Под руководством главного режиссера ростовский частный театр «Человек в кубе» переехал в собственное помещение в самом центре города и готовится к выпуску второй премьеры сезона — заключительной части тетралогии «Спектакль О…» — «Гоголь».
Расскажите о переезде. Как вам это удалось?
Мы сами до сих пор удивляемся. Как-то все сошлось. Мы были кочевым театром, играли один-два раза в месяц в ТЮЗе, на «Макаронке», других арендованных площадках. И нам, конечно, всегда хотелось иметь что-то свое. Очень важно, когда спектакли играются там, где они репетируются. Пространство помогает, наполняет энергией. Летом 2015 года мы закрывали сезон, отыграли традиционный театральный марафон и окончательно поняли, что дальше так нельзя. Долго искали помещение в аренду, все было очень дорого и не то. Потом мы познакомились с одним ростовским бизнесменом, который, нет, не помог нам деньгами, а оказал моральную помощь, поддержал. Мы прописали проект, составили четкий план и поняли, что все возможно. План сработал. А в помещение на Садовой попали вообще случайно. Нам показали его со словами: «Это точно вам не подойдет». И как только мы зашли, сразу поняли: здесь и надо оставаться. Помещение очень долго стояло, было сильно запущено. Тогда мы кинули клич в соц сетях, и появилось большое количество людей, готовых нам помочь. Деньгами, стройматериалами, руками. Все вместе всего за два с половиной месяца мы сделали огромный ремонт. Уже в этом помещении мы сделали премьеру «Три высокие женщины». В этом сезоне мы также впервые поставим пластический спектакль по публицистическому очерку Достоевского «Два самоубийства».
Как вы считаете, почему культура частных театров сейчас не получает должного развития?
Всех очень запугали кризисами, и частные капиталы, бизнесмены боятся. А вот люди, у которых нет больших возможностей, почему-то не боятся. Как сказала одна наша зрительница: «А мне будет приятно приходить и знать, что вот этот фонарь куплен за мои деньги». Человек понимал, во что вкладывает и что это ему дает. Что касается конкретно Ростова, то это один из самых дорогих городов, и частным инициативам здесь выживать очень трудно. Но люди хотят ходить в театр, они хотят живого театра, общения с актером. Значит, нам всем это нужно. Конечно, сейчас в целом культурный упадок по стране, но,чтобы выплыть, надо коснуться ногами дна. Мне кажется, мы его еще не коснулись.
В чем вы видите задачу театра? И вообще должен ли что-то театр зрителю?
Я считаю, что обязанность театра — воспитание в человеке прекрасных чувств, вообще любви к прекрасному, любви к красоте. И знаете, вот это популярное высказывание «я художник, я так вижу» — очень нехорошее. Потому что под этим лозунгом и происходит весь развал и распад культуры, который мы наблюдаем. Современная драма и документальный театр вытаскивают наружу все то дерьмо, которого вокруг итак навалом, вместо того чтобы воспитывать зрителя так, чтобы этого дерьма больше не было. Нужно уходить от нашей нехорошей социальной ситуации, а не культивировать ее. Да, она всегда была, и у Чехова, и у Островского, но пьеса и театр как раз воспитывают отношение к ней. А если вам постоянно говорят, что это нормально, это и становится нормальным. Нам хотелось бы, чтобы нормальным было другое. Современный театр в своем развитии стремится к исконности, своим корням, то есть к ритуалу, из которого и вышел. Сейчас, когда невозможно отделить хорошее от плохого, творчество от искусства, это можно только почувствовать. Откликнется что-то животное в тебе, значит — это оно. Мы, например, очень любим театр Романа Виктюка. Это исконный театр, который делает спектакль-ритуал. Когда ты туда попадаешь, тебя начинает заносить в эту воронку, ты не улавливаешь, о чем говорят актеры, но внутри себя очень хорошо понимаешь, что происходит. К этому мы и стремимся. Ставить себя на один уровень со зрителем, разговаривать с ним.
Расскажите о вашем проекте «Театральный туризм».
Суть в том, что мы собираем группу и везем в Москву на спектакли хороших театров, хороших режиссеров. Внашем понимании. Мы ходим к Роману Виктюку, Дмитрию Крымову, Римасу Туминасу, Генриетте Яновской, Каме Гинкасу, Сергею Женовачу, в мастерскую Петра Фоменко. Наш проект в Москве знают, театры с удовольствием нас принимают. Сначала нам проводят специальную экскурсию по театру, мы смотрим спектакль, потом встречаемся с актерами или режиссерами. Надо понимать, что и Виктюку, и Яновской уже за семьдесят лет, в их театрах сложилась уникальная школа, и все это скоро уйдет, поэтому смотреть, разговаривать, хватать эту атмосферу нужно прямо сейчас.
Есть ли у вас интересы вне театра?
Театральный режиссер — это такая профессия, которая дает все. Поэтому все свое время я отдаю театру. Много читаю, конечно. В основном, профессиональную литературу по режиссуре, сценической речи, мастерству. Нравится читать разборы спектаклей и пьес. Или вот, прекрасная книга Андрея Дрознина «Дано мне тело, что мне делать с ним», где очень подробно объясняется, как мы забыли о том, что человеческое нутро напрямую связано с жестами, с физикой и что надо делать, чтобы вновь вернуть себе чувствительность и восприимчивость.
Катерина Рындина окончила Ростовское театральное училище, позже — режиссерский факультет ГИТИС. «Человек в кубе» появился в 2005 году первоначально как школа актерского мастерства. С 2008 года театр организовывал музыкальные проекты. Первый спектакль «За закрытыми дверями» по пьесе Жана Поля Сартра был поставлен в 2011 году. С 2012 года «Человек в кубе» занимается только драматическими спектаклями с постоянным репертуаром.
Текст: Дарья Максимович. Фото: Инна Гавриленко
Комментарии (0)