Светлейшая княгиня Виктория Романовна: «Задача аристократии сегодня — использовать свое имя на благо обществу, для развития культуры»

Петербург не понимал, чего ожидать от официального возвращения аристократической семьи. А вдруг они потребуют все назад? Это венчание или коронация? Нас готовят к реставрации монархии? Вообще кто все эти люди? Тем временем западные СМИ, привычные к событиям из жизни принцев и принцесс, взахлеб описывали лавстори, тиару невесты, внушительный список приглашенных — не привычный селебрити A-list, а перечень членов правящих королевских домов.

Директор отдела моды Ксения Гощицкая приняла приглашение на торжество, чтобы разобраться, зачем Романовы вернулись в Россию — два года назад чета обосновалась в одном из особняков Старого Арбата. А поговорив с молодоженами, поняла, что если кто-то и спасет монархию, то это будет женщина: Виктория Романовна занимается благотворительностью с детства — ее семья итальянских дипломатов принимала в своем доме детей из Чернобыля, а сегодня она ведет проекты Российского императорского фонда. Титул и фамилию Виктория использует для фандрайзинга средств в фонд «Русь» — крупнейший в России «банк еды» для социально незащищенных семей и в фонд исследования онкологии.

Часть первая: профайлы

Кто такие великий князь Георгий Михайлович Романов и его супруга светлейшая княгиня Виктория Романовна Беттарини и зачем они приехали в Петербург.

Объявление о грандиозном событии — первом за 120 лет венчании представителя дома Романовых в России, в Исаакиевском соборе в Петербурге, — вызвало в нашей дорогой редакции смешанные чувства. Кто-то был в восторге — сериал «Корона» у нас дома! Кто-то принялся изучать генеалогическое древо Романовых и выяснять, какая из ветвей лучше. А я подумала: «Ура, вечеринка!» Объявление о грандиозном событии — первом за 120 лет венчании представителя дома Романовых в России, в Исаакиевском соборе в Петербурге, — вызвало в нашей дорогой редакции смешанные чувства. Кто-то был в восторге — сериал «Корона» у нас дома! Кто-то принялся изучать генеалогическое древо Романовых и выяснять, какая из ветвей лучше. А я подумала: «Ура, вечеринка!» В 1993 году в Спасо-­Преображенском соборе Ипатьевского монастыря в Костроме великий князь Дмитрий Романович, троюродный племянник Николая II, обвенчался с княгиней Доррит Романовой. Но справедливо заметить, что это первое за 120 лет венчание признанного представителя рода в Петербурге.

Приглашение-буклет с гербом сообщало, что мероприятия по случаю продлятся три дня, прибудет около 500 гостей, среди которых члены правящих королевских домов и представители аристократических семей со всего мира. «Хороший способ наконец-то сбыть Гощицкую какому-нибудь румынскому князю», — сказала на собрании главный редактор Милорадовская, и меня отправили в великое посольство освещать торжество. Никто не знал, что из этого получится, но перспектива поговорить с потомком семьи последнего русского императора и его невестой показалась мне заманчивой. Ну и повод вытащить из гардеробной платье black tie, конечно, тоже. Мы раздумывали над эксклюзивом, и продюсеры со стороны жениха и невесты предложили: «А давайте ваш корреспондент будет держать венец на венчании?» Спойлер: венец мне не перепал. Впрочем, к счастью — он очень тяжелый.

Итак, профайлы героев этого торжества. Георгий Михайлович Романов принадлежит к ветви Кирилловичей — потомков великого князя Кирилла Владимировича, двоюродного брата Николая II. Сразу после революции ему с беременной супругой удалось выехать из России в Финляндию, а затем эмигрировать во Францию, где он провозгласил себя Императором Всероссийским в изгнании Кириллом I. С чем, кстати, сейчас согласны не все Романовы. Его сын Владимир не стал продолжать эту традицию, но принял юридически равнозначный титул главы Российского императорского дома, который унаследовала и уже тридцать лет возглавляет его дочь — Ее Императорское Высочество Государыня, великая княгиня Мария Владимировна. Ее сын от Франца-Вильгельма Гогенцоллерна, принца прусского, Его Императорское Высочество Государь, наследник-цесаревич и великий князь Георгий Михайлович родился в Мадриде. Впервые оказался в Петербурге и вообще в России в 1992 году на похоронах своего дедушки. Как и многие наследники аристократических домов Российской империи, Владимир Кириллович начал приезжать в Россию в 1990-х — в мечтах наладить связи с родиной. По приглашению мэра Анатолия Собчака принимал участие в торжествах по возвращению Ленинграду исторического названия, встречался с президентом Ельциным. После внезапной смерти во Флориде останки Владимира Кирилловича согласно завещанию были захоронены в Великокняжеской усыпальнице Петропавловского собора (после отпевания Патриархом Московским и всея Руси Алексием II в Исаакиевском соборе).

Дело дедушки — восстановить кросс-культурные и экономические связи — Георгий Михайлович перенял. Получив в Оксфорде высшее образование по специальности «юриспруденция», он работал в Европарламенте в Брюсселе и аппарате Европейской комиссии в Люксембурге. В 2008 году стал советником генерального директора компании «Норильский никель». После завершения контракта основал консалтинговую фирму «Романов и парт­неры» и занимается защитой российских производителей на международном рынке. В 1992 году получил паспорт гражданина Российской Федерации, а в 2017-м переехал в Москву и занимается проектами всероссийского благотворительного «Фонда продовольствия “Русь”» — крупнейшего в стране «банка еды» для малообеспеченных слоев населения и делами Российского императорского фонда, который фандрайзит средства на медицинские исследования и экоинициативы.

Ребекка Вирджиния Беттарини (после принятия православия — Виктория Романовна) — единственная дочь итальянского дипломата Роберто и его жены Карлы — родилась в Риме, провела первые пять своей жизни в Европе — Париже и Венеции, а затем семья переехала в Багдад. После военных действий в Кувейте в 1991 году Беттарини вернулись в Рим, но вскоре отец получил должность генерального ­консула Италии в Венесуэле — и четыре года они прожили в Каракасе, пока Роберто не был назначен послом в Брюсселе. По примеру своей матери Виктория всю жизнь занимается благотворительной деятельностью. Она окончила Свободный международный университет социальных наук в Риме со специализацией по международным и европейским отношениям, получила степень магистра в сфере дипломатического протокола и этикета, а также магистра международного права, параллельно служа волонтером в организации Мальтийского ордена, развозя каждую субботу еду нуждающимся семьям. После учебы работала в Брюсселе, представляя интересы крупной аэрокосмической компании, а затем основала собственную консалтинговую фирму по европейским проектам Carreʹ.

С 2019 года Виктория Романовна руководит Российским императорским фондом, который создал Георгий под патронажем великой княгини Марии Владимировны: занимается распределением собранных средств на оказание неотложной финансовой помощи, а также финансированием медицинских исследований и экологических проектов. Виктория впервые побывала в Петербурге в 2009 году с отцом — он помогал строить православную церковь Святой Екатерины в Риме, за что был произведен Марией Владимировной в достоинство кавалера императорского ордена Святой Анны I степени и стал российским потомственным дворянином.

Переехав в Россию, Ребекка Беттарини приняла православие в Петропавловском соборе Петербурга с именем Виктория Романовна. Под псевдонимом Джоржина Перош она пишет книги: триллеры и приключенческие романы про аристократов, королев красоты и ватиканских священников. Действие в них происходит в тех странах, где она жила — так Виктория использует знакомую фактуру для вымышленных сюжетов.

Часть вторая: великий князь Георгий Михайлович

Как Романовы осмысляют историческую память и зачем они венчались в Исаакиевском соборе в Петербурге.

Наше знакомство с четой началось за три дня до венчания — на эксклюзивной съемке для «Собака.ru» в Екатерининском дворце, в день, когда музей был выходным, но открылся специально для нас. Место выбрали неслучайно — в Царском Селе родился прадедушка великого князя. В ожидании пары мы с фотографом Данилом ­Головкиным ­гадали, что должен чувствовать человек, который понимает, что вся эта роскошь могла бы и сейчас принадлежать его семье. За десять минут до этого, чудом избежав лишения прав за нарушение правил дорожного движения, я размышляла, что жизнь несправедлива: настолько разным может быть лишение прав и насколько разными могут вообще быть эти права. Эти философские раздумья были прерваны прибытием джипа ярко-голубого цвета. Намек на цвет крови? Мэтч с бирюзой Екатерининского дворца? Выглядело это, в любом случае, довольно эпично.

Чету сопровождала целая армия из съемочной группы крупнейшей американской киноплатформы, которая готовит документальный фильм о жизни современной аристократии, команда журнала Paris Match с Владой Красильниковой, первой русской танцовщицей «Мулен Руж», ставшей фотографом, некоторое количество родственников и дизайнер Элина Самарина, основательница бренда Sergio Marcone — автор шестиметрового шлейфа к подвенечному платью. Кстати, фотографироваться в нем до церемонии вместе с женихом Ребекка наотрез отказалась — плохая примета. Поэтому мы с Георгием Михайловичем отправились на прогулку по залам дворца, чтобы обсудить, зачем они затеяли торжества такого масштаба в Петербурге. Несмотря на титул посетителя, бдительные хранительницы зорко следили, чтобы мы не заходили за лееры и не дышали на шедевры.

Что вы чувствуете, устраивая прием во Владимирском дворце, который принадлежал вашему прадедушке?

Мы ничего не просим вернуть и никого не обвиняем в том, что произошло с нашей семьей. Это уже история. Так что я чувствую огромную радость от того, как хорошо сохранился этот великолепный дворец, построенный в Петербурге незадолго до революции архитектором Резановым. То, что сейчас в нем располагается Дом ученых — правильно, так и должно быть.

Вы решили обвенчаться в Исаакиевском соборе в Петербурге — это послание будущему поколению? Восстановление исторической справедливости? Как именно вы собираетесь это делать?

Наши гости — почти четыреста человек — в диком, диком восторге от Петербурга! А среди них член испанской королевской семьи герцог Анжуйский Луис Альфонсо, последний царь Болгарии Симеон II, потомок сестры Наполеона Каролины и маршала Мюрата принц Иоахим Шарль Наполеон Мюрат, принц и принцесса ­Лихтенштейнские. И я вам скажу так: то, что они увидели своими глазами, сильно отличается от того, что транслируется в медиапространстве. Конечно, политические интриги будут всегда, но наша цель — обратить внимание на культурный потенциал.

В 1992 году вы получили российский паспорт, а в 2017-м и вовсе переехали в Россию, обосновавшись в квартире на московском Арбате.

Моя карьера всегда была так или иначе связана с Россией, двадцать лет в Брюсселе мы налаживали диалог между Россией и Евросоюзом. Потом я работал с «Норильским никелем», но из-за введения в 2014 году первых экономических санкций Евросоюза многие процессы сильно осложнились. Я стал чаще бывать в Москве и понял, что буду эффективнее здесь, поддерживая контакты. В эти тяжелые времена я объясняю, как работать с Европой и решать сложные или деликатные задачи. Сейчас моя цель — применить в России практику самых успешных европейских благотворительных фондов. Например, мы изучаем опыт передовой педиатрической клиники Bambino Gesu, которую финансирует Ватикан. И конечно, развитие «Фонда продовольствия “Русь”» — самого большого в России «банка еды». Мы обеспечиваем помощь продуктами питания социально незащищенным слоям населения через приходы Русской православной церкви, религиозные и благотворительные организации во всех регионах страны.

На этом интересном месте нам сообщили, что первый лук Виктории Романовны — всего их было три: платье-футляр, каракулевое пальто и подвенечное платье — готов, и мы перешли к съемке. Был и танец четы в Картинном зале, и проход по Большой сквозной золотой анфиладе, и, конечно, ослепительный Большой зал. Надо сказать, наши герои вписались в интерьеры как родные. Хотя они, в общем-то, совсем не чужие.

Часть третья: торжества

Чем венчание аристократической семьи отличается от свадеб русской олигархии и почему это стало важным событием для Петербурга.

Изрядная доля скепсиса к мероприятию вызвана тем, что внутри Романовых нет согласия — наследники до сих пор не могут договориться о правах на престол и легитимности существующих титулов, а еще тем, что русскому человеку в силу исторических особенностей плохо понятны функции современной аристократии — благотворительность и официальные визиты «послов доброй воли». Но то, что событие стало важным символом в ­истории ­Петербурга — это факт. В город действительно прибыл пул статусных семей со всего мира — и многие оказались здесь впервые. Горожане, наблюдая съезд на венчание в Исаакиевский собор, строили предположения: снимается дорогой костюмно-исторический фильм. Меценат Екатерина Смольникова, заглянувшая в «Асторию», где после таинства гости собрались поднять бокалы за долгие лета, телеграфировала мне: «А что за Royal Ascot здесь происходит?» Серые визитки у мужчин, бутоньерки, лаковые ботинки, пастельные наряды и шляпки всех видов — такого мы в Петербурге не видели давно. Где-то лет сто.

У Евгения Водолазкина в книге «Инструмент языка. О людях и словах» — про будни Пушкинского Дома — есть интересное наблюдение: «В дни варшавского Съезда славистов несколько его участников зашли пообедать в ресторан “Под крокодилом”. С официантом общался Александр Михайлович Панченко, знавший польский язык. Десерт заказали все, кроме Дмитрия Сергеевича Лихачева. Официант переспросил, кто именно не будет заказывать десерта. Александр Михайлович ответил, что заказывать десерта не будет граф. Без особенных уточнений ответил, что называется, не указывая пальцем. Именно такой ответ Александру Михайловичу (а он редко ошибался) показался в тот день уместным. Официант принес десерты всем — кроме Дмитрия Сергеевича. В ресторане “Под крокодилом” графов определяли безошибочно». В Петербурге такая способность утеряна. Может быть, эта свадьба станет началом возвращения исторической памяти?

Накануне венчания во Владимирском дворце, принадлежавшем когда-то прадедушке Георгия Михайловича, а ныне Доме ученых, был устроен прием для иностранных гостей. Наш светский продюсер Леонтий Касаткин, приехав туда чуть раньше меня, прислал сообщение: «Тут жир-пережир, люкс-перелюкс и все РЕАЛЬНО в white tie». Несмотря на коктейльное платье, я решила, что не могу такое пропустить — и в общем-то, Леонтий оказался во всем прав. Так как русских гостей практически не было (кроме Лизы Песковой, ювелира Александра Тензо и еще пары человек), мы — в рамках подготовки нашей премии «Best dressed в Петербурге» — развлекались small-talk с самыми нарядно одетыми гостями. Гостья в тиаре и расшитом золотом бархатном платье оказалась супругой принца Понтекорво, с которым мы тут же познакомились. Понтекорво — наследники Мюрата, легендарного маршала Наполеона. Поговорили о красоте русской вышивки и кокошниках — днем пара побывала в Русском музее.

Гости очень старались party like a russian. В этом помогала политкорректная винная карта — угощали водкой и игристым только российских производителей. Мы с Леонтием были недовольны, ибо хорошо знакомы с легендой о том, что бутылка «Кристаля» была создана для Александра II, который опасался, что в углублении может оказаться взрывное устройство. Десерт подали в креманках, стилизованных под яйца Фаберже, что стало большим (но приятным) сюрпризом для правнучки Карла Фаберже Сары. Все разошлись до полуночи, чтобы наутро на церемонии венчания не было мучительно больно.

На следующий день в Исаакиевском соборе гостей встречал почетный караул. Невеста прибыла в сопровождении отца, посла Италии в Бельгии, а шафером Георгия Михайловича стал православный олигарх, владелец телеканала «Царьград» Константин Малофеев. Церемонию провел митрополит Петербургский и Ладожский Варсонофий. Гостей было значительно больше — почти полторы тысячи человек. Из Петербурга присутствовала семья ресторатора Мельцера — ему великой княгиней Марией Владимировной было пожаловано дворянство первой степени без права передачи по наследству. Таким же титулом обладает московская чета Шеляговых — глава «Ритуал-сервиса» и его жена Виктория. Были политолог Александр Дугин и сенатор Людмила Нарусова: «Ксения тоже очень хотела присутствовать, но не смогла», — и даже президент исторического факультета МГУ Сергей Карпов. Я озиралась в поисках алого бархатного пиджака публициста Евгения Понасенкова, но увы, он обнаружен не был. Еще мы гадали, как же могло состояться такое мероприятие без православного ювелира Петра Аксенова, но оказалось, что он изготовил тиару «Русский Париж» и обручальные кольца для недавнего венчания в Париже потомка другой ветви Романовых — князя Ростислава Ростиславовича.

К гала-ужину в Этнографическом музее гости сменили наряды на black tie, надели ордена, ленты и диадемы, а мы с Леонтием, за неимением первого, второго и даже третьего, обошлись брошами «Русских самоцветов» из коллекции «Гербарий Татьяны Поляковой». У меня — букет ландышей — оммаж любимым цветам императрицы Марии Федоровны, у Леонтия — ветка вербы, как символ одного из важнейших православных праздников. Когда я подходила к музею, подметая брусчатку винтажным Guy Laroche от Meowshka Vintage, ко мне бросилась корреспондент «Первого канала», услышав, что мы разговариваем по-русски. «Наконец-то кто-то из России! — воскликнула она. — Расскажите, кем вы приходитесь великому князю!» Надо сказать, мои пять минут славы на федеральном канале я упустила. Ну почему я не сказала что-то скандальное? Вот это был бы номер! Но разные эксцентричные ответы пришли в голову уже позже.

Welcome-часть затянулась — согласно традиции, каждый прибывающий вставал в очередь, чтобы лично поздравить Георгия Михайловича и Викторию Романовну. Ужин — сервированные монограммами салфетки и меню с тиснением HIH (Его Императорское Высочество! — Прим. ред.) — подавали в стиле а-ля рюс: с блинами, бефстрогановом и закуской в виде березового полена. Нас посадили за стол с очень серьезным непьющим ­гражданином ­Сергеем в идеальном смокинге. Так как время между переменами было долгим, мы с Леонтием периодически отправлялись на светскую прогулку. Когда мы вернулись с очередного шуршания, Сергей в идеальном смокинге поинтересовался, как успехи. «Я встретила мужчину мечты: Эдмон — остроумный, симпатичный, живет в Париже, потомок ветви Людвига Баварского и даже носит герб. Но занят». «Ксения, — ответил мне Сергей, — мой жизненный опыт подсказывает, что несвободный парижанин из аристократической семьи — идеальный вариант для романа». «Какой интересный собеседник!» — обрадовалась я, но он исчез сразу после того, как подали десерт. Собственно, посмотрев на гигантский белоснежный торт с гербами, императорской короной и гирляндами цветов, увенчанный гигантским шоколадным яйцом а-ля Фаберже, откланялись и мы.

Часть четвертая: светлейшая княгиня Виктория Романовна

Шестиметровый шлейф с вышитым двуглавым орлом, кольца по эскизам Карла Фаберже — после свадьбы Ксения Гощицкая отправилась в квартиру супругов на московском Арбате и узнала все о русских кодах венчания Романовых.

Виктория, как это — познакомиться с великим князем?

Все просто: мы встретились на вечеринке у общих друзей, когда были студентами. А потом пересекались по работе, в том числе на волонтерских программах.

Волонтерских программах?

Да, благотворительность для меня — привычное дело с рождения. Моя семья каждое лето принимала детей из Чернобыля в летнем доме на юге Италии, а мама, когда мы жили в Венесуэле, основала фонд помощи коренному населению Амазонии — мы привозили детям образовательные материалы и все необходимое для учебы. Мой отец — дипломат, сын офицера итальянского флота — был тогда генконсулом Италии в Каракасе. Мы подолгу жили в разных странах: Венесуэле, Ираке, потом переехали в Бельгию и очень много путешествовали — я сталкивалась с самым разным менталитетом. Во время учебы в Риме я волонтерствовала в программе социальной помощи одной из организаций Мальтийского ордена — по субботам мы развозили по домам малоимущих семей продукты: молоко, хлеб, сыр. Знаете, все это помогло мне мыслить шире.

Вы имеете в виду умение диалог культур?

Да! Когда мы переехали в Багдад, я почувствовала себя очень одинокой, висела на родителях, а папа мне сказал: «В чем проблема? Иди на улицу и заводи друзей!» Ну я пошла. И завела. Никого не смущало, что с нами стала обедать орава местных ребятишек. Так я и живу. Когда переехала в Москву, то на Измайловском рынке подружилась с девушкой, которая делает скатерти. Она готовила для меня пельмени и рассказывала про Россию, а я приносила пармезан и истории про Италию. Вот такой культурный обмен. Первые три месяца было сложно — я только начала учить русский и совсем ничего не понимала. Я гуляла с собакой по утрам, и со мной на Арбате все время пыталась заговорить соседская бабушка. И однажды она пришла с итальянско-русским словарем, мы пошли в кафе, и она попросила: «Расскажи мне про Италию!»

Георгий Михайлович вам рассказывал про Россию на первом свидании?

Вообще он был не очень-то разговорчив. Но мы как будто разглядели друг друга, почувствовали. И я подумала: «Надо будет с ним как-нибудь выпить бокальчик!» После этого прошел почти год, пока мы не оказались рядом на очень скучном ужине в Брюсселе. Он был примерно также молчалив. «Замечательно!» — подумала я и поведала ему обо всех моих проблемах. Вы же сами знаете, сколько проблем у нас, женщин: босс, бывший парень, работа. Он внимательно слушал и мало говорил, отчего я почувствовала себя особенной, а потом предложил увидеться снова. Так мы стали встречаться. Спустя несколько лет Георгий предложил мне стать его женой. Но кольца не подарил.

Вот это поворот!

Да, все мои итальянские друзья истерили: «Нет кольца — нет свадьбы!» Традиции, знаете ли. А мне было все равно — кто это придумал? Это же голливудская пропаганда для продаж помолвочных колец! Когда моя бабушка выходила замуж в 1943-м, шла Вторая мировая война — все семейные драгоценности она, как и все жители, пожертвовала армии. Ей не нужны были никакие кольца, чтобы вырастить двоих чудесных детей. Мои родители не обменялись кольцами при помолвке и не носят их до сих пор. А сегодня всем обязательно подавай кольцо с бриллиантом. Мне кажется, мы слишком увлеклись формой, а не смыслом.

Подождите, но я вижу: у вас есть кольцо!

Справедливости ради замечу, что я его дождалась. Это фамильная драгоценность — золотое кольцо с рубином-кабошоном и бриллиантами, великая княгиня Мария Владимировна подарила его Георгию в день его девятнадцатилетия, чтобы он в свое время надел его на палец той самой. И ждать мне пришлось из-за пандемии — мы были в Москве, а кольцо — в сейфе в Брюсселе. В итоге друзья были счастливы.

Как новая фамилия повлияла на ваш образ жизни?

Он полностью изменился, когда я встретила Георгия. Мы выбрали сложный путь публичности. Благотворительные ­проекты Российского императорского фонда, ­которыми мы занимаемся, ­помогают ­людям — это и продовольственный фонд «Русь», и программа исследования онкологических заболеваний. А фамилия Романовы привлекает средства. Да, есть аристократические семьи, которые просто получают удовольствие от светской жизни — в Италии много принцесс живут как инфлюенсеры и ходят по мероприятиям. Но это не наш путь.

Романовы — это бренд?

Больше, чем бренд. Это принадлежность к культурному и историческому наследию. Интерес к этой фамилии очень велик во всем мире. К аристократии всегда приковано особенное внимание, но быть аристократом — это не привилегия, а работа, причем довольно тяжелая. Ты все время на виду, и каждый раз, когда ты оступаешься, пресса готова тебя разорвать. Я даже не говорю о правящих домах — насколько громадная ответственность ложится на членов таких семей. Задача аристократии сегодня — использовать свое имя на благо обществу, для развития культуры. Это то, что не позволяет истории потеряться во времени.

Как проходит день современного представителя аристократического сословия? В России в силу политических причин и полного уничтожения этого класса об этом мало кто имеет представление, разве что по историческим сериалам.

Конечно, мы не так сильно загружены, как члены правящих домов Испании или Великобритании. Но есть формальные мероприятия, на которых мы должны присутствовать как члены императорского дома: конференции, официальные визиты, благотворительные или семейные сборы. А вообще мы ведем самый простой образ жизни: утром едем на работу, вечером гуляем и ходим в рестораны, катаемся на самокатах. Еще я стараюсь уделять время моей страсти — я продолжаю писать книги и готовлю новую к публикации. Я трудоголик — мы даже не поехали в медовый месяц, столько у нас дел.

Торжества по случаю венчания — это, скорее, медиаход?

Я бы назвала это символическим жестом. Когда митрополит Петербургский и Ладожский Варсонофий предложил нам венчаться в Исааки­евском соборе, я поняла, что это может стать очень важным событием глобального масштаба. Знаете, остаться жить в Европе было бы для нас гораздо проще. Ходить на мероприятия, вести светский образ жизни, общаться с родственниками и наносить официальные визиты. Но мы переехали в Москву, ведь наша миссия в том, чтобы представить миру позитивный имидж России. Вы удивитесь, но за пределами страны масса заблуждений о том, как тут все устроено. Люди до сих пор думают, что плохие ребята — всегда из России, потому что так показывают в кино.

С какими заблуждениями вы столкнулись при подготовке свадьбы?

С дикими. Когда мы рассылали приглашения, некоторые гости, которые прежде не бывали в России, перезванивали мне и говорили: «Слушай, я не уверен, что смогу приехать, там же могут быть медведи на улице». И мы такие: «Медведи на улице?! Вы серьезно?!» Самое печальное, что это не шутка. Мы разговаривали с одной принцессой, которая сказала, что не повезет тиару с собой, потому что ее украдут. И, ­оказавшись в Петербурге, она заметила: «Как жаль, что я ее не взяла!» За границей плохо себе представляют, что такое Россия. Когда все в итоге доехали, то пришли в абсолютный, неописуемый восторг от всего, что увидели в Петербурге. Мы могли организовать свадьбу где угодно, но понимали, что будет правильно показать Россию миру, ведь к этому событию будет приковано много внимания.

Как отреагировала на венчание пресса?

По-разному! Иностранные журналисты оборвали телефон: спрашивали, что это было — свадьба или коронация. Я удивилась — какая коронация?! А они отвечали — ну над вами же в соборе держали короны! А венцы — это православная традиция, отсюда ведь фраза «идти под венец». Венцы ожидают пару в царствии небесном. А вот хейт рождается от невежества и нежелания проверить факты. Да, пожалуй, это самое неприятное, с чем мы сталкиваемся. Но мы принимаем всю критику, наша задача — держать улыбку, несмотря ни на что. Критикуют даже мою собаку!

Кто критикует собак, у того нет сердца.

Вот и я так думаю. Мы привыкли, что вокруг нас распускают много сплетен, особенно «желтые» СМИ. Один мужчина заработал состояние, представляясь кузеном Георгия Михайловича и разгуливая в костюмах Gucci. Когда мы сообщили об этом полиции, то на проверку у них ушло два года. Два года человек производил фейк-ньюс! Даже в «Википедии» опубликована часть этих ложных фактов. Половина Италии говорит, что знает меня, чтобы попасть на телевидение. Я вижу этих людей впервые в жизни!

Как вы готовились к венчанию?

Во-первых, за год до свадьбы я приняла православие с именем Виктория Романовна, долго к этому готовилась. Во-вторых, я решила, что над свадебным нарядом должен работать русский дизайнер. Я обратилась к специалистам нью-йоркского музея «Метрополитен», и мне объяснили, какие элементы обязательно должны быть в русском свадебном платье. Последняя русская принцесса выдерживала на себе вес наряда в тридцать килограмм — наверное, это был не самый веселый день в ее жизни. В итоге герб с двуглавым орлом на шестиметровом шлейфе вышила дизайнер Элина Самарина — потрясающая работа заняла пять ­недель! Я ­пре­дупредила ее — это ­изделие увидит весь мир и скажет: «Вау! Это сделали русские!» Сначала она была в шоке, так нервничала, что даже расплакалась. Представляете, я не плакала, а она — да. На первой примерке стало понятно, что получается красота! Мне было важно взять каноническую для русских нарядов технику вышивки и обойтись без чего-то экстремально роскошного в пользу изящности и простоты.

Обручальные кольца тоже оказались с историей — их ведь сделала для вас правнучка главного петербургского ювелира рубежа ХХ века Карла Фаберже Сара?

Да! Сара живет в Лондоне, она большой друг нашей семьи. Обручальные кольца в виде колосьев с инкрустированными бриллиантами по эскизам Карла Фаберже — ее подарок. Изготовил их в своей мастерской петербургский ювелир Александр Тензо. Мы немного нервничали, чтобы все подошло по размеру, но они оказались идеальными. Еще Сара помогла с эскизом яйца Фаберже для верхушки двухметрового свадебного торта — его делал британский кондитер Майкл Льюис-Андерсон, угощавший Елизавету II в ее 89-й день рождения. Здорово, что до сих пор фамилия Фаберже ассоциируется с семьей Романовых.

Тиара тоже от русских ювелиров?

Нет, тиара — Princesse De Russie — от Chaumet, это традиция дома Романовых. Тиары Chaumet носили и Мария Павловна, прапрабабушка Георгия Михайловича, и княгиня Ирина Александровна ­Юсупова. Я выбрала тиару из белого золота с 438 бриллиантами разного размера, которая напомнила мне по форме русский кокошник. Работа над ней заняла у ювелиров восемьсот часов работы. Мне очень нравится, как прокомментировали мой ­выбор в Chaumet: «Изысканная легкость и воздушность драгоценности сравнимы лишь с парусом, развевающимся под дуновением морского бриза. Это воплощение символа и жеста ­уважения великому князю Кириллу Владимировичу (прадедушке Георгия Михайловича. — Прим. ред.), который служил на военно-морском флоте в Петербурге». Бриллиантовые серьги мне дал напрокат русский ювелирный бренд из Екатеринбурга Chamovskikh. Этот город, как вы знаете, имеет для нашей семьи особенное значение. Серьги были такие дорогие, что когда закончился вечер и я сняла их, то выдохнула. Но я умею носить такие вещи.

Когда поп-звезда выходит в свет в украшениях высокого ювелирного искусства, то все восхищаются сетом. Но когда в подобном появляется кто-то из аристократов, все обсуждают, что эти деньги можно было бы потратить на мир во всем мире.

Это два противоположных полюса. Культ кинозвезд появился в Америке: когда нет монархии, нужно придумать что-то другое. Мой друг работает в кинобизнесе в Лос-Анджелесе и часто делится своими наблюдениями. За поп-звездами часто не стоит никаких ценностей — это просто имидж, картинка. Имидж помогает продавать. Аристократия — совсем другое, определенная модель поведения, которой хочется подражать, потому что за этим стоят культурные коды. Когда королева Великобритании надевает знаменитую Владимирскую тиару Романовых — свадебный подарок Марии Павловне от великого князя Владимира Александровича, — то всем это очень нравится. Хотя бы потому, что это невероятно красиво. Но глобально, если за тобой стоит история, то презентация себя может быть очень простой.

Что для вас правильная презентация?

К сожалению часто, когда говорят о вещах класса люкс, то видят за ними лишь цену. Я вижу за этим историю, тонкости производства, людей, которые превратили ремесло в искусство. Если я вижу «Феррари», то не думаю о том, сколько стоит эта машина, я испытываю гордость за то, что специалисты на моей родине смогли такое придумать и воплотить. У нас, итальянцев, нет привычки клеймить люкс — мы не завидуем тем, кто может себе его позволить. Так устроен наш менталитет, понимаете?

Вы намекаете на то, что если мы, русские, видим «Ферарри», то прикидываем, сколько денег смог украсть ее владелец?

Люди относятся к люксу подозрительно, но когда-нибудь это изменится. Важно умение видеть суть вещей. Как-то я гуляла с американскими друзьями по Флоренции, и они увидели, как кропотливо реставрируют один из палаццо. Они спросили: «Это же так дорого! Почему вы просто не построите здесь шопинг-молл?» Для итальянца это немыслимо — мы думаем о том, что передадим новым поколениям.

Что вы хотите передать своим детям?

Космополитизм и любопытство. Они должны увидеть мир и составить о нем свое собственное мнение. Милосердие. Уважение к прошлому. Традиции. Я столкнулась с тем, что элита обитает в неком пузыре: элиты одинаковы в любой стране — ездить в одни и те же места, говорить на одни и те же темы. Знаете, все очень предсказуемо. Я, конечно, могу поддержать разговор минут на десять про ботокс с американской светской львицей или про Монте-Карло, но это не доставит мне такого удовольствия, как беседы с людьми в путешествиях. Ведь жизнь — это не только деньги или статус. А я заметила, что те, кто этим слишком увлечен, перестают получать удовольствие от самого процесса жизни. Мне бы хотелось воспитать детей так, чтобы их ум и сердце оставались открытыми. Вы знаете, ни я, ни мои родители не учились в частной школе, ходили в самую обычную. И, глядя на моих друзей — выпускников элитарных заведений, я не хочу того же для своих детей. Это тоже пузырь — и если он вдруг лопнет, то вернуться в реальный мир будет невероятно сложно. А в жизни может случиться что угодно.

Понятно, пусть пузыри остаются только в бокале с шампанским.

Именно так!

Что должен сделать обычный человек, чтобы получить дворянский титул?

Благотворительность — самый верный путь. Титул получают те, кто бескорыстен, кто заслужил награду добрыми делами. Знаете, у меня есть чувство, что в России всегда думают, что это возможно только или через политику, или через деньги. Но титул — это культурный аспект. Титул — про ценности. Он не продается. Канцелярия главы Российского императорского дома Ее Императорского Высочества Государыни, великой княгини Марии Владимировны может пожаловать дворянство тем, кто сделал что-то экстраординарное для дома Романовых, например, помог построить церковь.

Незадолго до вашей свадьбы в Петербурге в Париже обвенчался еще один потомок ветви Романовых — князь Ростислав Ростиславович. Вы не общаетесь?

Мы пытаемся установить отношения, но это очень сложный и болезненный процесс. Все осложняют интриги тех, кто не хочет вос­соединения нашей семьи. Но я считаю, что сейчас время для того, чтобы объединяться. Время отпускать. У нас прекрасные контакты с американской ветвью, но с английской мы пока в процессе. Я надеюсь, что мы сможем все наладить.

Текст: Ксения Гощицкая

Фото Георгия Михайловича и Виктории Романовны в Екатерининском дворце: Данил Головкин

Свет: Skypoint

Стиль: Эльмира Тулебаева

Визаж и волосы: Алена Кондратьева

Фото Виктории Романовны: Лия Мстиславская

Худрук: Яна Милорадовская

Визаж и волосы: Ольга Глазунова

Ассистент стилиста: Елизавета Жихарева