Ростовский поэт, генеральный директор аналитического центра «Эксперт ЮГ» и издатель литературно-исследовательского журнала о поэзии Prosodia выпустил свой первый роман — «Рассекающий поле».
Каково это — быть автором романа?
Я не осознаю себя писателем-романистом. Мое произведение — это высказывание, которое в другом жанре не могло быть сделано. Но жанровая природа моего текста гораздо сложнее. Вообще писатель не должен быть подчинен каким-то жанрам. Есть замысел и адекватные формы его воплощения. Роман — коммерческий жанр, это одна из немногих индустрий, существующих в литературе. Лично я не претендую на то, чтобы быть частью этой индустрии. Меня интересует искусство. Мне важно делать вещи, которые чуть-чуть приподнимают планку. Такая амбиция была, да.
Если ваше произведение — это не роман в привычном понимании, то что?
С одной стороны, это литературное путешествие, в котором есть основа жанра романа-воспитания о становлении юноши определенного типа. Присутствует и довольно сильная традиция европейского рыцарского романа — тема любви, поиска. С другой стороны, раз фактически мы имеем дело со знанием героя, его мыслями, то это уже что-то вроде поэмы.
Есть также жанр, который больше развит в европейской литературе, — роман о художнике. Обычно речь идет о его становлении. Мы все живем в одинаковых условиях, но художники ведь откуда-то берутся, не так ли? Мне хотелось сделать героем человека, имеющего амбиции вырасти в художника.
Важен ли для вас успех и читательское признание?
Очень сложно это планировать, я внутренне готов к любому развитию ситуации, кроме, наверное, полного забвения. Быть к нему готовым — значит, не верить в то, что сделал. А я верю в то, что сделал. Иначе просто не выпустил бы это произведение. Но допускаю, что читаться оно может долго.
В своих интервью вы упоминали, что как поэт пережили три крупных влияния: первое — Маяковского, второе — Бродского и третье — Чухонцева. Что читаете из прозы?
Я много читаю. Во-первых, мне нравится англосаксонская традиция камерных романов, которые больше не про эпоху, а про образ мысли конкретного человека. Очень люблю Кадзуо Исигуро, не могу не признать уровня прозы Иэна Макьюэна. У Джонатана Франзена потрясающие романы. Я считаю, что он — Лев Толстой нашего времени, но смешанный с Мишелем Уэльбеком. В русской традиции — скорее монументальные вещи. Из современников я всегда любил Владимира Маканина.
Название «Рассекающий поле» отсылает к неоконченному рыцарскому роману Кретьена де Труа «Персеваль, или Повесть о Граале», оказавшему сильное влияние на европейскую литературу. Является ли ваш герой, Сева Калабухов, современным прообразом средневекового рыцаря?
Да, конечно. Мне как раз хотелось взять плебея и сделать из него рыцаря. В «Персевале» ведь описана классная, можно сказать, «пацанская» ситуация — молодой человек выращен матерью в какой-то глуши, от него скрывают существование реального мира. И вдруг во время прогулки он встречает рыцарей, сбегает в их мир и, по сути, за несколько дней добивается всего, чего этот мир может дать. И идет дальше. В результате оказывается, что смысл вовсе не в том, чтобы выбиться в люди, покорить красавиц… Смысл в том, чтобы понять смысл. Это цель гораздо более недоступная. Рыцарь — это ведь всегда слуга чего-то, рыцарство — служение. Формирование понимания, чему ты служишь, чему хочешь, готов служить. Это и есть посвящение в рыцари.
Как вы писали книгу?
Вспышками. Иногда выдавались паузы в работе или недельные отпуска, когда я мог написать какой-то значительный кусок. Вещи такого масштаба создаются гораздо быстрее, а я провозился долго. Стихи пишу от руки. А у прозы слишком уж большой объем. Обычно я делаю записи от руки, могу написать абзац — просто чтобы не забыть, зафиксировать мысль, которую нужно развить. Но основной текст, конечно, напечатан на компьютере.
Быть писателем в современной России сложно?
У меня глубокое сочувствие вызывает позиция, когда писатель связывает напрямую писательскую деятельность с материальным достатком, запросом на определенное качество жизни. Это, на мой взгляд, ловушка, которая способна свести с ума. Если ты взялся что-то делать в культуре, необходимо понимать, что эта сфера сегодня пребывает в довольно слабом состоянии, и требовать от нее еще кормить тебя, причем именно тем, что тебе хочется. Это отчасти потребительское отношение. Если хочешь что-то делать для искусства — просто делай.
Какие шаги нужно предпринять начинающему автору, чтобы быть услышанным?
Во-первых, регулярно заканчивать произведения. Если ты перманентно пишешь гениальный роман и никому его не показываешь, то, скорее всего, он никогда не будет написан. Во-вторых, нужно вступать в диалог как с редакторскими кругами, так и с издательскими. Третье — для того чтобы стать хорошим писателем, нужно быть прекрасным читателем. Это связанные вещи.
Текст: Станислав Затонский
Фото: Александр Дягилев
Комментарии (0)