Сергей Сапожников

Ты долгое время не жил в Ростове, но относительно недавно вернулся в родной город. Почему?

Думаю, что я нигде не живу. До ковидных времен я будто все время куда-то ехал. Я вернулся в Ростов, потому что понял: все дела в Москве не ежедневные. И всех, кого мне нужно знать в Москве, я знаю. Оказалось, что жить в столице не имеет большого смысла. К тому же в Москве выгоднее периодически появляться, в ограниченные сроки встречаться с друзьями и заниматься работой. Когда ты сидишь на одном месте, то успеваешь намного меньше. В Ростове у меня есть свой дом, коллекция книг и винила — их невозможно таскать туда-сюда по съемным хатам. С возрастом тебе все меньше хочется переезжать из одного места в другое. Это вопрос комфорта. Здесь просто удобнее жить.

А помимо бытовых причин, есть ли поводы, по которым ты остаешься здесь?

Ты все время хочешь вернуться в то место, в котором родился. В молодости тебе кайф уехать — в свои 17–18 лет я мечтал жить в Москве. Мне нравилась динамика города, тусовки, куча народа. И я переехал. Но в какой-то момент стал много и часто бывать за границей. После пары месяцев в Европе я смотрел на Москву совершенно иначе. Мягко говоря, она становится неинтересной. Таких клевых музеев, какие есть за границей, в Москве нет. Крутых выставок тем более нет и никогда не будет. И оказалось, что нет никакой разницы, жить в Москве или Ростове. Я стал распределять свое время: в этот момент я отправляюсь туда-то, чтобы посмотреть выставку, а в этот остаюсь один, чтобы послушать музыку или почитать книжку, а в этот промежуток хочу пойти спокойно погулять. Ростов прекрасен тем, что это все удается сделать. Здесь живут спокойно, без суеты. И это спокойствие — продолжение некой правильной и хорошей стабильности. В Москве из-за тусовок и встреч ты не успеваешь заняться чем-то осмысленным, а постоянно вертишься как белка в колесе. Ростов мне близок тем, что это город, в котором я родился. Здесь я могу встретиться с друзьями и поболтать не про искусство, а про жизнь.

Ростов толкает тебя на новые художественные идеи?

Конечно. Знаешь, если представить, что у нас не было бы войн и революций, то город был бы совершенно иным. Несмотря на это, Ростов все равно интересен. На карантине я познакомился с художником Роном Джудом. Смотрю его сторис в инстаграме: он любит готовить, слушает клевый винил, гуляет и фотографирует, а еще живет в американской провинции. Такой подход мне нравится. В этом смысле важно то, что окружает тебя. Меня не вдохновляет Москва. Не знаю, что можно фотографировать на улицах столицы. А в Ростове можно.

Однажды я отправился на Мальту учить английский язык. В тот момент я жил в бешеном ритме — выставки, музеи, творчество. На Мальте же было пусто: один музей, в котором висит маленький Тернер, и собор, который расписывал Караваджо, успевший нашкодить и фреску написать. На Мальте я понял, что без лишней суеты я вижу чуточку больше. Так и в Ростове.

Ты сказал, что после Европы в Москве нечего делать. Это было около десяти лет назад. Поменялось ли что-нибудь за это время в России, на твой взгляд?

Понимаешь, я занимаюсь современным искусством, но не люблю его. Я люблю классическое искусство, люблю тусоваться в Италии, в которой был около 30 раз. Когда я был в последний раз в Милане, первым делом пошел на выставку Антонелло да Мессина, которого, скорее всего, никогда не привезут в Россию. А когда принимал участие в Манифесте на Сицилии, то смонтировал все в первый день, чтобы успеть осмотреть церкви и не упустить Караваджо. За свою жизнь я был лишь один раз на выставке современного искусства, когда у меня открылся рот от удивления.

Что это была за выставка?

Это была выставка куратора Удо Киттельманна «Корабль тонет. Капитан соврал», в которой приняли участие художник Томас Деманд, писатель и режиссер Александр Клюге, сценограф Анна Виброк. Она прошла в Fondazione Prada в Венеции. За границей твой зрительский опыт зависит сразу от нескольких элементов: ты в Венеции, вокруг прекрасная архитектура, фрески, многовековая история, а тут еще качественная и круто сделанная выставка.

Ты сказал, что собираешь пластинки. Что можно найти в твоей коллекции?

У меня больше 800 пластинок. В основном собираю английскую и американскую музыку, чуть-чуть немецкую. Коллекцию можно поделить на две части — экспериментальную электронику и прог-рок. И конечно, есть джазовые пластинки. Музыка становится продолжением творчества, заставляет иначе мыслить — особенно когда дело касается визуального ряда. Если посмотреть на мои выставки, то они все напоминают кул-джаз по ритму и акцентам. Про музыку можно долго говорить, впрочем, как и про книги. Их я привожу со всего мира.

Сергей Сапожников родился в Ростове-на-Дону. На его счету множество выставок, чья география простирается от Ростова до Нью-Йорка. В художественной практике он исследует природу фотографии, ее пересечения с архитектурой и авангардным танцем, а также продолжает традицию американской фотографии, бродя по южной столице и отстраненно фиксируя ее городские образы.

Автор: Владимир Серых

Фото: Дарья Долматова