Артемий Троицкий о Ленинградском рок-клубе: «Музыка сейчас не имеет такого сакрального значения, как в СССР»

Как появился Ленинградский рок-клуб

Как это ни странно, я узнал о рок-клубе очень рано — в феврале-марте 1981 года, когда его официально даже не существовало. Я тогда приехал в Ленинград и остановился у Бори Гребенщикова. Однажды он принес домой документ, с которым предложил ознакомиться и мне. Это был проект устава Ленинградского рок-клуба или, как он тогда назывался, «Ленинградского клуба любителей рока». Текст оказался очень смешным, написанным комсомольским казенным языком с фразами вроде «С целью повышения работы с молодежью». Какая-то ужасная совковая газетчина, в которой вместо слов «Молодые рабочие» значилось «Рок-музыканты», а «Марксизм-Ленинизм» заменила «Рок-музыка». Меня это страшно позабавило. Я к этому всерьез не отнесся, а на самом деле в документе были очень важные вещи, в связи с которыми надо назвать одно очень важное и слегка забытое имя — Гена Зайцев. Он был одним из предводителей ленинградских хиппи, но в отличие от большинства из них обладал организаторской жилкой. Гена Зайцев был первым инициатором создания рок-клуба в городе Ленинграде. Он писал разные бумаги и обивал с ними пороги комсомольских, профсоюзных и прочих организаций. Думаю, выглядело это довольно стремно — у Гены были длинные прямые волосы ниже плеч, он меньше всего походил на комсомольского активиста. Тем не менее, насколько понимаю, именно его и помощников усилиями Ленинградский рок-клуб в конце концов продавили через бюрократическую машину.

Вернемся к важным вещам из документа. Во-первых, у рокеров появилась своя хатенка, то есть место, где они могли не только собираться, но и выступать. Начиная с весны 1983 года, стал проходить ежегодный фестиваль Ленинградского рок-клуба. На территории России он был единственным рок-фестивалем. Во-вторых, группы теперь получали лицензию (это во многом заслуга Нина Барановской), то есть разрешение, согласно которому могли выступать в качестве художественной самодеятельности не только в Ленинграде, но и других городах. Естественно, не за деньги. У Московских подпольных рок-групп, в том числе и очень известных, даже таких документов не было. Они появились только во второй половине 1985 года во времена перестройки и гласности.

Версия про роль КГБ

Есть популярна тема про КГБ, что рок-клуб был якобы создан Комитетом государственной безопасности. Известный генерал Олег Калугин — ныне проживающий в Америке, а в то время начальник по Ленинграду — это подтвердил. Тут история о двух концах. КГБ не был инициатором, но достаточно неожиданно сказал, почему бы и нет. Для этого были свои основания. Они наблюдали тревожную картину, что по городу шляются толпы волосатых людей, которые еще и играют и поют. А песни их не только сомнительного содержания, но и распространяются на магнитофонных катушках. Одним словом, «непорядок». И они решили: «Ладно, соберем волосатиков в одном месте, поместим под колпак, будем наблюдать, как подопытных зверьков, и держать это все под контролем, по возможности не допуская антисоветских веяний». Насколько мне известно, в рок-клубовские дела, в том числе репертуарные, КГБ не вмешивался.

Кто не попал в рок-клуб

В практике рок-клуба были и некоторые малоприятные черты. Во-первых, некоторые группы туда не принимали по идеологическим причинам, были артисты, от него отлученные. В частности, одна из моих любимых групп «Автоматические удовлетворители» под управлением Андрея Панова по кличке Свин. Если их и приняли в Ленинградский рок-клуб, то уже в перестроечные времена, а до этого опасались скандалов, мата, эксцессов и песенок с текстами «По Невскому шляются наркомы». Это было плохо и до некоторой степени позорно, но рок-клубовское начальство и примыкающие к нему музыканты не панковского плана это оправдывали тем, что Свин и «Автоматические удовлетворители» могут подставить всех и спровоцировать милицию и КГБ на какие-то акции.

Точно такая же малоприятная история касалась отзыва у некоторых групп лицензии на концерты. Это были временные акты на месяц, несколько или полгода. Происходило это не по инициативе рок-клубовского начальства, они были вынуждены идти на эти меры из-за давления сверху. Происходило это обычно после скандальных гастролей. То есть съездила группа «Аквариум» в Калининград или Архангельск, пришла оттуда телега от местного КГБ или комсомола, что во время концерта происходили гнусные вещи, а тексты песен содержали антисоветские фрагменты, и меры принимались. Таких случаев было несколько, нельзя сказать, что это происходило сплошь и рядом.

Как вели себя на рок-концертах

У меня лично единственное воспоминание, связанное не то с милиционерами, не то с дружинниками, было на фестивале Ленинградского рок-клуба 1984 года, где я был членом жюри. Я сидел рядом с проходом, встал и начал танцевать. Я вообще любил в то время поплясать. Это были не какие-то буйные танцы, а мелкие телодвижения. Но прошла буквально одна минута — меня взяли под локти и оттащили в каморку. Поведение на концертах и на фестивалях должно было быть очень строгим. Никакого хождения в проходах, танцев или прорывов к сцене, как это бывает на рок-концертах. Все это категорически не допускалось. В этом смысле сцены из фильма «Лето», где показаны реконструированные концерты в рок-клубе, правдивы. Все сидели смирно, а после окончания песни хлопали. Все было очень чинно и совершенно не по-рок-н-ролльному. Считалось, что это та доля компромисса, на которую мы должны пойти, чтобы увидеть любимых музыкантов на сцене.

На важных мероприятиях, если выступали популярные группы, скажем, тот же «Аквариум», «Алиса» или «Кино», вокруг дома на Рубинштейна, 13 (там и находился Ленинградский рок-клуб — Прим.ред.) собирались толпы. Народ заполнял соседний большой двор, и совершенно точно в здание можно было проникнуть через окна туалета и подсобных помещений. Билеты не всегда получалось достать и далеко не всем. Зальчик был ниже среднего размера. Туда влезало, насколько помню, человек 300-400, а желающих послушать намного больше. То есть билеты были дефицитом — привычное для СССР понятие. Люди стремились этот дефицит каким-то образом захватить, но я бы не сказал, что агрессивно. Не помню я и того, чтобы милиция действовала активно, кого-то били или задерживали.

Символ молодежного и культурного сопротивления

Если говорить о романтизации и мифологизации Ленинградского рок-клуба, его можно было бы воспринимать как экзотическое чудо из далекого прошлого, если бы Россия стала свободной страной с плюрализмом и уважением закона. Милиционеры, КГБ, комсомольцы, цензура — это все выглядело бы как экскурсия в неведомые края. К сожалению, страна вернулась в общем-то к тем же временам. То, что происходит в 2020-м и 2021-м в России, мне очень напоминает застойные и мрачные времена агонии советского режима. То есть аккурат начала Ленинградского рок-клуба. В этой ситуации он приобретает совершенно другой смысл и значение. Из музейного экспоната он превращается в символ молодежного и культурного сопротивления. Говорит о том, что, находясь в ситуации советской галиматьи и цензуры, можно было оставаться свободным радостным и творческим человеком.

При этом не думаю, что в одну и ту же реку удастся войти дважды, во всяком случае в тот же поток. Конечно, у нас сейчас есть мощная волна протестной музыки в России. Это касается не только рока, но и рэпа и даже бардов-сатириков. Но общая обстановочка и атмосфера уже совсем не та. Разница заключается в том, что музыка не имеет такого сакрального значения, как в СССР в 1970-80-е. Тогда рок-музыку любили, ей верили и поклонялись. Это был образ жизни и философия миллионов людей. Сейчас у молодежи другие поляны, на которых они резвятся. В первую очередь, это интернет, социальные сети и вся эта цифровая история. Музыка туда входит, но лишь как одна из частей, не более того.

Текст: Светлана Никульшина

Фото: Валентин Барановский (предоставлены Музеем музыки), Джоанна Стингрей