Профессиональный филолог, автор двенадцати книг выпускает в конце июля роман с рабочим названием «Музей народного бессмертия», где легко пишет о сложных вещах.
Когда вы решили заняться писательством? Есть музыканты, люди звуков. Я от рождения человек слова. И я никогда не сомневалась, что моя цель — литература. Но чтобы писать по-настоящему, профессионально, ничем другим заниматься нельзя. Это всепоглощающий и кропотливый труд. Когда пишешь книгу, ты переходишь жить в другой мир, тот, который создаешь сам. Долгое время я не могла себе этого позволить, все же я отвечала за троих детей. Но знала, что наступит мое время. Вот уже почти пятнадцать лет я полностью погружена в любимое и долгожданное дело. А до этого занималась наукой, защитила диссертацию по семантике, все мои публикации были связаны с лингвистикой.
О чем ваша новая книга? Рабочий вариант заглавия — «Музей народного бессмертия», как и пять предыдущих, она выйдет в серии «Лабиринты души» издательства «Эксмо». А речь в ней идет о том, можем ли мы совершить поступок, когда видим творящуюся несправедливость и гнусь, или способны только руки заламывать? Закрученный сюжет, в котором переплетаются судьбы многих героев, но основная мысль: если мы будем все проглатывать, позволять гадам бесчинствовать, значит, грош нам цена. И главный вопрос, который меня сейчас волнует, — я говорю не только о книге — такой: Россия дошла до точки невозврата или у нас еще есть шанс?
Вы сейчас живете в Берлине. Прежде всего хочу подчеркнуть, что я не эмигрантка. В начале 1990-х в нашей семье вопрос отъезда стоял очень остро. После десятилетий железного занавеса казалось, что лазеечку только приоткрыли и надо успеть в нее проскользнуть. В обществе была массовая истерия по поводу возможного голода. В итоге голодать не пришлось, здравый смысл взял верх. К тому же я знала, что навсегда покинуть страну не смогу: я всю жизнь посвятила русскому языку и культуре.
Но в итоге вы все же уехали. Я вышла замуж за пианиста Константина Лифшица, он активно гастролировал. Вскоре мы поняли, что летать на европейские концерты из Москвы крайне невыгодно, ведь дорогу артист часто оплачивает сам. И тогда мы решили сделать в Берлине базу. Это не эмиграция, просто возможность спокойно работать. Теперь муж живет в Люцерне, где он профессор консерватории. А я в Берлине дописываю роман, потому что в Москве у меня нет таких условий: тишины и покоя. А уж как в Швейцарии хорошо, я даже передать не могу. Утром выходишь на террасу, видишь горы, овец, дышишь волшебным воздухом — ощущение, что ты в раю. Но есть такая вещь, как ностальгия — дикая, буквально волчья тоска по родной земле. И ты ничего не можешь с этим сделать. Великое счастье, что можно купить билет и улететь в Москву. Я не покинула Россию. Все вопросы, которые меня волнуют, связаны только с ней. Я стараюсь писать легко, но в каждой из книг есть мучительная мысль, кто мы такие и что мы можем дать родине.
И к каким выводам приходите? На мой взгляд, люди потеряли всякую надежду, и в этом коренное отличие от 1990-х. Тогда была решимость перетерпеть трудности на пути к новому обществу. Потом благосостояние стало расти и казалось, что мы наконец заживем достойно. Но в 2000-х надежды на экономическую стабильность сошли на нет. Кроме того, возникло ощущение оскорбительного политического гниения. Отсутствует общегосударственная идея, которая сплотила бы народ. Это похоже на организм, из которого вынули душу. Каждому человеку хочется жить в комфорте. А зачем рожать детей, если ты знаешь, что сыновей могут замордовать насмерть в армии, а дочь изнасиловать на улице? Возникает естественное желание скрыться. С недавних пор моя дочь хочет уехать из России, хотя держалась до последнего. У нее двое маленьких детей, и она не видит для них будущего в этой стране.
Вы поддерживаете ее желание? Да, потому что боюсь за внуков, хотя вообще я не пугливый человек. С первого класса я ходила в школу сама, а с четвертого одна ездила через всю Москву во Дворец пионеров. Разве мыслимо сейчас отпустить ребенка одного в школу, даже если до нее пять минут ходьбы? В Берлине или Швейцарии — совершенно спокойно, а для нас это уже неестественно. Дети должны сами чувствовать ответственность за себя, но в Москве и Петербурге это невозможно.
Ваш диагноз основывается на личном опыте? Я много пережила, нашей семье пришлось столкнуться с так называемой подставой. Мой старший сын — журналист. После того как вышла его статья «За что в милиции пытают людей?», он смог сам ответить на этот вопрос. Сначала ему, а потом и моей дочери организовали ситуацию, подобную описанной в статье. На борьбу ушел год. Не хочу говорить, чего нам это стоило. Сейчас дети на свободе, но я живу с чувством омерзения к системе. Писатель должен страдать, иначе он будет разводить розовую воду. Но если я окончательно уеду, кому я освобожу место? Этим ментам? А не слишком ли жирно для них? Людям, которых я уважаю и люблю, я бы посоветовала мужаться. Действуйте! Тогда не придется жаловаться, что кто-то добился, а не вы.
а еще важно знать, что Галина Артемьева владеет немецким, английским, итальянским, чешским языками. Кроме художественной прозы пишет психологические учебники: книга «Ври как мужчина, манипулируй как женщина» стала бестселлером. К части тиража книги «Блудная дочь» прилагается диск с песней Павла Артемьева, солиста бойз-бенда «Корни» и лидера группы Artemiev, — сына писательницы.
ИНТЕРВЬЮ: ВИТАЛИЙ КОТОВ. ФОТО: МАРК БОЯРСКИЙ
Комментарии (0)