Максимально возможного балла ЕГЭ не хватило некоторым абитуриентам, чтобы поступить на бюджетные места Факультета журналистики СПбГУ и информатику в Университет ИТМО. Хотя это экстремальные примеры, родители и СМИ уже не первый год пишут, что даже выпускники, получившие близкий к максимальному результат ЕГЭ, не всегда попадают в вуз своей мечты — к примеру в 2023-м сразу три университета Петербурга имели средний проходной балл выше 90. Этот год не стал исключением — так, проходной балл на направление «Бизнес-информатика» в СПбГЭУ составил 290 баллов (то есть не меньше 97 баллов за каждый предмет). Почему так происходит? Можно ли как-то изменить ситуацию? И нужно ли это делать? На вопросы редакции «Собака.ru» отвечают эксперты в области высшего образования.
Стало ли высшее образование в России доступнее после введения ЕГЭ?
Ксения Тенишева, доцент Европейского университета в Петербурге: Да, введение ЕГЭ очевидным образом перевернуло игру. В чем был главный плюс? До ЕГЭ выпускникам нужно было приезжать на экзамены непосредственно в университет. Если вы жили в другом городе, тем более в другом регионе… вам надо было как-то в этот вуз физически переместиться. Учитывая это, варианта, скажем, одновременно подаваться в Москву и Петербург просто не было. Впрочем, даже в одном городе дни проведения экзаменов могли пересекаться, что тоже ограничивало ваши возможности.
Кроме того, ЕГЭ избавил от необходимости готовиться к разным вступительным экзаменам. Ведь до его введения каждый вуз устраивал вступительные испытания сам, в своем формате. Если вы хотели поступить в хороший университет, то приходилось ходить в него же на специальные подготовительные курсы, чтобы узнать какой там формат экзамена и требования. Если вы думали податься в несколько вузов сразу, то, соответственно, надо было готовиться сразу к нескольким разным экзаменам, что, опять же, примерно невероятно.
Людмила Рудакова, социолог и исследовательница образования: Введение ЕГЭ действительно сделало высшее образование более доступным для многих выпускников школ. Из очевидных плюсов: Единый экзамен позволил практически полностью искоренить коррупцию в вузах благодаря введению единых правил поступления. Это очевидные и бесспорные преимущества.
В конце 90-х годов в России в целом стал расти спрос на высшее образование. Введение ЕГЭ лишь усилило этот спрос, поскольку у выпускников школ появилась возможность благодаря одному экзамену поступать в несколько вузов одновременно. Вместе с тем в начале двухтысячных начинают в большом количестве появляться и негосударственные вузы. В совокупности оба фактора — и рост числа вузов, и введение ЕГЭ — сделали высшее образование массовым, а значит, более доступным, чем это было раньше.
Возможности стали у всех одинаковыми?
Людмила Рудакова, социолог и исследовательница образования: Нет, на результаты ЕГЭ влияло и влияет региональное, экономическое и культурное неравенство. Почему у петербуржцев и москвичей выше шанс получить высокие баллы? Потому что у них в среднем лучше уровень подготовки.
Важную роль играет уровень социально-экономического положения семьи, который в свою очередь определяет возможности обеспечить качественную подготовку абитуриента. Школы во многом «делегировали» подготовку к ЕГЭ частным репетиторам. В результате чего у нас образовался огромный серый рынок репетиторов. Они в свою очередь делятся на хороших, услуги которых стоят больших денег, и не очень.
Из всего этого мы можем сделать вывод: подготовить ребенка к ЕГЭ, а после этого отправить в столичный вуз и оплачивать его жизнь в Москве или Петербурге может семья с достатком от среднего и выше.
Евгений Терентьев, директор Института образования НИУ ВШЭ: Конечно, неравенство в доступе к образованию, все равно есть. Например, мы видим следующий эффект: дети из семей с более низким достатком просто базово склонны выбирать менее престижные университеты. И это не только из-за того, что они не могут позволить себе репетиторов и, как следствие, хуже сдают ЕГЭ. Даже при одинаковых баллах, они скорее склонны подаваться в вузы уровнем пониже, чем дети из более обеспеченных семей.
Давно ли 300 баллов за ЕГЭ перестали гарантировать поступление в любой вуз?
Евгений Терентьев, директор Института образования НИУ ВШЭ: Нет, [после запуска ЕГЭ] понадобилось порядка 10 лет, чтобы мы пришли к сегодняшней ситуации, когда на востребованные специальности в хороших вузах нужно более 80 баллов [за каждый из экзаменов].
Параллельно мы видели сильный тренд на диверсификацию университетов внутри системы высшего образования. Благодаря инструментам поддержки от государства, программам вроде «5—100» (проект поддержки ведущих вузов России, ставивший задачу попадания 5 вузов из России в топ-100 лучших вузов планеты, — прим. ред.) у нас примерно к 2015 году сформировалась когорта университетов-лидеров, которые стали очень селективными (т.е. имеющими очень высокий проходной балл, — прим. ред.). Они разрабатывали уникальные программы; работали над брендом и имиджем; предлагали всякие плюшки студентам, благодаря чему им удалось аккумулировать у себя суперталантливую молодежь.
Евгений Терентьев
Директор Института образования НИУ ВШЭ:
Эта когорта очень стабильна последние 10 лет. Они, условно говоря, год от года меняются местами в рейтингах ведущих российских вузов, но новички там появляются не так часто. При этом важно понимать, что там есть не только московские и петербургские вузы. В этом году место в десятке по качеству приема занимает, к примеру, Новосибирский государственный университет.
Ксения Тенишева, доцент Европейского университета в Петербурге: Ситуация, когда на некоторые направления стоит очередь из 300-балльников — это сравнительно новый эффект. Если посмотреть на первые годы проведения ЕГЭ, то все были в глубоком шоке от совершенно нового формата экзамена, никто еще не понимал, как именно его надо писать.
Именно это делало его в те времена хорошим дифференцирующим инструментом. То есть люди, которые сдавали его очень хорошо, либо очень прилежно готовились, либо были гениями. ЕГЭ хорошо отделял сильных ребят от очень сильных, а сравнительно слабых от тех, кому вообще, вероятно, не надо бы получать высшее образование по выбранному профилю. Однако все это работало так, пока не появилась система целенаправленной тренировки для сдачи ЕГЭ.
Почему 300 баллов перестало хватать?
Ксения Тенишева, доцент Европейского университета в Петербурге: Со временем возникла инфраструктура подготовки к ЕГЭ — люди, условно говоря, «хакнули» систему. У репетиторов накопилось понимание того, как именно проверяют и оценивают ЕГЭ (здесь нельзя не отметить, что подготовкой к экзамену занимаются, в том числе, сами эксперты Единого госэкзамена).
Естественным образом в такой ситуации появляются люди, у которых есть деньги и время, чтобы натренироваться сдавать ЕГЭ и получить 100 баллов за каждый экзамен. В итоге… дифференцирующая сила ЕГЭ падает, а количество 300-балльников, напротив, растет, хотя в теории их должно быть очень-очень немного.
В результате мы оказались в той ситуации, которую наблюдаем, — в сильных столичных вузах у нас соревнуются люди с максимально возможным баллом ЕГЭ и некоторые из них… проигрывают в этом соревновании, что, конечно, звучит абсолютно парадоксально.
Ксения Тенишева
Доцент Европейского университета:
Однако, на мой взгляд, ЕГЭ не является главной причиной такой ситуации — это все еще хороший инструмент оценки выпускников, и я всякий раз вздрагиваю от новостей, что его в очередной раз предлагают отменить. Все, что привело к некоторому коллапсу этой системы, вписывается в общую тенденцию стремительной урбанизации и централизации, которая наблюдалась еще до ЕГЭ. Многие люди из небольших городов стремились в региональные центры, а те, кто жил в них, в свою очередь мечтали уехать в Москву и Петербург.
Да, ЕГЭ сделал эту возможность доступнее, за что его не любят в регионах, поскольку он обеспечил отток самой талантливой молодежи. Конечно, некоторый процент все равно оставался, но все, у кого был какой-то драйв, хватались за эту возможность уехать, зная, что уже поступили в вуз. Но важно понимать, что это история не про университеты, а про то, как Россия устроена — все ресурсы находятся в центре, а регионы получают остатки, которые не всегда сладки.
К чему приводит такая ситуация?
Евгений Терентьев, директор Института образования НИУ ВШЭ: Да, в ряде вузов появляются своего рода «узкие горлышки», но я не уверен, что это однозначно плохо. Мы видим более конкурентную среду. Многие ребята из регионов едут в Петербург, многие петербуржцы — в Москву или, к примеру, в Томск. Сильные вузы теперь конкурируют не за лучших выпускников в своем городе, а за наиболее талантливых ребят по всей стране.
Людмила Рудакова, социолог и исследовательница образования: Мы наблюдаем усиливающееся образовательное неравенство. Причем усиливается оно пугающими темпами. Одновременно мы видим постепенное снижение спроса на обучение в университете.
Возьмем для примера среднестатистическую семью не из столицы, в которой есть ученик 9-го класса. Уже примерно к этому моменту родители, если они хоть немного вовлечены в образование ребенка, понимают, на какой примерно уровень ЕГЭ может рассчитывать ребенок. И вместе с тем они понимают свои финансовые возможности — смогут ли они обеспечивать жизнь ребенка в крупном городе.
Одновременно с этим у них, к примеру, уже есть понимание того, что хорошее образование и хорошие возможности на рынке труда дают лишь очень немногие вузы, для поступления в которые нужны либо весьма высокие баллы ЕГЭ, либо возможность оплачивать дорожающее с каждым годом обучение. А на примере своих знакомых они могут наблюдать, что остальные вузы вовсе не гарантируют профильное трудоустройство.
В результате условная семья из Костромы видит, что сын их соседей Петя поступил с небольшими баллами в местный университет — и что он сейчас делает? Продает телефоны в салоне мобильной связи. Эта семья смотрит на свою дочь Лену, понимает, что во ВШЭ ей не поступить и думает… а нужно ли вообще это высшее образование? Не проще ли пойти в колледж, потратить всего 2–3 года и пойти в тот же салон мобильной связи. А то и получить хорошую рабочую специальность, которая позволит зарабатывать едва ли не больше, чем выпускнику местного вуза.
Ксения Тенишева
Доцент Европейского университета:
Здесь есть еще одна очень интересная история. Люди, которые поступают на самые престижные факультеты, те самые, набирающие 307–310 баллов из 300 возможных — это в первую очередь победители всероссийских олимпиад. На входе лучшие факультеты борются за них, но потом… эта же категория часто выбывает первой. Дело в том, что у этих ребят очень специфическая подготовка — они всю школьную жизнь изучали один предмет в очень специфическом формате, а в университете надо жить по-другому. В итоге они не становятся первыми студентами.
Увы, ЕГЭ в верхней части своей шкалы довольно плохо дифференцирует людей по успешности. Да, мы знаем, что ребятам, написавшим экзамен слабо… скажем, ниже 60 баллов, с высокой степенью вероятности будет в вузе учиться грустнее, чем тем, кто набрал 75+. Но дальше это не работает — после 75–80 баллов результаты ЕГЭ характеризуют имущественное неравенство [среди школьников], важны для рейтингов факультетов и отчетности. Однако с точки зрения знаний и способностей лишние баллы уже говорят очень мало.
Можно ли это как-то изменить?
Евгений Терентьев, директор Института образования НИУ ВШЭ: Строго говоря, во всех странах есть проблема образовательного неравенства. Всегда и везде есть какие-то ограничения доступа.
Российские вузы пытаются с этим бороться, к примеру, в «Вышке» есть «Социальный лифт» — целевая программа поддержки детей из неблагополучных семей. На федеральном и локальном уровне также предпринимаются шаги, чтобы снизить эти эффекты. Некоторые меры доказали свою эффективность — другие только апробируются.
Людмила Рудакова, социолог и исследовательница образования: Что делать, чтобы сгладить образовательное неравенство и сгладить эти диспропорции? Честно говоря, у меня нет ответа на этот вопрос. Сейчас в целом снижается финансирование высшего образования, деньги идут на другое. При этом у вузов-лидеров количество ресурсов сокращается медленнее, чем у всех остальных, так что пока неравенство только еще больше растет.
Ксения Тенишева
Доцент Европейского университета:
Ситуация, когда 300 баллов оказывается недостаточно для поступления на некоторые факультеты, подсвечивает для нас точки экстремального спроса, не удовлетворенного образовательной системой. Возможно, нам следует подумать, почему на каких-то факультетах такой большой конкурс, может быть, там не хватает бюджетных мест. С другой стороны… жалуется ли кто-то в США, что там есть Лига Плюща, состоящая из очень престижных и недоступных для большинства вузов? Наверное, нет.
Да, в целом самое высококачественное образование стало за последние годы менее доступным. Средний уровень при этом, возможно, стал даже более доступен. Ведь надо понимать, что круг работодателей, для которых при найме существует правило «Только [выпускники] ИТМО, МФТИ, Политеха» довольно мал. Ну да, для «Яндекса» это актуально, но у нас есть миллион компаний, в которых таких требований нет.
Да, в 2000-е годы, когда, скажем, я училась, был шанс попасть в «Яндекс» даже с неважным школьным аттестатом и дипломом малопрестижного вуза. Но те времена были другими. Я тоже поступала во ВШЭ, которая еще ничем не была знаменита, а окончила ее, когда это был один из лучших вузов России. Сейчас этого повторить уже, вероятно, никому не удастся. Тогда было больше хаоса, который кому-то давал больше возможностей, по мере его исчезновения естественным образом снижается и эгалитарность высшего образования.
Комментарии (0)