Полина Ларина: «Самая важная идея, которую я стараюсь донести: великими не рождаются, ими становятся»

Создательница литературного и художественного проекта «Игра в классики» в октябре переезжает в Швейцарию, где продолжит проводить вечера, посвященные великим деятелям.

Свой первый вечер я сделала на спор. Хозяйка арт-кафе «Ложка», которой я жаловалась на нехватку культурных событий в городе, предложила придумать и провести собственный вечер о Маяковском. Я решила, что это отличная идея – делать литературные мероприятия в клубах, на арт-площадках и выводить их за пределы государственных залов. В то время вместе со своей подругой, композитором Маргаритой Рудаковой, я как раз работала в Ростовской филармонии. В течение месяца мы продумывали концепт и обсуждали детали предстоящего выступления. Я показывала слайды, рассказывала малоизвестные подробности из жизни поэта, читала стихи, а Марго помогала прочувствовать настроение вечера музыкой, которую специально написала для этого проекта. Начали с самого раннего детства Маяковского. Выяснили, откуда взялись его многочисленные фобии, обсудили любовные отношения. После выступления к нам подошла сотрудница Литературного музея Чехова в Таганроге Софья Шульгина и предложила приехать к ним с этой программой. Так случились мои первые гастроли.

Раньше проект так и назывался «Литературные вечера Полины Лариной», но потом у него появился «брат-близнец»: творческий цикл об интересных мне людях из разных сфер : художниках, актерах, космонавтах. Сейчас эти два направления слились под названием «Игра в классики».
Вообще идея о создании подобных мероприятий родилась в моей голове давно. В Ростов приезжала советская актриса Марина Неелова и на ее афише было написано что-то вроде «Посвящение Фаине Раневской». Я знала, что Неелова была одной из последних, кто видел Раневскую перед смертью, и мне было любопытно узнать, какой была «королева второго плана» в обычной жизни. Но вместо этого я полтора часа слушала о непростой жизни самой Марины Мстиславовны. Было всего две или три небольшие истории в ее рассказе, связанные с Раневской, и дальше снова автобиография. Вышла я немного озадаченная и подумала, что мне было бы интересно послушать все-таки о нашей известной землячке. Поэтому я сделала собственный вечер памяти Раневской, и он собрал полный кинозал Публичной библиотеки.

В первый год я провела всего три вечера: о Маяковском, Булгакове и Бродском. Тогда я и предположить не могла, что этот проект станет делом моей жизни, и я буду проводить вечера в Москве, Краснодаре, Петербурге и даже доеду до Германии. Было волнительно проводить встречу, посвященную Александру Блоку в Институте Арктики на берегу Северного моря. 

Конечно, я всегда выбираю героя, интересного в первую очередь мне самой. Пусть даже не самого любимого, но характерного, вызывающего эмоциональный отклик. Есть мои любимчики – Довлатов, Бродский, Экзюпери, Набоков. И есть любимчики публики, востребованные рекордсмены по числу проведенных мероприятий: девять раз был Бродский, восемь раз – Маяковский и шесть раз – Есенин. А вот самый тяжелый для меня по внутренним ощущениям был вечер, посвященный Марине Цветаевой, поэтому я его нечасто повторяю.

Мои вечера – это что-то среднее между лекцией, литературным стендапом и моноспектаклем. Все обсуждается после выступления. Люди подходят, делятся впечатлениями, рассказывают о посещении памятных мест и показывают фотографии. За время существования проекта появились постоянные слушатели, причем это люди самых разных профессий и возрастов: адвокаты, бармены, медсестры, программисты, танцоры, садовники. Кто-то приходит с детьми, кто-то приходит с родителями, даже с бабушками и дедушками. А некоторые за несколько лет из разряда постоянных слушателей уже плавно перешли в категорию друзей. Это очень здорово.

Думаю, что людей привлекает моя готовность рисковать. Я обожаю эксперименты. На вечере Оскара Уайльда играл баянист, а Даниил Хармс отлично сочетался с рок-группой. Ради такого микса мы взяли в аренду профессиональную аппаратуру и ударную установку. На мероприятии с индейскими сказками всех желающих обучали стрелять из настоящего лука. А для вечера Федора Достоевского я всю ночь пекла пирожки с картошкой и луком в качестве угощения для гостей.

Иногда я сотрудничаю с другими коллективами или представителями творческих направлений. Руководитель InEnsemble Антон Светличный в свое время покорил меня тем, что написал музыку для вечера, посвященного Михаилу Булгакову и его роману «Мастер и Маргарита» всего за одну неделю. Также на моих встречах была хореография от танцевального проекта «Позиция», читали свои стихи поэтессы сестры Макгрейм, танцевали свинг ребята из TakeFive, ростовские художницы помогли сделать выставку иллюстраций к сказке «Маленький принц», а на вечере Эллы Фицджеральд выступала джазовая певица. Весной я собираюсь сотрудничать с театром «Человек в кубе», я вся в предвкушении и уже сейчас начала работу над материалом.

Некоторые мои вечера перекликаются с важными событиями. В апреле на День космонавтики я рассказываю про Юрия Гагарина. Коронная фраза космонавта: «Поехали!». Но мало кто знает, что, приземляясь, Гагарин увидел горящую за окном иллюминатора обшивку и стал кричать: «Братцы, я горю, прощайте!». Или что Гагарин прилетал к нам, в Ростов-на-Дону, чтобы встретиться с известным донским писателем Михаилом Шолоховым. Иногда я сама не могу удержаться от смеха, когда рассказываю о том, как красавица-актриса Джина Лолобриджида пыталась соблазнить советского космонавта, а Гагарин прятался от нее в гостиничном номере.

В жизни популярных личностей обычно много и смешных, и драматичных моментов. Мне нравится, когда публика в зале смеется от души. Но еще больше люблю видеть слезы в глазах зрителей. Значит, задело за живое, откликнулось. Люди, которые приходят впервые, часто говорят: «Было так трогательно. Я сидела и боялась расплакаться». На мой взгляд, более нежной обстановки для публичного проявления сентиментальности сложно представить. На одном из вечеров Экзюпери плакал весь зал, включая меня. Каждый раз, когда на выступлении я сильно переживаю или чувствую, что вот-вот расплачусь, я думаю о том, что даже такие значимые для меня личности как Ремарк или Бродский, были очень чувствительными, сентиментальными, могли всплакнуть на людях и не видели в этом никакой слабости.

Чтобы перевести этот проект из хобби в полноценную работу мне понадобилось два с половиной года. Было страшно уходить с официального места «в никуда», но сейчас я ни о чем не жалею. Нужно отдавать много сил и времени, чтобы делать качественные мероприятия. Больше года шла запись альбома со стихами Маяковского. Это вообще удивительный случай. На выставке «Арт-Ростов» я читала футуристическую поэзию под трип-хоп PulsarLasTeclas, и людям так это понравилось, что нас попросили сделать запись.

Сейчас я работаю над записью альбомов со стихами Марины Цветаевой и Иосифа Бродского. Для одних стихотворений сочиняется авторская музыка, для других берем известные композиции. На Бродского вообще есть по-хорошему безумные вещи типа синтеза с LadyGaga. Но у меня вообще с этим поэтом в каком-то роде особые отношения.

Во время нашей первой свадебной годовщины мой муж Паша был в очередной командировке в Европе. Мы договорились, что я к нему приеду, и мы вместе отправимся в какое-нибудь романтичное место. Выбор пал на Венецию. И вот муж говорит: «Любимая, мы не виделись месяц, я везу тебя в один из самых романтичных городов в мире – город на воде. Чего еще ты хочешь?» И я отвечаю: «Я хочу побывать на могиле Бродского».

Мы поселились в пригороде Венеции и выбрали целый день для поездки к могиле Иосифа Бродского на остров-кладбище Сан-Микеле. Паша сказал, что точно видел цветочный магазин, где можно купить букет, а потом сесть на речной трамвайчик. Когда мы подошли к магазину, то увидели, что это обычное кафе, из которого просто вынесли на улицу горшки с цветами. Мы решили спросить, где можно купить цветы, у женщины, продававшей билеты на речные трамвайчики. Она ответила: «Это Венеция: вода, камень и архитектурные ценности. Где, по-вашему, мы сажаем цветы?». В итоге мы шли около сорока минут вглубь города, но так и не нашли цветов. В магазине лаванды не было никакой лаванды, только мыло и лосьоны. Оттуда нас направили дальше, на рынок. Наконец, в полдень, мы добрели до рынка. Там было много фруктов, овощей и сладостей. На одном из прилавков симпатичными пучками лежали засушенные красные перцы чили. Я подумала: «Надо купить, вдруг так и не найдем цветов, а тут – вроде букетик».

В ожидании трамвайчика, мы прогулялись по пристани и, наконец, отправились на Сан-Микеле. На могиле Иосифа Бродского лежали сигареты, которые он любил курить при жизни, был воткнут маленький флаг Боливии и тут еще я со своими перцами чили. Когда мы подплывали обратно к пристани, вдруг, как в фильме «Начало» (реж. Кристофера Нолана – прим.ред.) прямо перед нами, словно из-под земли, выросло красивое двухэтажное здание с огромными витринами. Это оказался цветочный магазин с гигантскими розами, великолепными тюльпанами, орхидеями, лилиями. Я сначала потеряла дар речи от неожиданности, а потомзакричала: «Паша, его здесь не было!». «Его здесь не было», – согласился Паша. «И что это значит?» «А это значит, что Бродский очень хотел чили!», – ответил мой муж.

Иосиф Бродский для меня – это талант помноженный на гениальность. Я очень рада, что мне удалось таким нетривиальным способом порадовать его. Теперь я собираюсь в Монтре, навестить другого своего любимого автора – Владимира Набокова. Посмотрим, что из этого выйдет.