторона человека, он будет драться и убивать. Доброта формируется воспитанием, религией, образованием. А природный инстинкт человека – выжить.

– Из чего формируется образ коллекций?

– Это синтез впечатлений от кино, музыки, искусства. Так, например, у меня получились пересечения с фильмом «Дорогая Венди» Томаса Винтерберга. Информационный фон, на котором мы существуем, влияет на возникновение тенденций.

– Наверняка есть любимые модельеры?

– Есть. Японцы и бельгийцы: Marithe + Francois Girbaud, Antonio Marras, Martin Margiela. Иногда случается странная вещь: мы опытным путем делаем открытия, в крое например, а потом видим их в новых западных коллекциях. Бывает обидно, как будто у нас подсмотрели.

– У вас большое производство?

– Десять человек. Мы конструируем сами, Юля в основном занимается трикотажем, а я – верхней одеждой. Как ателье мы не работаем. У нас две линии: Street, это недорогие вещи, и Art – более сложные. Наш стиль скорее уличный, современный, с элементами хип-хоп-культуры.

– Каким представляете своего клиента?

– Он еще должен родиться. Это гуманист с обостренным восприятием действительности. А пока – человек творческой профессии с определенным уровнем дохода.

– Одеваться «от кого-то» – это проявление индивидуализма?

– Человек должен самоутверждаться. В России это приняло хронические формы, в отличие от Европы, где никто никому ничего не доказывает, но в результате там нечего делать, потому что жизнь получается практически растительная.

– Сложно в России быть дизайнером?

– Да. Мало меценатов. Престижно вкладывать деньги в шоу-бизнес, мода не так популярна.

– Почему же вы ею занимаетесь?

– Творчество – это наркотик. Желание самовыражения. Одежда временна, поэтому преследует хроническое беспокойство, что не успеешь реализоваться. К тому же неинтересно быть просто потребителем, хочется быть производителем. Это как инстинкт продолжения рода: оставить след. У человека присутствует постоянная потребность в познании, а осознание чего-либо приносит удовольствие.