Он удивил критиков образом монаха в «Острове», лучшем фильме двадцатилетия по версии премии "Ника", и стал самым обсуждаемым актером киносезона. В июне он предстанет в менее неожиданной, но не менее яркой роли милиционера в ленте Виталия Мельникова «Агитбригада “Бей врага!”».
Вы ждали, что «Остров» станет сенсацией?
Я ничего не ждал, просто в очередной раз работал в кинокартине по графику. Сам удивляюсь такому успеху картины. Однако я понимал, что должен завоевать эту роль, когда меня пробовал Павел Лунгин. Я не обратил внимания на сюжет, сценарий, я обратил свои взоры и сознание на персонаж Филарета, я сделал открытие, что в этой роли могу продемонстрировать неизвестного Сухорукова.
Почему вы не пришли на церемонию награждения «Золотой орел»?
У меня в тот день был спектакль «Сны Родиона Раскольникова» в театре им. Моссовета. Я там у художественного руководителя Олега
Меньшикова играю шесть ролей: старуху-процентщицу, Мармеладова, Разумихина, Порфирия Петровича, переодеваюсь моментально... Вот
судьба как смеется – мы пашем, работаем, потом наступает момент, когда надо собирать лавры, но судьба говорит – нет, трудись! Поэтому когда меня спрашивают, как я отношусь к призам, наградам, я говорю, что подарки любят все. Ведь процесс, когда снимается кино, репетируется спектакль – это работа, черная, кухонная, а потом наступает момент и уже надо бы зажечь свет, надеть красивый костюм – а все происходит без меня, жалко. Мы с Димой Дюжевым были выдвинуты на лучшую роль второго плана. Я вообще не сторонник пилить призы на двоих-троих, но здесь бы я это опустил, с удовольствием поделил бы этот приз пополам с Димой, мы одну историю играли с ним в «Острове».
Сложно было играть роль, связанную с религией?
Я честнейший игрок и возьмусь за любую тему, жанр, за что угодно.
Есть только некоторые «но», скорее даже штрихи – я не лягу в гроб и еще не буду показывать то, что у меня в трусах. Потому что знаю, как
только я обнажусь, зритель не будет следить за сюжетом, а станет обсуждать мои гениталии.
Вы верующий человек?
Да, я верующий, но, репетируя и играя свою роль на съемочной площадке, я не думал о религии. Я решал творческие задачи, хотел быть органичным, соответствовать роли и выполнить задачи, которые передо мной ставил режиссер Павел Лунгин. Об успехе никто из нас не помышлял. Были дискуссии на съемках: какие-то вещи не по-церковному, это оскорбит церковь, так быть не может, это не по канонам и так далее. Но мы никак не хотели обслуживать церковь и религию. Мы хотели рассказать страстную, серьезную, человеческую, судьбинную историю. Мы старались, чтобы кино получилось хорошим, качественным и нужным зрителю. Что будет такой резонанс, я не ожидал и удивился, как сильно церковь приняла эту картину.
«Остров» называют фильмом-потрясением. А что на вас произвело впечатление в последнее время?
За последнее время потрясений нет, а вот удивляюсь я часто. Я всегда переосмысливаю, как заканчивается день, – когда ложусь в постель, задумываюсь, как он прожит. А после празднования моего юбилея я не анализировал вечер и не делал выводов, я просто удивился, что мне уже пятьдесят пять! Я не заметил, как промчалось столько лет. Я не заметил, как меня стали звать не Витя, а Виктор Иванович, стали обращаться на «вы» и окрестили солидным человеком. А мне так не хочется быть солидным, пацаном хочется оставаться. Я действительно
не похож ни на ребенка из первой жизни, ни на то чудовище, которое существовало во второй жизни, где как зеркало об асфальт разбилась мся жизнь вдребезги, на мелкие кусочки, – ведь собрал. А теперь и морщин не разглядеть – меня часто спрашивают, как мне это удается. А я объявлял себе войну, бросал пить, курить, находил в себе силы для
ожиданий. Я в чем-то себя ограничил, какие-то двери запер навсегда. Надо уметь терпеть, ждать, жертвовать и быть благосклонным к неудачам. Вот поразительно, первый раз это говорю. Когда тебе плохо,
надо найти силы понять, что это надо пережить.
И простить?
Да. Скажу впервые: последнее серьезное прощение я оставил в адрес Театра Комедии, но я это сделал тихо, для себя, потому что других это не касается. Ой, как это здорово, легче становится! Умение прощать возвышает человека, я чувствую себя на одно прощение выше, светлее, сильнее и талантливее. Бывает даже, после таких просветлений охота найти еще одну причину для прощения. А вот предательство я не прощаю, никогда – это не обида, не оскорбление, это преступление против конкретного человека с высшей мерой наказания.
Какие ваши главные жизненные приобретения?
Самое главное, что я приобрел за это время, – уверенность в себе. Наконец понял, что я актер талантливый и не зря претерпел вчерашний день. У меня правило жизни первое – быть здоровым, второе – не быть сукой, третье – уметь жертвовать. Я надежен, дисциплинирован, иметь дело с Сухоруковым означает иметь дело с порядком. Я люблю порядок в своих делах, а это тоже приобретение после удара о дно, когда мне показалось, что надо все менять. Я не люблю опаздывать и когда опаздывают другие, люблю быть чистым, вымытым и улыбающимся. Улыбчивый человек нужнее людям.
Помните первый переломный момент в своей жизни?
После окончания ГИТИСа первое счастье привалило, когда Петр Фоменко меня пригласил сюда, в Петербург, в ленинградский Театр Комедии. До того момента я никогда не был в Ленинграде – но переехал практически на всю жизнь. Это был судьбоносный шаг. Я ехал помогать Оле Хитрук, подруге-студентке. Мы показывались в Театре Комедии, где меня и заметил Фоменко. Когда я вернулся в Москву, он прислал мне телеграмму, в которой приглашал меня на главную роль семидесятилетнего старика, а моего однокурсника Сергея Кузнецова – на роль моего племянника. Мы украли свои дипломы в отделе кадров и помчались в Северную столицу, а уже с 13 июля 1978 года я стал питерским человеком. Но меня выгнали из Театра Комедии за пьянку, и я клянусь, мне так неловко это говорить, так как об этом тысячу раз сказано, и люди меня уже ругают за то, что такое прошлое вспоминаю. Меня выгнал директор театра, я бродил, был безработным, потом работал в булочной, мыл посуду. Грузчиком работал – сахар, гречка… По театру всегда скучал и рыдал, но я тогда был слаб, наивен, влюбчив. А потом, с 1986 по 1993 год работал в театре им. Ленинского Комсомола, ныне «Балтийский дом». Ведь до моего приезда в Петербург была первая жизнь: рождение, армия, институт и поезд дальнего следования. Вторая жизнь началась именно с Театра Комедии. Я весь ленинградский, я дитя Петербурга, но только ночного, вечернего, сумрачного, пьяного Петербурга. Я его
дитя, но не самое лучшее. Вот это главное, запомните.
Почему же вы вернулись в Москву?
Вернулся, потому что там нужнее оказался, любимее, приятнее. Скучаю по Питеру, приезжаю сюда на денек, все у меня успокаивается – и обратно бегу домой в Москву. Мне там уютно, импульс столичный все же мой, и что бы про Москву ни говорили: про бег, сумбурность, хваткость – как-то я там гармонично существую. Может, потому что сама Москва меня оберегает и я ей тоже нужен.
Какой фильм стал для вас судьбоносным?
Я веду отсчет с «Бакенбард» Юрия Мамина, хотя и до этого были роли, это была полномасштабная, серьезная, активная и грандиозная работа, где я действительно заявил о себе. Это было мое первое большое кинопоявление, а после сорока лет пришел успех. Где началась моя вторая жизнь, я видел четкую границу, а вот где она закончилась – размыто, примерно в возрасте сорока пяти лет. Сегодня я в третьей жизни. Я не делю свою жизнь на этапы, периоды, потому что она так разграничивается точно, сочно и ярко, – клянусь, в этих трех жизнях три совершенно разных Сухорукова. Я даже сегодня иногда бреюсь, смотрю в зеркало и вдруг вглядываюсь в свои глазенки, а потом думаю: где он, тот Витя Сухоруков из первой жизни, вот он, казалось бы, но даже я его не узнаю. На меня смотрит совсем другой человек. Что интересно, я отмечал в ноябре 2006 года пятьдесят пять лет, а «Остров», который показывали на мой день рождения, был пятьдесят пятой моей картиной. Я еще хитрил, когда составлял фильмографию, мне так хотелось Балабанова всунуть в пятьдесят пятую картину, а не получилось, все судьба расставила.
В 2002 году вас приглашали в Англию сыграть в бондиане «Умри, но не сейчас», но вы отказались, так как были задействованы в спектакле Олега Меньшикова «Игроки».
Да, и помимо спектакля я заканчивал еще два фильма: «Теория запоя» и «Золотой век». Пригласил в Англию меня Ли Тамахори, новозеландский режиссер. Я вынужден был отказаться, несмотря на то, что картина западная, так как с марта по май я должен быть в окрестностях Лондона, но потом изменили графики. На это я им сказал, что мы здесь тоже не сидим на печке, а работаем. Все бросить, сломать свои графики и предать своих коллег ради денег я не мог. А «Оскар» у меня уже есть, я и так себе его подарил – зашел на звездный бульвар в Лос-Анджелесе, купил «Оскар» в натуральную величину, мне его местные ребята подписали, много ли надо.
Успех, по-вашему – это случай или работа над собой?
Все мои роли – это острова на реке, только шаги. Но шел я не к успеху, а к организованности жизни, к реализации профессии в профессии, я шел, чтобы быть нужным миру, стране, людям. А в результате, оказывается, нарвался на успех. Мечтал, но не ожидал. Дверь, где закрылась вторая жизнь, это был двухтысячный год, «Брат-2». С тех пор я не пью, поменял окружение, и посыпались награды, успех, народная любовь. После «Брата-2» был «Антикиллер» и премия «Созвездие», «Бедный, бедный Павел», огромное количество самых больших моих наград, «Не хлебом единым»... Известность, успех, признание – это результат труда. Популярность заслужить легко, ее можно купить и растиражировать. Но популярность как газета – сегодня прочел, а завтра уже неинтересно. А известность – это что-то
академическое, стабильное, основательное и честное. Случайностей в жизни вообще не существует, я к этому пришел на сегодняшний день, прожив большую жизнь. Все очень связано, другое дело, когда аукнется, где отзовется, в каком углу высветится и тень упадет, все так взаимосвязано до чудесного. В результате вместо случайностей я обнаруживаю сплошные чудеса и чудесики в жизни каждого из нас. Нам словно Бог, природа, судьба, космос на каждом шагу подмигивают, подсказывают, подталкивают, подшучивают и намекают: посмотри вправо, влево, под собой, над собой. Кругом чудеса, только мы не замечаем этого в суете, от честолюбия, гордыни, оттого, что мы чаще глядим внутрь себя, а не открываемся миру, поэтому этих чудес вокруг не обнаруживаем. И когда человек мне жалуется на свою судьбу, плохие дела, значит он где-то чего-то не доглядел и не уделил внимания. Надо быть внимательным к миру, и он будет весь в вашей власти.
Наверно, одно из таких чудес – ваша встреча с режиссером Алексеем Балабановым?
С Балабановым была интересная встреча: я шел по «Ленфильму» и случайность это, совпадение или чудо, но именно в ту минуту ко мне
подошла ассистент по актерам Бельская, в девичестве Сухорукова, а рядом сидел какой-то парень. И вдруг эта Бельская подозвала меня к этому молодому человеку и сказала: «Это Алексей Балабанов». И мне предложили попробоваться на главную роль в его дебютной ленте «Счастливые дни». Встреча была судьбоносной, своими картинами Леша сделал меня, а я помог ему. А еще Виталий Вячеславович Мельников, когда предложил мне роль Павла I, ведь во сне не могло присниться, что Виктор Сухоруков – царь, звучит как анекдот! Я очень благодарен Мельникову за доверие, это была ломка стереотипов, я доказал, что играю не только отрицательных героев, сумел перевоплотиться до неузнаваемости. Моя роль императора в исторической драме, снятая в блистательных интерьерах дворцов Петербурга, с участием звезд российского кино, собрала огромное количество наград именно как лучшая и главная мужская роль.
Вы ведь недавно закончили работу в еще одном фильме Виталия Мельникова?
Да, он сделал меня царем в «Бедном Павле» и пригласил на главную роль в новой картине «Агитбригада “Бей врага!”», а Сергей Баневич великолепную музыку написал. Будете смотреть этот фильм – обрыдаетесь. Прочитав сценарий, я рыдал и смеялся. Каждая сцена – ярчайший эпизод, история, рассказанная Мельниковым, почти автобиографическая. Время, эпоха, характеры – все ему знакомо, я был ошеломлен, давно не читал такой истории. И на «Ленфильме» мне
один коллега сказал, что это моя лучшая роль в кинематографе. Правда, сначала думал, что Виталий Вячеславович предложит мне роль «особиста», начальника НКВД. Роль для меня знакомая, но решил: не откажу Мельникову. Мне понравились в ней двуликость человека, его величайшее природное притворство. «Нет, Виктор, –
сказал Мельников, – ваша роль – Никанор». Я чуть со стула не упал!
Потому что видел там кого угодно, только не себя, вспомнил актеров из прошлого – персонажей молодых Вани Бортника, Николая Крючкова, Андрея Мартынова из фильма «А зори здесь тихие...». У меня даже сложился определенный образ эдакого молодого Щукаря. И я подумал: не жесток ли я, не слишком ли экспрессивен, не зол ли я для такой работы? А потом вдруг выяснилось, что режиссер писал эту роль для меня. Энкавэдэшника же играет Леша Девотченко.
В общем, смотрите. Все увидите.
Комментарии (0)